Дневник мамы неудобного ребенка
Шрифт:
Уровень глюкозы неплох, но это еще хуже. Значит, на сахар не свалишь. Моя дочь – невоспитанная, безголовая, инфантильная дура. Как жить с этой мыслью?
– Н-на, переодевайся! – Ботинки врезаются в пол с такой силой, что подпрыгивают. – Глаза б мои на вас не глядели! Собирайтесь, ну? Почему вы в своем зрелом возрасте не можете одеться самостоятельно?
Сдержать децибелы мне помогает только возможное присутствие Валентины, Илюшиной мамы. Она в любой момент может вплыть в коридор со своей высокомерной улыбочкой и фальшивым сочувствием.
На улице Дана старается задобрить меня рассказом:
– А я недавно историю сочинила. Надо ее записать, сделать книжку с такой толстой обложкой. Там будет написано «Приключения в сладком городе». И рядом: «Композитор – Дана».
О господи! И эта туда же.
– Стихотворение сначала до конца доучи, композитор!
Это моя мечта – написать великий бестселлер. Моя, а не ее! И именно из-за этого проклятого диабета я ее не осуществила. Наверное. По крайней мере, когда в это веришь, становится не так обидно.
Дома раздетые дети просачиваются в комнату, а я бросаюсь к компьютеру. Пока бестселлера нет, надо как-то продержаться: муж хоть и профессор, но зарплаты в вузе совсем не означают золотые горы. Тем более Жене уже три года, и он начал ходить в садик, так что я вполне могу работать, пусть и удаленно. Даже профессию себе нашла подходящую – копирайтер. Это почти то же самое, что журналист, – те, кто пишет тексты за деньги, только журналисты пишут для народа, а копирайтеры – для конкретного заказчика.
Я пошла на специальные курсы и уже выполнила два первых задания, они простые, предначального уровня, но все же я старалась – это у меня в крови. С детства была отличницей. В школе золотая медаль – не специально, просто так получилось. В университете – красный диплом. У мамы тоже медаль и диплом. И у бабушки – медаль… Короче, вы понимаете.
Компьютер включался долго: охал, кряхтел, раздумывал… Я успела переодеться, проконтролировать, чтобы все вымыли руки, еще раз померить Дане сахар и отвлечь детей новой мозаикой, прежде чем моя почта соизволила открыться.
Первыми в глаза бросились два новых письма, в которых крупными буквами значилось: НЕЗАЧЕТ. Вот зачем писать такие вещи крупными буквами? Можно и мелким шрифтом обойтись.
Я поняла: это ошибка. Или тренер втайне меня ненавидит. Или я отправила неправильный текст. Или что? Что, в конце концов, могло произойти? Зашла в группу и прочитала ответ, который был отмечен как идеальный. Хотела бы сказать, что он был ужасен, но нет. Ответ был сносным. Ладно, отличный был ответ – про макбуки и пушистый плед. Но чем я хуже?
Собрав остатки самообладания, открыла извещение о незачетах. Оказалось, мой «Яндекс. Диск» недоступен для просмотра и домашку просто не смогли прочитать. Ура, я не самый ужасный лох во вселенной! А может, и самый. Если бы это был клиент, разве его волновало бы, почему рассылка не доставлена вовремя? Она не доставлена. Финита ля комедия. Можете попрощаться с заказом.
Я знала, что мой привычный вывих – компьютерная грамотность, иногда переходящая в компьютерную рассеянность. Увы, я не эксперт по макбукам. И прежде, чем посылать задание, надо было проверить, насколько удобно будет его получать.
Отправила переделанное домашнее задание и откинулась на спинку стула. Ничего-ничего. Уже в этом году Дана пойдет в школу, и всем будет легче. Я буду смотреть, как она учится, и тоже буду хорошо учиться. Она научится быть взрослой и соблюдать правила – у меня появится свободное время, и я начну писать бестселлер.
Глава 2
Данка – ребенок героический. Иногда мне кажется, что именно я в этом виновата – нечего было называть ребенка таким именем. Но я вовсе не имела в виду Горького с его Данко, который вырвал из груди собственное сердце. Надеюсь, у моей дочки с сердечно-сосудистой системой все будет в порядке, хватит ей проблем и с эндокринологией.
Мы с Даной загремели в реанимацию, когда сын только-только родился. До сих пор при воспоминании об этом с моих волос осыпается краска, обнажая широкие седые пряди. Сначала дочка начала писаться в постель, мы ее ругали и ничего не понимали. Потом она перестала быть веселым рыжим электровеником и легла полежать. Не стала есть обожаемые сырки, и сушки, и печенье. Даже воду не пила. Мы сразу вызвали врача, но та сказала – ротавирус. Кто мы такие, чтобы сомневаться во врачебных диагнозах? И мы сдуру дотянули до следующего дня. Тогда уж вызвали скорую и попали в больницу с диагнозом «диабетическая кома».
Точнее, попала не я, а моя свекровь, потому что у меня на руках был младенец пары месяцев от роду. Суббота. В детской реанимации чего-то не хватает – врачей? Лекарств? Коек? И Данюшу повезли во взрослую. До сих пор помню обжигающий уши телефонный звонок из реанимации:
– Они ее откачивают, говорят, может, и успеют, если бы до вечера подождали, то все. Иголки… Большие такие… Данюша кричала. Так кричала… Вену порвали.
Сама я попала в реанимацию только на другое утро, закупив маленьких иголок, лекарств и большую упаковку успокоительного, которое совершенно отказывалось действовать.
Диабет первого типа – «детский» диабет – является инсулинозависимым, то есть сразу после постановки диагноза нужно вводить инсулин. При этом типе диабета клетки поджелудочной железы, производящие инсулин, атакуют друг друга. Первая атака на бета-клетки происходит за много лет до появления первых симптомов диабета. К моменту диагностики диабета восемьдесят-девяносто процентов бета-клеток уже разрушено.
Мы со свекровью дежурили в реанимации по очереди. Она в основном ночью, потому что Женька отказывался спать без мамы. Молоко, конечно, сразу пропало, но это было последнее, о чем я беспокоилась в тот момент.