Дневник эмигранта

Дахненко Александр

«Боль в сердце отдается эхом…»

Боль в сердце отдается эхом В душе и далее — везде. Теперь мне стало не до смеха. Мне кажется, что я в беде. Жизнь — это просто катапульта, И я как брошенный снаряд. «Вы в полушаге от инсульта», — Врачи спокойно говорят.

«Тонкости и чуткости звериной…»

Тонкости и чуткости звериной Выучен.

И кем-то вовлечен В круг событий, мчащихся лавиной, Где ты понимаешь, что почем. Шаг в ночи… и с пустотой навеки Ты сроднился, что ни говори. Сожжены твои библиотеки, И неверно светят фонари. Ты дрожишь от холода устало, И читаешь строки наизусть. Поздно начинать игру сначала — Рядом звезд космическая грусть. Горечью нелепых превращений Ткань судьбы пропитана насквозь… Есть лишь тьма неясных ощущений Жизни, что проходит на авось.

«Земная жизнь не удалась…»

Земная жизнь не удалась — Другой тем более не надо… И рвется со вселенной связь Безумной музыкою ада. Следы судьбы ты всякий раз Высматриваешь очень чутко. А свет ночной тоски из глаз Забрезжит вдруг… и станет жутко. Вот так — без пафоса и лжи — Проходишь мир людей банальных. И шепчешь: «Боже, укажи, Путь меж больных и инфернальных». И ты ступаешь по земле Легко и будто бы случайно. С душой затерянной во мгле, В которой, кажется, есть тайна…

«Как нехотя мы все еще живем…»

Как нехотя мы все еще живем, И всё еще кому-то подражаем. Друзьями мы знакомых назовем, Хоть никого из них не уважаем… Как пафосно и глупо мы живем, (И сами лжем себе неуловимо). Как равнодушно мы надежды рвем, И видя боль других — проходим мимо. В гостинице мерцает мертвый свет И искажает сумрачные лица… И глядя в зеркало минувших лет Так хочется порой то вдрызг напиться, То умереть, то заново родиться…

«Нас всех объединяет ностальгия…»

Алле В.

Нас всех объединяет ностальгия По жизни, что пошла совсем не так, Как представляли. Не поймут другие, Какой печали нам оставлен знак, Какие нам предрешены разлуки: На время или, может, навсегда, Какие тонкие ложатся руки На плечи…И опять текут года Нерадостно — упрямо, терпеливо, В надежде отыскать в текущем дне, Любимую, родную, так красиво Поющую, как бы в далеком сне.

«Больные друзья не нужны никому…»

Больные друзья не нужны никому, Они поскорее должны умереть. Уйти безвозвратно в осеннюю тьму, Их должно из памяти быстро стереть. К чему все мечтанья, коль ты обречен Идти в одиночку навстречу беде… А раньше ты жизнью так был увлечен — Серебряной верил далекой звезде. Все прожито, пройдено, близок конец Скитаньям, метаньям и даже стихам. Родных не осталось на свете сердец… Пора отвечать по делам, по грехам.

«А помнишь русскую весну…»

Алле В.

А помнишь русскую весну И сшитые тобою флаги? Как, задыхаясь от отваги, Мы верили в свою страну, Что вроде и не предала, Но как-то странно помогает, То поманит, то отвергает… Что ж, видно в ней все та же мгла Царит, как в воздухе эпохи Наживы дух и мелкий бес, И снова ветер злых чудес Доносит горестные вздохи… Приедешь, в чашку я плесну Тебе и мне опять цикорий… Мы вспомним в череде историй И нашу русскую весну.

«По большой и проклятой планете…»

По большой и проклятой планете Бродят души, ищущих покоя. Все дороги вытоптали эти Странники, печальные изгои. Облаков осенних низких, серых Бродит много. И темны рассветы. И стирая времени барьеры, Шепчут строки мертвые поэты.

«Хоронят молодых, едва из школы…»

Хоронят молодых, едва из школы — Гражданская война глядит в глаза. Мы смерти составляем протоколы И падает невольная слеза. Фальшивые герои интернета Твердят за деньги скучные слова. Ты можешь с ними спорить до рассвета — Сломается от боли голова. Но ты — большой эстет, рисуешь кровью Портрет на фоне горя и войны. А кто-то пробует спасти любовью, Хоть жизнь одну, достойную весны.

«Люди звереют от запаха крови…»

Люди звереют от запаха крови — Пахнет гражданской войной. Смерть ничего уже не остановит — Город от страха немой. Выдохнул, словно почуял чего-то: «Друг, если можешь, беги. Или воюй, если будет охота…» Рядом глупцы и враги. Помни, что небо над нами свинцово, И впереди только боль… Сила бесовская снова и снова Все умножает на ноль.