Дмитрий Ульянов
Шрифт:
Командующему Черноморским флотом адмиралу Колчаку все чаще докладывали об обнаруженных на кораблях листовках.
И вот адмирал пригласил для дружеской беседы руководителя местных эсеров Бирулю и лидера меньшевиков Канторовича. Памятуя о «духе времени», он не приказал, он попросил помочь ему «навести порядок на флоте».
Бируля и Канторович, знавшие лично Дмитрия Ильича и неоднократно слушавшие его выступления на митингах, решили использовать его имя в провокационных целях. По городу был пущен слух о том, что якобы к военврачу Ульянову собирается приехать его брат — Владимир Ильич Ленин. По всему Крыму буржуазные и мелкобуржуазные газеты, словно по команде, почти одновременно опубликовали
Дмитрию Ильичу стало известно об этих слухах, но он на первых порах не придал им никакого значения. Враги распространяют любую ложь, лишь бы очернить революционеров. Он считал, что слухи сфабрикованы командованием флота, отъявленными контрреволюционерами. И хотя Дмитрий Ильич прекрасно помнил образцы политического двурушничества меньшевиков, он не хотел, не мог допустить мысли о том, что они смогли организовать эту гнуснейшую провокацию.
Больше того, Симферопольский Совет по настоянию меньшевистских и эсеровских депутатов высказался против приезда Ленина в Крым. Такое предложение от имени своей фракции внес не кто иной, как севастопольский эсер Бируля, якобы располагавший достоверными сведениями из самых авторитетных источников. Провокационное постановление эсеро-меньшевистского Совета опубликовали многие газеты Крыма.
Эта акция врагов революции вызвала гнев и возмущение крымского пролетариата. Рабочие и матросы потребовали принять резолюцию о политическом недоверии прислужникам буржуазии из Симферополя. На заседании Совета попытался выступить Калич, но эсеры, кадеты и меньшевики встретили его появление на трибуне невообразимой руганью и едва не стащили с трибуны. Тогда Сюсюкалов обратился с протестом в редакцию газеты «Крымский вестник». Редактор, ознакомившись с текстом, согласился напечатать, но… за баснословную сумму. Ни одна газета Крыма большевистского протеста не опубликовала.
Крымским большевикам помогли рабочие Одессы, Харькова, Донбасса. Ростовская газета «Знамя свободы» 16 мая напечатала резолюцию рабочих. В этой резолюции говорилось: «Выразить глубокое возмущение против насильственных мер, предпринятых исполнительным комитетом Совета, и позорного отношения названного Совета к старому солдату революции и выразителю интересов всего международного пролетариата — товарищу Ленину. Приветствовать его и выразить ему глубокое сожаление в том, что в России существуют рабочие и солдаты, подобные симферопольским депутатам».
В дальнейшем обстановка стала еще хуже. Ссылаясь на постановление Симферопольского Совета, эсеры, меньшевики, не говоря уже о кадетах, стали терроризировать большевиков и сочувствующих им солдат и матросов.
Как-то вечером санитар севастопольского госпиталя обнаружил выброшенное прибоем тело матроса. Матрос был еще жив. Санитар доставил его в перевязочную. Там ему была оказана необходимая помощь. Придя в себя, он узнал военврача Ульянова. Так Дмитрий Ильич познакомился с большевиком Михайловым, матросом с корабля «Борец за свободу». Оказалось, что днем Михайлов выступал на митинге, разоблачал Временное правительство, но эсеры его избили и выбросили за борт. Теперь Михайлову не было резона возвращаться на свой корабль — арестуют, и Дмитрий Ильич отправил его с провожатым на квартиру рабочего Клепикова. Утром в госпиталь нагрянули офицеры контрразведки, они потребовали от Дмитрия Ильича объяснений: куда исчез избитый на митинге матрос Михайлов. Ульянов отвечать отказался. Ему пригрозили арестом.
Эти слова не были пустой угрозой. Уже в мае в Севастопольской крепости было объявлено, что большевикам запрещается вести агитационную деятельность в какой бы то ни было форме. Севастопольский горком РСДРП (б) перешел на полулегальное положение, а вскоре был разгромлен. Уехавший в Петроград в составе делегации Черноморского флота Андрей Калич вернулся в Севастополь под конвоем.
Стало ясно, что против военврача Ульянова готовится провокация. Секретарь комитета Савелий Сапронов в целях безопасности Дмитрия Ильича советует ему поменять обстановку, хотя бы на время.
Выход был найден. В Одессе, в штабе Румынского фронта, работали друзья Дмитрия Ильича: Дзевановский — главным военно-санитарным инспектором, профессор Бурденко — начальником санитарной части армии. По требованию Дзевановского и по согласованию с Бурденко военврач Ульянов переводится «поближе к фронту» — назначается делопроизводителем управления санитарной части армии.
В начале июня Дмитрий Ильич выехал в Одессу. Это были горькие, тревожные дни. Уже в июле партия большевиков вынуждена была снова уйти в подполье. Газеты пестрели сенсационными сообщениями о розыске главного большевика — Ленина. Несколько раз на глаза Дмитрию Ильичу попадались заметки: Ленин арестован… Неужели все повернуло в старое русло?
С грустью писал он в эти дни в Питер Марку Тимофеевичу Елизарову, надеясь, что его письмо прочтут брат и сестра: «…Пока сижу за бумажными делами делопроизводителя врачебно-клинического отдела, но возможно, что в скором времени Дзевановский даст мне место врача для поручений».
НАРОДНЫЙ КОМИССАР
ОКТЯБРЬ
В сентябре политическая обстановка в стране круто изменилась. Из Советов рабочие и солдаты изгоняли кадетов, меньшевиков, эсеров… Влияние большевиков усиливалось.
Дмитрий Ильич снова просит Дзевановского похлопотать о переводе в Севастополь — там он связан общественными и партийными делами, там его работа будет эффективнее. Антон Андреевич понимал, почему его друг рвется обратно в Крым, и отговаривать не стал: ему виднее.
По приезде в Севастополь Дмитрий Ильич познакомился с Юрием Петровичем Гавеном. Революционный путь Гавен начал еще в 1901 году, активно включившись в деятельность марксистского кружка Прибалтийской учительской семинарии. В апреле 1907 года он был делегатом V (Лондонского) съезда РСДРП. Потом попал на каторгу. Весной 1917 года вернулся из Сибири, и Яков Михайлович Свердлов направил его в Крым, напутствуя такими словами: «Вопрос о взятии власти пролетариатом — вопрос нескольких дней. Во всех крупных центрах пролетарские силы уже достаточно созрели. На юге же, особенно в Крыму, дела обстоят плохо. Там наблюдается полное засилье социал-соглашателей. А это особенно печально, если принять во внимание значение Севастополя как военного порта. Ваша задача — превратить Севастополь в революционный базис Черноморского побережья. Севастополь должен стать Кронштадтом Юга».
Юрий Петрович признался Дмитрию Ильичу, что ехал он с мыслью сразу же по приезде в Севастополь наладить выпуск газеты. Но на месте, к огорчению своему, убедился: в ближайшее время с газетой ничего не получится — нет денег, нет печатников, нет базы. Все типографии в руках меньшевиков и эсеров. Деньги ЦК обещал прислать, а вот бумагу и типографию рекомендовали искать на месте.
Пока же нужно было завладеть инициативой, вырвать солдат и матросов из пут меньшевистского фразерства. Кроме Гавена, здесь с июля вела работу среди матросов Надежда Ильинична Островская. При содействии Ржанникова она проникла в Севастополь и уже на второй день на солдатском митинге была избрана в Совет. В середина лета удалось восстановить Севастопольскую большевистскую организацию. Массы пошли за большевиками. В августе миноносец «Капитан Сакен» первым из кораблей Черноморского флота полностью перешел на сторону большевиков.