Для убийства нужны двое
Шрифт:
— Я приготовлю мусс, — обрадовала она. — Косточки из черешни я уже вытащила.
— Прекрасно, — буркнул он.
После вторых родов она сильно растолстела. Цветастое оранжевое платье с зеленым орнаментом было уже явно мало. Что-то напевая, она исчезла в доме. Что еще ему оставалось, кроме как до конца жизни любить ее… В этом году его уже явно не повысят до главного комиссара, не помогло даже то, что он вступил в ХДС.
Он решительно скинул шахматные фигурки в коробку из-под сигар, собрал утренние газеты, которые Лили положила на красный полированный столик, и просмотрел заголовки. Все равно, что читать эти глупости, что
Из холодильника достал бутылку пива, открыл ее и не спеша перелил золотистую жидкость в пивную кружку. Что с ним происходит? У него выходной, он здоров, на улице светит солнце, а ему все так осточертело… Сев на шаткий деревянный стул, он нагнулся вперед и почесал в густой шевелюре, так что снежинками посыпалась перхоть.
Нет, нужно было стать учителем физкультуры, географии или истории. До сих пор он еще мог перечислить столицы всех стран или пятьдесят американских штатов. Мог бы воспитывать молодежь, а теперь был обречен до конца дней своих охотиться на неудачников и извращенцев. Если бы ему хватило сил противостоять своему отцу! Хочешь учиться? Получить степень? Все это глупости. Мой отец был полицейским, и я в полиции — и оба мы нашли там счастье. А из тебя явно выйдет нечто большее, чем старший вахмистр… И в самом деле он достиг большего. Приятели завидовали его профессии. И телевидение, крутившее детективы по вторникам и пятницам, способствовало тому, что престиж ее все больше возрастал. Его просто должно было бы распирать от счастья.
— Ханс!
Голос жены резанул по нервам. Он вздрогнул, словно ужалила оса.
— Что случилось?
— Телефон!
— Ты же знаешь, что меня нет дома!
— Звонит коллега…
— Кто?
— Кох.
— Да ну его…
— Он утверждает, это срочно.
— Наверняка выиграл в тотализатор.
— Нет, говорит, у него для тебя приказ от начальства.
Начальство — это главный криминальный советник доктор Вебер. Кох, вахмистр Герхард Кох, был всего лишь его подчиненным, и на его звонок он мог бы не отвечать, но если от него чего-то хотел главный, гораздо разумнее было бы взять трубку.
Манхардт устало и тяжеловесно поднялся и заковылял по свежескошенному газону. Скоро ему будет сорок, взрослый мужик с двумя детьми, но как только свистнет начальник, он должен прыгать, как зайчик. Как же это унизительно! Но если не лизать им зад, повышения не дождешься.
«Места у нас занимают по квалификации и достижениям». Ну да, черта с два!
Пытаясь держаться непринужденнее, он пересек свежевымытую террасу. Разумеется, Лили рада была бы видеть, как он бежит к телефону сломя голову. Она страшно боялась, что в один прекрасный день мужа уволят, потому что он слишком часто возражает и всегда проводит четкий водораздел между службой и отдыхом. Когда доктор Вебер внушает новым сотрудникам: «Наше дело требует человека целиком!», Манхардту хочется его задушить. Вместо этого дурацкого дома лучше бы он купил маленькую лавочку — табак, напитки, газеты, мороженое и все такое прочее… Зато стал бы сам себе хозяин.
Наконец он добрался до телефона и с отвращением снял трубку.
— Ну, повар [2] , что там у вас опять подгорело?
— Господи, где ты так долго торчал?
— А ты бы смог оторваться от такого удовольствия?
— Ах так! — Кох, которого крайне возбуждали сексуальные намеки и шуточки, плотоядно захихикал. —
— Еще как! Что случилось?
— Ограбление банка. Прямо у тебя за углом. Ничего не заметил?
— Нет. У станции Гермсдорф?
2
Игра слов: по-немецки Кох — повар.
— Да. Бранденбургский земельный банк. Один человек. Мужчина. Украл немного…
— Ну тогда сами справитесь, — буркнул Манхардт.
— Подожди, главное еще впереди: он подстрелил банковского служащего и забрал с собой случайного свидетеля… похитил, увез — называй, как хочешь.
— Совсем здорово!
— Главный хочет, чтобы делом занялся ты.
— Этого только не хватало!
— Сказал, что делом должен заняться его лучший специалист.
Манхардт сплюнул.
— Да будет воля его! Сейчас приеду. Пока — и до встречи.
— Ну-ну. Я жду тебя перед банком.
Манхардт бросил трубку. Лили пришла с кухни и сочувственно, озабоченно уставилась на него. Она всегда им гордилась. Приятельницы ей завидовали — как же, такой интересный муж! На лице ее появилась нежная улыбка, но Манхардта это еще больше разъярило.
— Черт, чем дальше, тем хуже! — воскликнул он. — Нужно искать другую работу!
— Ханс! — предостерегающе одернула Лили. — Окно открыто!
— Пусть твои проклятые соседи идут к черту!
— Можно подумать, что ты извозчик, а не государственный служащий, — укоризненно заметила она.
— Ах, перестань!.. — Он был зол до слез. Похоже, ждала нелегкая работа. Швырнув пижаму в угол, он схватил рубашку и штаны и быстро оделся.
— Уходишь? — спросила Лили.
— Нет! — съязвил он. — Просто примеряю костюм, проверить, впору ли.
— Ты просто непереносим!
— Ухожу-ухожу, оставляю тебя в покое.
— Что, собственно, случилось?
Он рассказал. Она слушала, удивленно открыв рот. Его работа была для нее таинственным миром, полным приключений. Работай он где-нибудь в конторе, она бы никогда не вышла за него замуж… Мысль эта настроение ему отнюдь не улучшила.
Через пять минут Манхардт уже поправлял галстук в тесной прихожей. Светло-серый летний костюм сидел как влитой. Но его раздражало, что он похож в нем на боксера, а не на чиновника криминальной полиции с высокими интеллектуальными способностями.
— Пока! — Лили поцеловала его мягкими губами. — Будь осторожнее!
— Гм… — Он притянул жену к себе, обеими руками стиснул бедра, ощутил зародившуюся легкую дрожь и подумал, как прекрасна была бы жизнь, если бы ему не приходилось день изо дня разгребать отбросы общества. Потом отстранился и вышел из дому.
К ограбленному филиалу банка у станции Гермсдорф пешком ему было пять минут. Так что не стоило даже выгонять машину из гаража. И что случится, если на месте преступления он появится на несколько минут позднее? Парня с деньгами давно уже след простыл, ищи ветра в поле…
Манхардт вынужден был признать, что испытывает к грабителю известную симпатию. Не любил он капиталистов.
Хорошо, что начальникам были неведомы его самые тайные мысли; за такое явно по головке не погладили бы. Но не волнуйтесь, господа, я постараюсь, чтобы виновник не избежал справедливого наказания. В конце концов я давал присягу. «Пусть освещает твой путь ясный свет долга…»