ДМБ: Дембельский аккорд
Шрифт:
При свете синей аварийной лампочки разлили по кружкам привезенный комендантом спирт, выпили, шумно выдохнули в открытый люк, отогнав припозднившегося осеннего комара. Помолчали. Послушали, как звон и стоны в казарме сменились глухими шлепками.
– Да-а, спасибо твоим ребятам - вот уж праздник так праздник!
– нарушил молчание Мудрецкий.
– И тебе спасибо, что бойцов выделил, караул подменить. У вас же сейчас тоже приказ читать должны были?
– Мои еще после ужина прочитали, сейчас уже вовсю празднуют, - улыбнулся старлей.
– Я их потому на дядю Федора и оставил, чтобы не мешать.
– Кто как, а я ценю, - возразил Юрий.
– Я внутренние войска век не забуду, особенно генерала Дубинина…
– А он-то в чем виноват? Ну ладно, наехал он на тебя, так ты и отыгрался выше крыши! Тебя сюда ваши же армейские дубы законопатили - от того дежурного и прямо до Крутова, разве нет?
– Так-то оно так, а кто ему мешал разобраться, раз уж мы по его приказу здесь оказались? Да и с тобой тоже… Ладно, кто старое помянет, тому дырку в противогаз прямо под окуривание!
– отмахнулся Мудрецкий.
– Мне просто интересно - каких я еще сюрпризов от ваших войск дождусь?..
Сюрприз прибыл прямо на следующее утро, на «бэтээре» с точно такими же эмблемами, как у комендантского. Вот только броня у этого транспортного средства была гораздо более побитая военными невзгодами, пропыленная и подкопченная. И верхом на этой броне сидели не соседи из Хохол-Юрта, а мрачные здоровяки в спецназовских касках-»сферах», настороженно ощетинившиеся во все стороны облезшими от постоянного и длительного использования стволами. Только один из пассажиров бронетранспортера был без каски. На этом низеньком коренастом крепыше виднелся лихо заломленный на затылок чуть выгоревший красный берет. Низенький спецназовец ловко спрыгнул у самых ворот, полюбовался на произведение Валетова, оценил, довольно оскалился и неторопливо направился к КПП.
– Так, боец, где я могу найти лейтенанта Мудрецкого?
– спросил гость у загородившего проход Простакова. Тот присмотрелся, потом подпрыгнул и оглушительно заорал:
– Товарищ лейтена-а-ант!!! За нами прие-еха-али-и!!!
– и только после этого вытянулся и улыбнулся: - Здравия желаю, товарищ старший лейтенант! А мы тут вас уж так заждались, так заждались, просто слов нет!
– М-да, Простаков, лучше бы их вообще не было.
– Волков поморщился и безуспешно попытался вытрясти из ушей звенящие там колокольчики.
– Голосина у тебя все тот же… Привет, Юрка! Ты куда это сбежал прямо с нашими шмотками, а?
– С какими это шмотками?
– Выскочивший на вопль Мудрецкий ошалело смотрел на соседа по Шиханам.
– А-а, ты про тот ящик… Ну так там вашего ничего не было, все наше, химическое и казенное! Обижаешь, старлей!
– А чего это вы меня все в звании понижать взялись?
– ехидно спросил спецназовец. Он приподнял на плече бронежилет и продемонстрировал капитанский погон.
– Ладно, прощаю, сам только три дня как звездочки обмыл. Все, больше их у меня уже не будет…
– Это почему же? Увольняешься, что
– удивился Юрий.
– Или случилось чего - какому-нибудь генералу жизнь отравил?
– Не-ет, это твоя привилегия!
– рассмеялся недавно обмытый капитан.
– Так уложил, что они и вспоминать не хотели о твоем существовании. Знаешь, кто их прижал, кто расколол, куда вас задвинули?
– Догадываюсь, но промолчу, а то сейчас явится.
Люк «БТРа» распахнулся, и оттуда донесся знакомый голос:
– Ну, вы же не мое начальство, чтобы я к вам являлся. Правильно, товарищ Мудрецкий?
– Ты кого привез?!
– прошептал побледневший химик.
– Меня, меня он привез, собственной персоной. Не призрак и не голограмму какую-нибудь, - успокоил Юрия вылезший из бронированного брюха майор Сытин.
– У меня к вам, лейтенант, есть несколько вопросов по поводу химического оружия, которое вы вроде бы вывезли с нашего объекта. Может, сами покажете, что у вас там?
– Так точно, товарищ майор, - выдавил из пересохшего горла Мудрецкий.
– Там ничего страшного, честное слово.
– Было бы там что-нибудь страшное, вы бы сейчас здесь не стояли, как вы понимаете.
– Майор задумчиво посмотрел на автомат в орлиных лапах.
– Хотя, как я догадываюсь, вам никогда и не хотелось здесь стоять… Это, надо полагать, с вашего разрешения товарищ Валетов изобразил?
– Так точно. С моего разрешения и одобрения.
– Юрий понял, что самому ему все равно пропадать, и решил хотя бы не подставлять своих солдат.
– Ну что ж… несколько неофициально, но талантливо, - неожиданно одобрил изменения в государственной символике особист.
– Я думаю, мы его попросим переделать все как полагается, не так ли? Да не бойтесь вы, ничего ему не будет. Вполне патриотичное изображение получилось, чувствуется, что морально-политическое состояние личного состава у вас на высоте. Некоторые, правда, слишком уж увлекаются коммерцией… - Сытин брезгливо поморщился.
– Я понимаю, в какой вы оказались обстановке, но одно дело для обеспечения своих солдат, выживания, так сказать, на незнакомой местности… А вот то, что ваш художник еще и собственные дела устраивает в служебное время - это, знаете ли…
– Виноват, товарищ майор!
– вытянулся по стойке «смирно» Мудрецкий.
– Да я знаю, что виноваты.
– Вездесущий Сытин отмахнулся, как от назойливой мухи.
– И с генералами у вас, согласитесь, не совсем хорошо получилось. Между прочим, то, что вы сделали, это террористический акт против военного руководства в боевой обстановке. Который мог бы принести существенный ущерб и привести к трагическим последствиям. Вы это осознаете, товарищ лейтенант? Кстати, что именно вы им в вино подмешали?
– Совершенно безвредная рецептура, товарищ майор, только временно выводит из строя. Излечивается полностью и без последствий, - доложил Юрий и принялся гадать: расстреляют его прямо у новенького забора или сначала все-таки довезут до трибунала?
– Вину свою осознал полностью, в содеянном раскаиваюсь… Частично, - вынужден был добавить бывший микробиолог под пристальным взглядом добрых, вечно усталых глаз.
– Образцы рецептуры остались? Нет? Послушайте, лейтенант, а для чего вам вообще понадобилось ее разрабатывать?