ДМБ: Дембельский аккорд
Шрифт:
– Ты ниже, ниже посмотри, под одежкой, - подсказал остолбеневшему от свалившегося на него счастья Заботину сержант.
– На донышке.
На дне чемодана обнаружились две вещи. Во-первых, хромовые офицерские сапоги модернизированного под потребности дембеля образца - с умело присобранными в «гармошку» и в таком состоянии подшитыми голенищами. Тихо звякнули посаженные на шурупы двойные подковки. Во-вторых, голенища сапог нежно обнимали совершенно неуставную для солдата фуражку - широченный блин со столь высоко задранной тульей, что штандартенфюрер Штирлиц обязан был бы просто застрелиться
– Где-то я похожую штуку видел… - тихонько сказал Ларев.
Второй сержант шепнул ему на самое ухо, так, чтобы никто больше не расслышал:
– А на хрена вашему Крутову фуражка… Ну, потребуется - новую выдадут…
– Ну, ребята… земляки… нет слов… - наконец выдохнул счастливый обладатель всей этой роскоши.
– Ну… я не знаю…
– Слышь, Забота, надел бы!
– с плохо скрытой завистью подсказал Простаков.
– Посмотрим, как оно на тебе.
– Отставить!
– грозно скомандовал «вэвэшник» и прикрыл крышку чемодана, скрыв сокровище от восхищенных взглядов.
– Не положено «деду» дембельское надевать!
– Нет, ну приказ же читали!
– возмутился Леха.
– Пусть наденет!
– А голос вообще могут только «дедушки» подавать!
– еще грознее рявкнул второй сержант.
– Я пока тут только одного вижу!
– Та-ак, это чего тут… - В глазах сибиряка мелькнула первая багровая искра.
– Кто тут…
– Это мы!
– доложил Резинкин, вваливаясь в двери прямо в полном снаряжении - каске, бронежилете и с автоматом наперевес.
– Чего у вас тут?
За его спиной показались двое других часовых, только что отправленных с постов Мудрецким, - Бабочкин и Заморин. Приободренный перевесом химических войск в живой силе и вооружении, Простаков двинулся было вперед, но услышал тихое хихиканье за спиной и удивленно обернулся.
– Леха, ты не прав!
– авторитетно заявил Валетов.
– Привык «дедом» быть до срока, забыл, что после приказа полагается?
– Ой, блин!
– Широкое лицо Простакова начало растерянно вытягиваться. Леха повернулся к довольно оскалившимся «вэвэвшникам» и почтительно поклонился: - «Дедушки», простите глупенького, пожалуйста! Я больше не буду, честное «черпаковское»!
– Вот то-то же!
– кивнул тот сержант, что был с полевой сумкой. Скептически оглядел помещение, поморщился: - Ни подушки, ни табуретки… Ладно, проведем по военно-полевому варианту. Так, «черпаки», смирно!
Все, кроме пребывающего в состоянии блаженной расслабленности Заботина, вытянулись и щелкнули каблуками.
– Рядовой Заботин! Сколько месяцев от первого приказа прослужил?
– грозно вопросил второй сержант.
– А что?
– с трудом вернулся к обычной жизни почти гражданский человек. Сообразил, встал «смирно» и четко доложил: - Двадцать четыре, товарищ сержант!
– Ложись!
– последовала команда. Чемоданчик опять распахнулся, на свет был извлечен дембельский ремень.
– Двадцать четыре, говоришь? Ну что ж, терпи, «дедушка», как служба научила!
– Убьешь «деда», перед самым-то дембелем!
–
– Ты уж поосторожнее!
– И то верно! Надо хоть как-то смягчить, что ли… Бронежилет «дедушке»!
– скомандовал его напарник.
Защитное средство было положено на поражаемый участок «дедовского» тела, ремень взметнулся, грозно свистнул и мягко обозначил шлепок по обтянутым брезентом стальным пластинам.
– Раз!
– начал отсчет «вэвэшник».
– О-ой, убивают!
– во всю глотку заорала жертва.
– О-ой! О-о-ой, не дожить мне до дому! О-ой, братцы, пощадите, смилуйтесь! А-а-а!
Но пощады не было. Ремень свистнул ровно двадцать четыре раза, после чего прозвучало громовое:
– Встаньте, гражданин дембель!
Бронежилет сняли, Заботин поднялся, страдальчески морщась и потирая до смерти отбитую задницу.
– Так, дембель есть, теперь нужно ему смену вырастить!
– заявил палач, поигрывая ремнем и выискивая взглядом следующую жертву.
– Ну-ка, кто у нас тут самый смелый?
– Младший сержант Простаков, шаг вперед!
– скомандовал старшему по званию рядовой, только что совершивший самый важный шаг в солдатской карьере - закончивший ее - и теперь только по горестному недоразумению судьбы находящийся в казарме.
– Сколько месяцев?
– Восемнадцать… - горестно пробасил Леха.
– Ложись!
– Ремень взвился, но застыл в воздухе.
– Погоди, - остановил руку палача Заботин.
– Убьешь ведь, а им еще служить и служить. Давай хоть прикроем чем-нибудь…
– И то верно, - согласился сержант с сумкой.
– Дайте-ка каску… нет, лучше две, - поправился он, оценив размеры цели.
После первого удара каски звякнули и подпрыгнули.
– А-ай! О-ой! У-ух!
– Простаков только покряхтывал.
– …Три. Четыре. Пять… - в том же ритме отсчитывал Заботин. Наконец прозвучало: - Восемнадцать! Встаньте, товарищ «дедушка» Российской армии! Младший сержант Валетов, шаг вперед!..
В «бэтээре» возле открытого люка сидели старлей Чирков и лейтенант Мудрецкий.
– Во, теперь и до Фрола добрались!
– комментировал доносящиеся из казармы звуки Юрий.
– Слушай, а с молодыми чего будет? У меня «духов» нету, одни «черпаки». Все, считай, по году точно отслужили.
– Ну у вас и порядочки!
– удивился комендант.
– И после полугода - «черпак», и год - «черпак»… Ладно, в каждой избушке свои погремушки… Ну что будет - раз все-таки год, то двенадцать через одеяло, но всерьез. Сидеть смогут, конечно… Погоди, так ты ведь тоже на два года!
– сообразил старлей и хищно ощерил зубы.
– Ну-ка, сколько месяцев?!
– Ну, во-первых, этот приказ не про офицеров, - уточнил Мудрецкий.
– А во-вторых, восемнадцать. Через полгода и я собираюсь…
– Остаться на службе не хочешь?
– серьезно спросил Чирков.
– В кадровые перейти? Не хочешь в армии - можешь к нам…
– Не-а, я на гражданку, - мотнул головой Юрий.
– Вернусь к своим микробам.
– Жаль, - вздохнул старлей.
– Парень ты толковый, нам такие тоже нужны… ну, как знаешь. Давай я тебе тогда хоть капну по десять граммов за месяц, что ли!