Днем и ночью хорошая погода (сборник)
Шрифт:
Зельда (зевая): Да нет, ты права. Просто мне хотелось посмотреть на это очаровательное шале-кафе на склоне, о котором говорил Этьен. Я не успела его разглядеть. И если бы у меня был франк…
Дорис (кричит): Нету! Нет у меня франка! Есть пятифранковые монеты, есть купюры по сто франков, есть дорожные чеки, доллары, а вот швейцарских франков — ни одного!
Зельда (рассеянно): Жаль.
Они
Этьен (быстро): Хорошо. Дорис, и правда становится холодно. Спускайся-ка ты одна, а я подожду Зельду и спущусь вместе с ней немного позже. Думаю, так будет проще, правда?
Дорис (с каменным лицом): Нет, это как раз не проще, дорогой.
Они все втроем усаживаются на скамейку. Зельда, улыбаясь, слушает музыку, двое других — с мрачным видом. С колокольни доносится один удар колокола.
Зельда: Это, должно быть, четверть или половина седьмого. Как вы думаете, сколько времени мы проговорили? На эти часы нельзя положиться. Этьен говорит, что они окончательно спятили. Странно, в Брабане они шли нормально. Можно подумать, что швейцарцы действуют на людей лучше, чем на часы; а мне всегда казалось, что наоборот. Помнишь, Дорис, что сказал о Швейцарии Орсон Уэллс в «Третьем человеке»? Ты тогда еще захохотала как сумасшедшая, громко-громко, а за тобой весь зал…
Дорис (холодно): Нет. Я смотрела «Третьего человека» в Нью-Йорке и вовсе не «хохотала как сумасшедшая». Разве что улыбнулась.
Этьен: На самом деле это я «хохотал как сумасшедший» в Париже; и ты тоже, дорогая.
Зельда: Да?.. Надо же… Я, должно быть, снова вас перепутала. Хотя это ведь старый фильм? И это было еще до… до моих каникул. (Показывает рукой на свою голову.)
Дорис: Может быть, твои каникулы уже тогда начались, милая, только никто об этом не знал.
Зельда (радостно): Нет-нет! Нет! Профессор Шарвен сказал совершенно точно. У меня было не в порядке с головой с апреля семьдесят пятого по май семьдесят восьмого, и все. Ровно три года и один месяц. Психиатры выражаются очень ясно, когда говорят обо всех этих неясных вещах. Им так, наверное, легче, бедняжкам. Хотя все мужчины любят даты, числа, круглые цифры; а вот женщины — наоборот…
Дорис: Ну знаешь, я хоть и женщина, но не питаю никакой страсти к разным туманностям, фантазиям, отклонениям…
Зельда: Говоря о женщинах, я не имела в виду тебя, Дорис. Не сердись. Ой, смотрите, кто это?..
Входит мужчина, по виду — буржуа, солидный, руки в карманах.
Мсье? (Встает.)У вас, случайно, нет одного франка? Не могли бы вы мне его дать?
Мужчина: Франк? Зачем он вам?
Зельда: Чтобы включить вот эту штуку. (Трясет подзорной трубой.)Без монетки она не работает.
Мужчина (смеясь и шаря по карманам): Что ж, франк найдется, коль скоро это не на выпивку…
Этьен (сухо): Послушайте, любезный, вас, кажется, нормально спросили.
Мужчина (с удивлением и раздражением): Вы считаете, это нормально: в таком виде, как у вас, выпрашивать у прохожих франки?
Этьен (извиняющимся тоном): Послушайте, моей жене очень хочется разглядеть поближе эту вершину, а у нас не оказалось мелочи. Если у вас есть пять монеток по одному франку, это нас устроило бы наилучшим образом.
Мужчина: Ну ладно, тогда другое дело! Хотя мне все равно, франк так франк, главное — тон, понимаете? Весь вопрос в тоне.
Зельда: Мой муж никогда не умел выбрать нужный тон для разговора с незнакомыми людьми; впрочем, и с остальными тоже. Он даже со мной не умеет разговаривать — никак не может выбрать нужный тон, а ведь он знает меня много лет.
Мужчина (смутившись): Слушайте… Э-э-э-э… Погодите… Кажется… Да, вот.
Зельда: Прекрасно! Как это мило с вашей стороны. Вы уверены, что хотите мне ее дать? Вы уверены, что не посчитаете меня смешной, что я не буду выглядеть в ваших глазах избалованной девочкой? Вы дарите мне ее от чистого сердца?
Мужчина: Ну да, конечно. В общем-то, мне это понятно, бывают такие глупые желания, со всяким может случиться.
Мужчина явно польщен. Зельда, слегка опершись о его руку, играет монеткой.
Зельда: С моим мужем такое не случается. Я вот сейчас вставлю монетку в эту машину. Мне хочется разглядеть этот пейзаж поближе, увидеть, как тает снег, как прыгает зайчик с круглыми глазами, как скачет лань. А может быть, я даже увижу это здание, там, такое красивое… Как оно называется?
Мужчина (со смехом): Ну знаете, сейчас все лани уже попрятались! А то здание, там, это Брабан, лечебница для умалишенных.
Зельда: Для умалишенных? Какой ужас!
Зельда вставляет монетку в подзорную трубу и наклоняется, медленно ее поворачивая. Мужчина смотрит на нее.
Мужчина: Красиво, но совсем не весело. Я там бывал.
Зельда (поднимая голову): Вы там бывали? Вы…