Дневник метаморфа
Шрифт:
— Придётся сжечь тебя к хуям, — сказал он. — Сейчас будем жарить шашлычки.
Он с ненавистью посветил в яму фонарём и челюсть у него отвисла.
Голова и плечо с лапой, торчащие из-под колоды, словно больше высунулись наружу… Сперва Алексей решил, что ему мерещится движение в дьявольском бутерброде, скреплённом зубочистками, но присмотрелся внимательно и чуть не обоссался.
Серебряная плоть вурдалака словно стекала между кольями. Медленно, почти незаметно, однако вскоре ему стало очевидно, что голова с плечом и лапой отделились от остального тела.
—
Он прицелился как следует и разрядил весь магазин прямо в голову, практически в упор. От каждого выстрела голова дёргалась, но снова открывала пасть. Чудовищный монстр и не думал сдыхать. Наконец винтовка сухо и равнодушно щелкнула — это кончились патроны.
— Убей, — снова произнёс зверь. — Или я. Убью.
Лапа дёрнулась, острые когти вцепились в стенку ямы, и уродливый обрубок зверя чуть подтянулся вверх. А снизу, в правом нижнем углу ямы, уже скопилось порядком натёкшей серебряной плоти, и эта плоть тоже шевелилась. Вурдалак располовинился, поделился митозом, словно блядская амёба!
Алексей попятился, не сводя широко распахнутых глаз с ямы. Вся его спина покрылась холодным потом, а во рту стало сухо, словно день не пил. С безжалостной ясностью он понял, что серебряный зверь неуязвим, что эта пища не по зубам Алексею. Что вершина пищевой цепочки — отнюдь не Шульга, и слава всемогущему господу — у него есть дядя Кроля и немного форы.
Алексей отшвырнул бесполезную винтовку и бросился бежать со всех ног, изо всех сил, со всей, подаренной адреналином прытью. Запутать след. Найти убежище. Скрыться. Отсидеться. Спастись.
Его обуревали понятные и простые желания простой добычи.
Глава 30. Тенго
От неожиданности она уронила и рыбу, и детей, ведь дом заходил ходуном и ухнул вниз. Дети запищали, Нико упал и покатился прямо к сосалу, вцепился в тычинки, чтоб удержаться. Не было времени заниматься семейством — стена содрогнулась, из неё выросли длинные жёлтые зубы и тут же пропали, оставляя рваную рану в лепестке. В дыру хлынула вода. Тенго поспешно протиснулась между лепестками и выпрыгнула в окно, точь в точь как прыгал ловкий охотник, зять Белрой, при виде форели. Только Тенго шла не охотиться, а сражаться. «Ящер напал», — с ужасом решила она, вываливаясь в ранее спасительную, а теперь опасную воду, опустилась к илистому дню.
Это был не ящер. Дом атаковала зверюга в два раза больше, чем она сама, даже больше, чем её дорогой супруг Нико. Зверь походил на Тенго широким хвостом, перепонками между пальцами и ловкостью в воде, но был куда сильнее. Он яростно кромсал кувшинку длинными зубами, которые по два выступали сверху и снизу в его пасти, с каждым укусом делая всё новые дыры в стенах. Вторая зверюга вцепилась в беззащитное тело дома, одним укусом отхватила цеплятельный корень и тут же вгрызлась в следующий. Они явно сталкивались с кувшинками раньше и знали, как их убивать! Тенго зажмурилась и пустила короткую волну, озираясь.
Она виновата —
Мимо проплыла любопытная стайка мальков сорной рыбы. Тенго зажмурилась, посылая волну, и крикнула:
— Прекратите!
С Больным Братцем это когда-то сработало, ведь в нём тоже жили Хранители, которых Тенго непочтительно называла пиявкиным ядом, но не в этот раз. Изо рта вырвались пузырьки воздуха, а зверюга просто заметила нового врага. Она оставила кувшинку и поплыла очень быстро, ловкая в воде, почти как Тенго, едва успевшая увернуться.
— Мы не опасны! — уговаривала Тенго, пуская новую волну и усиленно думая о мирной жизни рыболовов и собирателей дакнусов.
Она пыталась нащупать разум зверя, но нашла только комок инстинктов и грубых эмоций: злость, страх, намерение сражаться. Они защищали свою общину и были совершенно глухими к волне…
— Мы не едим детёнышей!
Острые зубы клацнули рядом с её ухом, отхватив клок шерсти с виска. Тенго наотмашь ударила брачным шипом, попала в спину врагу и поспешно отплыла. Полупарализованный зверь замахал передними лапами, стараясь удержаться на плаву, но задняя часть тела отяжелела и повисла, он стал опускаться на дно. Зато кувшинка перестала тонуть и медленно всплывала — внутри остался воздух.
Тенго пустила новую волну и убедилась: община зверей, к сожалению, была велика, стоило ждать остальных.
Вдруг она почувствовала удар, рывок и острую боль. Вторая зверюга бросила терзать кувшинку и вцепилась ей в бок, тупая и яростная. Они не понимали её, не хотели слушать и совсем не владели волной. Несмотря на какое-то внешнее сходство, с ними не говорили Хранители крови, в них не развился ум — просто безмозглое зверьё. Она вскрикнула от боли и ударила в ту сторону шипом, но яд ушел в густую шерсть зверя и воду, окрашенную её собственной кровью. В отчаянии она изо всех сил укусила врага зубами, вцепилась в щеку и глаз, и тот отпустил, отплывая.
Воздух в лёгких кончался и Тенго всплыла сделать вдох. Избитый дом слабо качался на волне, поднятой подводной дракой, кренился на бок, полузатопленный, и медленно приближался к запруде. Стены покрывали дыры от зубов, из них сочилась пенистая слизь — кувшинка пыталась зарастить раны. А от берега, усеянного ртами нор, уже плыли новые зубатые головы с тупыми и яростными мордами, в которых Тенго ни зрением, ни волной не видела ничего хорошего для себя и своего семейства. Она подгребла к кувшинке — ох как медленно! Протиснулись вовнутрь, щедро поливая лепестки кровью из распоротого бока.