Дневник мертвеца
Шрифт:
Я вскочил на ноги и хотел побежать, но внезапная боль в прокушенной ноге заставила меня снова сесть на землю. Проклятье! Кровь продолжала сочиться, хотя и не так сильно, как в тот момент, когда я обнаружил рану. У меня с собой не было ничего, все аптечки - девять или десять штук - я взорвал вместе с зомби в подвале. Оторвав от подола рубашки неровную ленту, я наскоро перетянул ногу выше места укуса, прямо под коленом. Потом, прихрамывая и припадая на левую ногу, чертыхаясь от боли на каждом шагу, медленно - слишком медленно - побежал домой.
Приближаясь
Я зашел к дому с тыльной стороны. Было тихо, никто не стрелял в меня. Пригибаясь, я обошел здание по периметру и достиг входной двери. Она оказалось приоткрытой, что усугубило мои опасения. В холле никого не было. С автоматом наизготовку я медленно крался вверх по лестнице, готовый стрелять во все, что движется. С трудом преодолевая второй этаж - к этому моменту я здорово устал - я услышал шум наверху. Громкие голоса ожесточенно спорили друг с другом; пожалуй, это походило на настоящий скандал. Я узнал голоса своих врагов и, к моей неописуемой радости, голос Славы. Он был жив!
Перестав красться, я что есть силы припустил наверх, на четвертый этаж. Достигнув его, я выскочил с лестничной клетки в коридор и наткнулся на спорящих. Моим глазам предстал весь наш отряд в полном составе, включая двух изменников. Негодяи стояли спиной ко мне и не видели меня; они кричали на стоящего перед ними Славу, который, в свою очередь, кричал на них. Позади Славы молча стоял бледный Фролов. Прямо за ним, держась за стенку двумя руками, чтобы не упасть, покачивалась едва держащаяся на ногах Маша; вид у нее был испуганный.
Увидев меня, Слава замолчал. Все трое: он, Фролов и Маша устремили на меня свои взоры; на их лицах было облегчение. Мои враги, перехватив их взгляды, обернулись. Увидев меня, они растерянно замолчали. В коридоре воцарилась мертвая тишина.
Я вскинул автомат и направил его в лицо младшего, который стоял ближе ко мне. Руки болели, мне было трудно удерживать оружие в неподвижном положении, от этого ствол раскачивался прямо перед его носом. Младший побледнел; я видел, как дрожит его нижняя губа.
Старший нарушил молчание. Он не оправдывался, не объяснялся - лишь потребовал, чтобы я убрал оружие от лица его друга. Все остальные молчали, не зная, что будет дальше; я этого тоже не знал. Старший настаивал, его требования становились все громче - он еще не успел остыть от спора. Я не реагировал, продолжая целиться в молодого, глядя ему прямо в глаза. Наконец, старший перешел на крик.
Молодой, почувствовав поддержку, тоже подал голос. Я ожидал чего угодно, только не этого: он тоже принялся кричать, оскорбляя меня. Потрясенный невероятной наглостью, я замер, не зная, что предпринять. И тут меня прорвало. Я тоже начал кричать, обвиняя их в содеянном. Я и не знал, что способен на такое - до этого я вопил подобным образом лишь однажды, четыре часа назад, отбиваясь от зомби в сыром темном подвале. Я разоблачал их подлую натуру, спрашивая, чем они заплатят за то, что сделали со мной.
Узнав, что я укушен, молодой заметно приободрился; кажется, он тут же мысленно списал меня со счета. Он стал еще изощреннее издеваться надо мной. Старший заявил, что меня нужно немедленно отвести в лес и расстрелять. Молодой зашел дальше: он кричал, что они привяжут меня к дереву и будут приходить каждый день, чтобы посмотреть, как я превращаюсь.
На лица моих друзей, узнавших скорбную новость, было больно смотреть. Слава даже не побледнел, а посерел; Фролов весь дрожал; Маша, не понимая по-русски, была подавлена накалом страстей и медленно сползала вниз по стенке в полуобморочном состоянии.
Услышав столь кощунственные слова, я утратил контроль над собой. Я вопил сам уже не помню что. Негодяи что-то кричали мне в ответ. От заряда взаимной ненависти, казалось, вспыхнут обои на стенах.
В этот момент автомат в моих руках неожиданно дернулся; раздался оглушительный звон и я оглох. Словно в замедленной съемке я увидел, как у молодого оторвалась часть шеи и отлетела куда-то; из образовавшегося огромного отверстия ударил фонтан крови, забрызгав стену. Нелепо взмахнул руками и описав полукруг, он рухнул на пол, обдав меня кровью. Он лежал на полу и бился в агонии, постепенно затихая.
Старший что-то кричал с перекошенным от ярости лицом, но я его не слышал, - я вообще ничего не слышал. Он пытался достать из кобуры свой пистолет, но не мог совладать с застежкой. Я направил автомат на него и уже осознанно нажал на спусковой крючок, выпустив длинную очередь в упор.
Звуков выстрелов не было; мой враг задергался, его свитер покрылся рваными дырами; часть пуль не попала в него - они вонзились в стену и потолок; во все стороны брызнули куски штукатурки. Он тяжело повалился на спину и затих. К счастью, я чудом не задел никого из друзей, стоявших прямо за ним.
Тяжело дыша, я смотрел на лежащие у моих ног еще теплые трупы. Дыры в теле старшего превратились в маленькие гейзеры, через которые его кровь, пузырясь, толчками вытекала наружу. Молодой тоже затих; кровь из шеи уже не била фонтаном, а лилась широким ручьем, создавая на полу стремительно увеличивающуюся лужу ярко алого цвета. В воздухе стоял тяжелый запах мясной лавки и пороха.
Фролова вырвало; Маша без чувств повалилась на пол. Бледный Слава с тревогой смотрел на меня, в его глазах был испуг. Я сообразил, что продолжаю держать оружие в том же положении, невольно целясь в него. Отбросив от себя автомат, как ядовитую змею, я бросился по лестнице вниз, наружу. Выбежав на крыльцо, я обессиленно повалился на землю и потерял сознание.