ДМБ: Упал, отжался!
Шрифт:
– Нет, он у меня преподает…
– Не в военной академии часом?
– Капитан явно не намеревался надолго прерывать свою речь.
– Тогда рекомендую смириться со своей участью. Заметим, Юрий, я вам даже верю, что вас переслали в нашу курортную зону по ошибке, а не за неведомые мне грехи перед начальством… Я за службу и на то, и на другое успел насмотреться. Поэтому примите совет бывалого офицера: поезжайте в Грозный, найдите там то начальство, которому нужны именно ваши соседи, и убедите его поменяться. С кем вас перепутали, если не секрет?
– Со спецназом внутренних войск, - горестно вздохнул Мудрецкий.
– Там рядом с нами был взвод старшего лейтенанта Волкова.
Это заявление произвело на коменданта потрясающее впечатление. В буквальном смысле. При упоминании соседа химиков по палаточному городку капитан Елисеев выпучил глаза, дернулся всем телом и нервно сглотнул. Потом шумно выдохнул и зачем-то потянул ворот футболки.
– Н-ну, знаете ли… - наконец смог пробормотать он.
– Если вас вместо Саши-Оборотня прислали… Я вам скажу, Юрий Борисович, что или вас обменяют ближайшим рейсом из Ханкалы, или вы здесь останетесь, приживетесь и будете таким авторитетом, что в России ни одному крутому не приснится. Если, конечно, вас по столь же нелепой ошибке не отправят полетать без всякого аэродрома, на одном лишь ящике тротила. Впрочем, на Оборотня уже килограмм триста израсходовали, а он, видите, живой, - задумчиво добавил комендант.
– Так что поезжайте, обязательно поезжайте в город Грозный. Здесь эту ошибку просто исправлять некому, все или там, или в Моздоке. В крайнем случае - в Ростове, в штабе округа, но до него несколько дальше ехать. Документики я вам сейчас выпишу, это в наших силах, бензинчику плесну - и катитесь отсюда, Юра, катитесь! Что-нибудь еще нужно?
– Патронов бы… - начал было Мудрецкий, но объяснить, каких именно и сколько, не успел. С улицы донеслись дикие, истошные крики, лай и незабываемый, фирменный рык разъяренного младшего сержанта Простакова. Через секунду в кабинет влетел дневальный:
– Товарищ капитан, там какие-то не наши Мамеда убивают!
Юрия чуть не затоптали - к счастью, пулей вылетевший в коридор капитан отшвырнул его в сторону. Дневальному не повезло - оба офицера, и комендант, и пилот, просто опрокинули его и по очереди споткнулись о лежащее тело. Мудрецкий посмотрел на валяющегося солдата, обнаружил признаки жизни, перепрыгнул и побежал догонять старших по званию. Он почему-то был полностью уверен, что без него дело не обойдется. Как не обошлось и без его подчиненных, столь опрометчиво предоставленных самим себе в чужом краю.
Возле стен командного пункта близился к завершению неравный и беспощадный бой. Старого пастуха прижали к дереву Багорин и Заморин, а скромный и тихий конюх Бабочкин уже достал свой штык и перехватил левой рукой дряхлую шею чуть пониже седой бороденки. Лица всех троих носили явные следы соприкосновения с блестящей сучковатой палкой, которую держал в руках запыхавшийся и потный Ларев. Хуже всех пришлось Заботину, единственному деду во взводе, - он зажимал разорванное и окровавленное левое плечо. Верный охранник пастуха бился в вытянутых руках Простакова, ухваченный за крестец и загривок. Пес еще пытался дотянуться до обидчиков сочащейся красным пастью, но и ему оставалось жить считаные мгновения - Леха выставил вперед колено и примеривал к нему середину собачьего хребта.
Мудрецкий разом похолодел и за секунду вспомнил всю прошедшую службу: вот Бабочкин, тихий, задроченный дух по прозвищу Баба Варя, одним ударом перерезает горло лошади… Простаков, вернувшись из отпуска, рассказывает о том, как он «взял» рысь голыми руками… Старлей Волков под шашлычок рассказывал, как однажды страшно отомстил пастух за пристреленную во время «зачистки» собаку… и как поколениями мстят горцы за любого убитого в своем роду, тем паче - за седобородых аксакалов…
– Прекра-атить, етить-колотить!
– не своим голосом заорал Юрий.
– Бабочкин, Простаков, а-атста-ави-ить!!!
Запоздало грохнули два выстрела - это палил в воздух выбежавший раньше Мудрецкого капитан Елисеев.
– А чего такое?
– удивленно обернулся Бабочкин.
– Вы же сами сказали - по сотне баксов за голову! А тут, смотрите, подозрительный гражданский на территории части. Весь в какой-то форме, еще и сопротивляется при задержании!
– И собака у него - кус-сачая, сука!
– поморщился Заботин, обеспокоенно разглядывая порванное клыками плечо.
– Я всего-то хотел овечку погладить! Я, может, овечек живьем никогда не видел, только в шашлыке. Ну вот не водятся у нас в Екбурге овцы, а тут такой случай! Я, может, природу люблю, а она сразу кусаться!
– Не, Забота, ты не прав.
– Простаков перевернул рычащего пса и присмотрелся.
– Ну точно, не сука это. Кобель, сразу же видно!
– Так, это что вы тут творите у меня под окнами?!
– Разъяренный комендант махнул пистолетом на Багорина и Заморина, и те отскочили от старика. Капитан подошел к пастуху, придержал за плечи, вежливо усадил на траву.
– Ничего, ничего, Мамед-муэллим, это у нас люди новые, дикие еще, только прилетели… Они у нас химики, нанюхались там своих газов, вот у них все в голове и крутится не туда… Да и боятся всего, вот и кидаются… Скоро уедут, прямо сегодня, их от нас в Чечню забирают.
– Овечек боятся, да?
– слабым голосом ответил старик.
– Поэтому кидаться нада? Поэтому собака бит нада? Поэтому меня рэзат нада? Химия хорошо, очень хорошо, химия я сорок лет детишка учил. Не знаю, какой химия нада - из людей такой звер делат, да? Морпех у нас живет - человек, спецназ прилетал - человек… откуда такой химик в Россия, а, капитан? Большой секрет?
– Из Шиханов выслали… за жестокость. Надо же, Оборотня оставили, а их прислали, - вполголоса сказал летчик, но Мамед его услышал.
– Ших-Ханов? Татарстан, да? Вай, слюшай, если их вместо Сашька-Оборатэн прислали, потому что он добрый - вай, что будет, да?! Ваши решил вайнах совсем кончит?! Потом что будет, куда такой химик дэват будеш, чтобы не в Россия - нам Азербайджан, да? И потом пока Хиндийский океан не дойдут, не остановиш, да?!
– Похоже на то, - проворчал комендант, поднимаясь и засовывая пистолет в кобуру.
– Так, летеха, похоже, мои советы тебе не нужны. Пошли, получишь бумаги, и чтоб через десять минут тебя на аэродроме не было. Потому что, если ты тут на пятнадцать останешься, нас всех раком поставят. Все, начиная с моего полкана и заканчивая министром… а может, и президент поинтересуется, я уже и не знаю. У нас тут, между прочим, две войны более-менее спокойно. Охрану несем, но с местными до сих пор не грызлись, тем и живы. Бригада морпеха рядом, этим да, этим достается… так они рядом с твоими головорезами - детский садик на прогулке, ясельки даже. Кстати, боец!
– Капитан Елисеев резко повернулся к прячущему нож Бабочкину: - Что это за разговоры насчет ста баксов за голову?!
– Так… это… - У рядового от испуга штык застрял в ножнах, он беспомощно посмотрел на своего взводного.
– Нам сказали, как голову боевика приносим - сто баксов в руки сразу, а если атаман какой-нибудь окажется, тогда и штуку могут дать! Ну, мы идем командира искать, видим - залег кто-то возле ка-пэ, нерусский и в зеленом… Почти по десятке на нос получается, тоже неплохо для начала…
– Ну, Баба Варя, ну ты выдал!
– застонал Мудрецкий и схватился за голову.
– Это же не Чечня, это еще Каспийск!