Дневник киллера
Шрифт:
– Что ты имеешь в виду?
– Что я имею в виду? У нее тело – умереть не встать, и она знает, как им пользоваться. Не успеешь оглянуться, как окажешься у нее в руках. – Тут он попал в точку. – Это не в твой огород камешек – она многих обвела вокруг пальца.
– Мне кажется, Крейг ее уже оприходовал.
– Я бы не удивился. Но Крейг – другое дело.
– Почему это? У него что, патент?
– Нет, просто он знает, как использовать баб и не давать использовать себя. – Похоже, камешек все-таки был в мой огород. – Я не стану учить тебя жить, Бриджес, но могу подсказать, как проще всего сохранить свою жизнь. Держись подальше от Дебби Бенсон, а то наживешь неприятности.
17. День посещений
– Перестань!
– Я просто сказала, что всегда буду с тобой, – говорит мамаша.
– В том-то и дело, черт побери, что ты всегда здесь! Не надоело? Катись отсюда и оставь меня в покое!
– Когда я была девочкой, то тоже хотела быть сама по себе, но потом, с возрастом, поняла, что жила неправильно. Знаешь, о чем я жалела больше всего? О том, что мало общалась со своей матерью. Прошлое никогда не вернется, Иан.
– И слава богу!
– Я хочу сказать, что была не очень-то счастлива в детстве. Вот почему я так баловала тебя. Пожалуй, слишком баловала и теперь жалею об этом.
– Баловала? Баловала?!
– У тебя всегда были самые лучшие игрушки! Помнишь тот велосипед, что я тебе купила? Новехонький! У меня самой никогда не было нового велосипеда. Ни у кого такого не было.
– Что значит ни у кого? У кого-то ведь должен был быть! Чем тогда, по-твоему, занимались велосипедные фабрики – выпускали подержанные?
– Все равно у тебя был совершенно новый!
– Я помню. Ты его купила только потому, что дядя Брайан пропил старый. Кстати, новый он потом тоже заложил, и мы их больше никогда не видели.
– Да, Брайан – он разбил мое сердце! А тебе было наплевать! Я выплакала все глаза, но тебя это нисколько не интересовало, так ведь? Ты всегда заботился только о себе. Эгоист!
Я помню, как ушел дядя Брайан. Мне тогда едва исполнилось двенадцать, и следующие две недели были худшими в моей жизни, а если я так говорю, это кое-что значит. Мамаша орала, что он бросил ее из-за меня, и дралась как черт. Я ходил весь в синяках и в конце концов не выдержал – сбежал из дома. Пробегал почти неделю, чуть не помер с голоду, а потом меня привела назад полиция. Мать сказала им, что синяков мне наставил Брайан, вот, мол, я и убежал, но теперь все в порядке, потому что она его выставила. Я слышал весь разговор из спальни. Она столько раз потом повторяла эту ложь разным людям, что и сама в конце концов поверила. Когда фараоны уехали, она заперла меня в спальне и не выпускала целое лето – боялась, что снова сбегу.
– Иногда я просто ненавижу себя, – продолжает мамаша.
– Это я могу понять.
– Ты всегда был эгоистом!
– Я не эгоист.
– Неправда! Ты думаешь только о себе и делаешь только то, что тебе нравится. А о моем счастье ты когда-нибудь думал?
– Ты о нем думала за двоих. У меня своя жизнь, а не продолжение твоей!
– Если бы не я, у тебя вообще не было бы жизни! Я пожертвовала всем ради тебя, а где благодарность? Я, я, я – от тебя это только и слышишь!
– Врешь! Ты никогда ничего для меня не сделала, только держала при себе и коверкала мою жизнь!
– Я – твою жизнь?! Ты же мое дитя, я родила тебя, мы с тобой – одно целое. Я столько раз слушала тебя, и теперь твоя очередь меня выслушать!
Слушать ее? Я этим занимаюсь полтора месяца, уже крыша едет. Крейга не видно и не слышно. Эдди говорит, он продолжает кутить – "наверстывает потерянное время". Сволочь! Выходит, все время, что он провел со мной, – потерянное? Это еще вопрос, сколько бы он потерял, если бы не я!
Снова один, совсем один...
Почти.
– Я надеялась, что до этого не дойдет, но ты просто не оставляешь мне выбора. Извини, но если бы ты послушал меня с самого начала, все было бы иначе. Я ТВОЯ МАТЬ И ТРЕБУЮ, ЧТОБЫ ТЫ НЕМЕДЛЕННО ПРЕКРАТИЛ ЭТИ ДУРАЦКИЕ УБИЙСТВА И ЗАНЯЛСЯ ЧЕМ-ТО ДОСТОЙНЫМ!
Боже мой, никогда так не смеялся!
Я хохочу до боли в боках, до полного изнеможения, потом вспоминаю эти слова и начинаю хохотать снова.
– Ты слышал, что я сказала?
– Прекрати, ну пожалуйста, прекрати! Сколько можно... – умоляю я. По моему лицу катятся слезы.
– ЭТО ПРИКАЗ!
– О-хо-хо! А-ха-ха! Убейте меня, больше не могу!
– Я серьезно! – визжит она. – Я твоя мать, и ты будешь делать то, что я скажу!
– НЕТ! – ору я. – Я не желаю больше тебя слушать! Убирайся вон! Вали отсюда!
– Своих так называемых друзей ты слушаешь! Воров, убийц, шлюх ты слушаешь! А меня, значит, нет?! Что ты за ребенок? Мне стыдно за тебя! Ты меня позоришь!
– Ты сама себя позоришь! Да какая ты мать? Ты худшая мать на свете! Ты для меня ничто, и я рад, что ты умерла!
– Нет! Нет! Нет! – всхлипывает она. – Ты не можешь так говорить! Не можешь! Я никогда...
Ее прерывает шум у входной двери.
Я мгновенно разворачиваюсь, падаю на пол и выхватываю пистолет.
Тишина.
Лежу, затаив дыхание, и прислушиваюсь. Ничего. Только сердце гулко стучит в груди. Вот – опять! За дверью. Там определенно кто-то есть. Ни звонка, ни стука, но кто-то там стоит. Жду и слушаю. Попытаются войти? Оборачиваюсь – сзади дома ничего не слышно. Только здесь, за дверью. По бетонной дорожке шуршат шаги. Я направляю "глок" на дверь, в левый верхний угол. Глушитель на месте – как всегда, когда я дома. Нет смысла тревожить соседей, верно?
Три выстрела, быстро – левый верхний, правый нижний, снова верхний. Зачем возиться с лишними трупами: вдруг это какой-нибудь начинающий Свидетель Иеговы? Достаточно отпугнуть. Теперь быстро к окну: может, потребуется прицельный выстрел. Опять же интересно, кого там носит нелегкая.
– Не стреляй! Бриджес, мать твою, это же я! – вопит Крейг, ныряя в живую изгородь.
Я рывком открываю дверь и прикладываю палец к губам. Все-таки это Лондон. Соседи, разумеется, и не почешутся, если мой дом загорится или я начну звать на помощь, лежа связанный в спальне, но некоторые фразы все-таки привлекают внимание.
– Тихо, не ори! – машу я пистолетом. – Заходи.
– Что ты тут делаешь?
– Подслушиваю, – пожал он плечами. – Решил вот навестить тебя, а ты тут с кем-то ругаешься.
– Тебе было слышно?
– Ну да. С другого конца улицы. С кем это ты?
– Не важно.
– Похоже было на твою мамашу.
– Забудь об этом.
– Ты вроде говорил, она померла?
– Да.
– Понятно теперь, зачем тебе понадобилось так орать. Ладно, Бриджес, убери пукалку и поставь чайник. Лучше прикончим по чашечке чаю.