Шрифт:
Ведьмы Ист-Энда.
Приквел: Дневник Белой ведьмы
Среда, 20 апреля.
Драйден Роад, Итака, Нью-Йорк
Я не могу перестать думать об отце, неукротимом мореплавателе,
Разумеется, это не обычный дневник. Никто бы не ожидал меньшего от команды первоклассных хранителей бумаги и архивистов.
Это старый, нетронутый журнал капитана в кожаном переплёте, на левых страницах которого призрачно виднелась сетка с пометками о днях недели, скорости ветра и направлениях компаса, в то время, как правые страницы оставались пустыми для различных мыслей и наблюдений.
Позолоченный компас на потёртой обложке и каждую страницу, вырезанную вручную, восстановили мои коллеги из лаборатории. Теперь я, Ингрид Бошам, могу писать здесь, не опасаясь, что это многовековая и грубая бумага раскрошится под моим пером. Прошло много времени, с тех пор как я вела дневник. Какой прекрасный и современный подарок!
Мне пришло в голову, что некоторые из этих страниц могли быть отравлены ядом, и, перед тем как прикоснуться ручкой к бумаге, я поднесла книгу к носу, чтобы узнать, есть ли тут возможное злодеяние.
Мои коллеги простят меня. Не было запаха горького миндаля, только кожи с еле заметным ароматом ланолина, костяного масла и старой бумаги.
Может быть теперь, когда я ухожу и больше не представляю опасности для незначительной работы моих коллег, гадюки спрячут свои клыки.
С некоторых пор в прошлом семестре появились слухи о массовых увольнениях, оказалось очень много недовольных, все хотели остаться в библиотеке. Но, во всяком случае, все очень полюбили меня, когда я объявила о своем отъезде. Кто может обвинять их? Кому-то я сохранила работу.
На прощальной вечеринке было много улыбок, бисквитов «Дамские пальчики», шоколада, шампанского, маленькая баночка икры на серебряном блюдце со льдом и несколько заскочивших моих студентов, обещающих держаться на связи.
Я буду скучать по ним сильнее всего, так же как и по моим ежедневным поездкам на велосипеде до университета и обратно мимо яблоневых садов.
Итак, в этот первый день весны, когда воздух наполнен запахом гиацинтов и день, и ночь длятся одинаково долго, я собралась в путь, мои паруса раздувает ветер и впереди много благоприятных предзнаменований для путешествия.
Я собираюсь домой, наконец-то, и, возможно, на этот раз для того, чтобы остаться.
Я давно хотела уйти из школы, я устала от академии.
На прошлой неделе я получила письмо от Хадсона Рафферти из Библиотеки Нортгепмптона. Месяц назад, достаточно для того, чтобы забыть, я посылала запрос о возможной должности архивиста, но никогда не получала ответа.
Вероятно, у них возникла внезапная потребность, и мистер Рафферти просит меня прийти на собеседование как можно скорее, так как их вышестоящий архивариус уволился и совершенно неожиданно исчез.
Я послала ему формальный ответ вместе с моим резюме, выражая огромный интерес, и так же уведомила мистера Рафферти, что я буду в Нортгемптоне через неделю и ожидаю планирование собеседования.
Идея быть самой себе боссом в провинциальной библиотеке с «приличной коллекцией местных архитектурных проектов и редких карт, которым будет нужен уход», как он добавил, «и прочие вещи, так как мы все младшие библиотекари в настоящий момент и беспокоимся по пустякам», это гораздо более привлекательно для меня, чем возвращение к разрушительной академической политике.
Нортгемптон. Я чувствую, как он зовет меня.
Мне нужно быть рядом с мамой. Несколько месяцев назад меня начали посещать сны, кошмары, на самом деле, после которых я просыпалась задыхаясь.
В моих снах я видела изнашивающийся и ослабляющийся шов, зло, просачивающееся, как ртуть, море, бурлящее и грозящее потопить маленький сонный Нортгемптон. Маме нужна была помощь, я чувствовала это.
Ну, и, наконец, я давно хочу увидеть всю семью вместе. Мы жили на расстоянии слишком долго.
Последний раз мы виделись в 1692 году в Салеме. Уродливые, жестокие, запутанные дни. И сейчас, если что-то дурное против нас, мы, семья Бошам, должны быть вместе.
Прошло достаточно времени, чтобы старые раны зажили. Мама и папа должны побороть себя и перестать быть такими упрямыми.
На пути в Лонг-Айленд я запланировала остановку в Нью-Йорке, где я попробую убедить мою милую и неистовую сестру продать бар, который висит на ней, и вернуться домой.
Возможно, мы втроем даже можем поработать над вытаскиванием Фрира из Лимба.
Снаружи открытого окна на моей панели, ниже линии горизонта, тонуло солнце, оставляя оттенки розового, сигнализируя о хорошей погоде.
Хотя, опускался сумрак и наполнял уголки дома тенями после долгого дня, я больше не чувствовала себя усталой. Оскар свернулся у моих ног. Я чувствовала теплый ароматный бриз, наполняющий меня светом, опьяняющее ощущение весны. Я жаждала путешествия.
Четверг, 21 апреля.
Поезд Аматрак. Эмпайр Роут. Сиракьюс-Нью-Йорк
Маргарет, умный, перспективный научный специалист библиотеки с большим количеством татуировок, подвезла меня этим утром на станцию «Аматрак».
Глаза бедной девушки покраснели, а затем наполнились слезами, когда мы прощались.
Я обняла ее, затем мягко оттолкнула от себя, как бы говоря: «иди, будь храброй - ты можешь это сделать, детка!»
— Не забудь вернуть мой велосипед домой, — напомнила я ей. — Он твой.
Она улыбнулась и быстро отвернулась, не раньше, чем я бы увидела комок в горле и слезы на её глазах, как и на моих. Я должна была сделать это — так или иначе, они всё же выпускники.