Дневник Большого Медведя
Шрифт:
– Надо сходить туда, – решил Иван Иваныч.
– Зачем? Чтобы нам голову снесли? А вдруг там эти, ну, те, что ушли с мужиком? – громко возражал Олег, махая руками.
– Это неважно. Кто бы там ни был, мы пойти посмотреть, что они там делают, хорошие ли это люди, да и вообще не помешает сказать, что не имеем ничего против них.
– А вдруг они имеют что-то против нас?
– «А вдруг», «а вдруг», – грубо передразнил старик. – Сходим и узнаем. Готов? – спросил он меня.
Я был более чем готов. После того, как мы решили, что будем просто идти вперёд, пока не обойдём все места или не умрём, я уже был готов к худшему. Прогулка по Зоне – вам не поездка по Золотому Кольцу.
Четырёхэтажное здание с широкими дверями стояло на небольшой площадке, визуально приподнимая дом над всеми соседними сооружениями. Уже постаревшее, но всё ещё добротное, оно красовалось выкрашенным в бежевую краску фасадом, аккуратным козырьком над входом и сероватой табличкой. Золота давно стёрлась, развеялась по ветру, но силуэты букв всё ещё складывались в слова: «Государственный архив». Архив молчаливо стоял посреди других серых зданий, взрытых снегом и грязью, засохших травою дорожек, кривых голых деревьев и густой тишины. Большая дверь со скрипом поддалась и громко ударилась о стену, но никто не выглянул, никто не спросил, кто пришёл. Пахло сыростью и крашеным деревом. В кабинетах на первом этаже лежали перевернутые стулья, столы; пыль толстыми слоями покоилась на полу, подоконниках, сваленных шкафах. Под ногами шуршала бумага, испещрённая мелкими буковками, печатями и витиеватыми подписями.
– Вы кто такие? – услышали мы зычный голос в коридоре.
Невысокий плечистый мужчина, держа в руках винтовку, шагнул в кабинет и, хрустнув шеей, повторил свой вопрос.
– Не волнуйтесь, мы не собираемся тут ничего трогать, – миролюбиво ответил Иван Иваныч.
– Эт верно, иначе я вышибу тебе мозги.
Услышав жестокое заявление, Степан нахмурился и потянулся к автомату. Спокойно положив руку ему на плечо, Иван Иваныч покачал головой.
– А что это за место, товарищ? – вежливо поинтересовался он у мужчины.
– Еть. Ты сюда шёл и не знал, што это за место? Старый, ты дубу дал? – коренастый захохотал, не выпуская из рук оружия.
– Мы просто шли и..
– Говорю один раз, – перебил его мужчина, – тут главный – Витя Первый, хоть что с ним случится – полетят ваши бошки.
Он махнул головой в сторону коридора и вышел. Мы послушно последовали за ним, переглянувшись. Что за странное прозвище «Первый»? Как у императора прям.
Коренастый вёл наверх, пресекая любое наше желание остановиться и оглядеться. Второй этаж ничем не отличался от первого: кабинеты, перевернутая мебель, рассыпанные по полу документы. Дверь на третий этаж была закрыта. На четвёртом этаже нас встретил рой любопытных взглядов и гул шепчущихся голосов. Люди стояли в две линии, тянувшиеся вдоль стен. Многие были одеты в форму, выданную ещё в бараке, за спинами и в руках – автоматы или длинные тесаки. Казалось, что идём мы на живодёрню. Олег нервозно поглядывал на людей, Степан смотрел на потолок, Иван Иваныч старался держаться решительно и стойко. Я же просто шёл вместе с ними и понимал, что либо сейчас мы подружимся с этим Витей Первым, либо разругаемся навсегда, и никто не сможет восстановить тот мир, который был в Зоне на протяжении трёх дней после нашего заселения.
Перед нами открыли дверь, осыпающуюся бежевой краской, и мы вошли в широкий кабинет. Чудом уцелевший стол, пара шкафов, флаг страны, в которой мы так долго жили, и мягкий чёрный стул. На нём и восседал тот самый Первый. Бритый, с щетиной и шрамами на лице, худой, даже несколько суховатый, мужик отнял у власть имущего пистолет на вокзале. Он оторвался от пожелтевших листов, которые рассматривал перед нашим приходом, и улыбнулся.
– Здравствуйте. Чем я могу помочь Вам?
От его жаргона, лившегося на вокзале, словно не осталось и следа.
– Добрый вечер. Мы увидели в этом доме свет и решили зайти. Уже два дня мы не встречали людей на пути, а тут так получилось.
– Добро пожаловать в нашу скромную обитель. Витя Первый, – поднявшись, он представился и, поздоровавшись с каждым за руку, сел на кожаный трон. – Чем могу помочь? У нас есть и крыша над головой, и вода, и еда: оставайтесь! – подняв брови, спросил Первый.
– Спасибо, но пока нам всего хватает, да и не везде мы ещё походили.
– А чего ходить да смотреть? Мои молодцы уже пошли: вот вернутся через пару недель с полной картой, вот можно и расселяться тогда.
– Пожалуй, можно и так, – Иван Иваныч оглянул нас, но мы молчали, как перекрытые краны. – Разве Вы запрещаете нам..?
– «Запрещать»? Я? Ну что вы! – Витя хохотнул, обнажая металлические коронки. – В Зоне – свобода, и кто я такой, чтобы кому-то да что-то запрещать!
– Забавно выходит: молодчик на входе угрожал, мол, волос упадёт и всё – секир башка! – язвительно выпалил Олег, проводя пальцем по кровавой корочке огромной Конституции.
– Ну, что ж, для своих я как-никак не последний человек, – Витя пожал плечами.
– «Своих»? – шепнул Олег, облизываясь.
Тот, видимо, не услышал и, подняв брови, вопросительно посмотрел на Ивана Иваныча, считая его главным среди нас.
– Так всё же: чем могу помочь вам?
Его вежливость и чрезмерный такт настораживали меня и, пожалуй, всех стоящих перед Витей. Олег, осмотрев шкафы, ровно стоящие книги, целёхонькие стулья, ветхие памятки и флаги над головой Первого, цокнул. Степан вздохнул.
– Просите за нескромный вопрос, но чем вы здесь занимаетесь?
– Занимаемся? – ясный взгляд Первого затуманился, он слегка склонил голову, вытянув губы трубочкой, расправил плечи и ответил: Много чем занимаемся: кто по кухне мастак, кто за порядком следит, да кто в медицине, а может, и в машинах шарит, кто дыру в полу заделает – вот все общее дело и делаем.
– А что за «общее дело»?
Бесшумно Витя выругался. Он поднялся, чтобы загладить неловкое молчание, вышел из-за стола и многозначительно поднял глаза на карту нашей утерянной страны. Степан что-то шепнул за спиной, и Первый, услышав неладные шорохи, обратился к нам, сложив руки в миролюбивом жесте. Не удивительно, что такой, как он, смог повести за собой толпу. Когда нужно – топнет ногой, заорёт, ударит под дых, а когда нужно – улыбнётся, обсыплет «спасибо» и «пожалуйста», расшибётся в лести и миролюбии.
– Дак наше, мировое, дело! – восторженно воскликнул он. – Что наши отцы пытались сделать, но не получилось. Да вот у нас, здесь, в Зоне, обязательно получится!
– Разве мы какие-то особенные?
– Конечно, особенные. Нам почти что дали шанс начать всё сначала, устроить так, чтобы все были равны, да каждый получил то, что наработал.
– И кто же всё это будет давать, ё-моё? У кого тут есть широкий карман, полный еды, тепла и работы? – фыркнул Олег.
– Да хотя бы у меня! – посмеялся Витя, разбрасывая руки.