Дневник метаморфа
Шрифт:
Глава 33. Рожай с ветерком
План — одно, даже хороший, а не такой отчаянный и «авосьный», как часто говорила мама на Женькины придумки, но обстоятельства — совсем другое, и реальность, конечно, внесла коррективы. Сперва Женька не попал на ферму потому что втроём, со спецом и беглым зеком, спешно эвакуировали убитых и раненых после провала операции. Не смог их Женька бросить с гуляющим неподалёку метаморфом и отправиться сразу, помогал, как мог: паковал, носил, грузил, транспортировал. Затем река разлилась и затопила всё низинное пространство, разумеется, куча нулевых точек прекратили подачу энергии. Офис наводнили жалобщики из бизнеса и обесточенных государственных чиновников, телефоны и коммуникаторы
Сперва спасённый смотритель, мужик престарело-неформальной внешности, восторженно молился обрывками молитв, потом запел «Ой, чьё это жито», что было максимально странно, ведь и пострадать совсем не успел, сидел на чердаке в доброжелательной компании ксенолисьего семейства, от которого защищался шваброй, при том, что никто его не трогал, все спасали свои жизни.
Едва Женька прибыл, его немедленно взяли в оборот и промурыжили несколько дней. Пришлось многократно излагать случившееся устно, писать отчёт письменно, наговаривать перед камерой и в аудиозаписи, вести томительные беседы с начальством, со следаками из безопасников, ксенозоологами и простой ручейной полицией.
Дело тут же засекретили, трупы и раненых увезли, единственного целого спеца забрали посрамлённые, хмурые свои, а счастливого зека, Сан Саныча, закрыли в ручейном психиатрическом санатории. Женька повстречал его позже, намного позже, когда попросил перевода и совершал добровольно-принудительные визиты к психиатру в связи с потерей напарника. Санаторий был высшего класса: с вежливым персоналом, новыми блестящими корпусами посреди еловой посадки, с термальными бассейнами, теннисным кортом, танцполом, спортзалом и мини-диснейлендом. Сан Саныча приспособили в этот самый диснейленд санитаром. Женьке он обрадовался, рассказал, что корм хороший, порой даже пиво давали на нычку, жил он там же, в закрытом режиме, и был совершенно по-детски счастлив: не свобода, но и не карьер, а словно в садик заново пошёл.
По поводу метаморфа начались совещания с самыми важными шишками всех мастей, включая взъерошенного армейского генерала, готового взорвать в иномирье тактическую ядерку, лишь бы задвухсотить монстра. Женька злорадно смотрел на его красное, озабоченное лицо — вот у кого проблемы, вот чьё ведомство эту дрянь и замутило! Конечно же, какие-то погоны сразу полетели, против кого-то завели уголовные дела, но сам генерал являл большое рвение, стараясь усидеть на должности: я — не я, свинья не моя.
Женьку на совещания не взяли — чином не вышел, но и домой не отпустили, обязали не покидать офис, периодически по новому кругу допрашивая. Он вынужденно поселился в своём отделе: спал в дежурке, ел в бесплатном кафе, отрываясь на роллах, пока не объелся ими до омерзения. От скуки даже к Гороховому фиксику ходил, сказать, что серебряными пулями никакой мистики подстрелить не удалось, наоборот, метаморф словно прокачался. Тот поохал, покивал, вдвоём порадовались, что через нулевую точку без скафандра не пролезть. Норм пацан вроде, пусть себе встречаются с Суриковой, насрать. На всё насрать, кроме мести за напарника. Пырился в телек и просто в стенку, пока там, в иномирье, текла вода, текло время — самое ценное, и бегал апокалиптический монстр, убивший и Жуля, и многих, многих других…
Женька еле дождался разрешения покинуть офис.
Первым делом сунулся в биологический институт, при котором ксеноферма процветала на ручейных дотациях. Легальным путём, через
Ферма, устроенная из старой станции ОЗЖД, стояла на холме, всё ещё осаждённая водой, но совершенно не пострадавшая от наводнения. Он сразу отметил, как разросся запущенный сад, а новый, двухэтажный, выкрашенный в приятный зелёный цвет корпус заприметил издали, и этот корпус, с клумбами вокруг, поразительно контрастировал с огромными костями во дворе, густым запахом неопрятных хищников и ржавой местами, давно отключенной ограды, теперь оплетённой плющом и виноградом.
У леса Женьку встретили стражи и повели на почтительном расстоянии, переговариваясь на своём наречье. На ограде сидели остальные взрослые члены стаи, любопытные и зоркие. Женька вспомнил разгромленную колыбу и поёжился. Звери стали подходить, нюхать его и цокать, но не тронули: пахло хозяйкой… Внутренне содрогаясь, весь покрытый мурашками, он прошёл до самой двери, а мозгоеды сбегались со всех сторон, вылезали из нор и пристроек, пока серые спины (господи, сколько вас тут?!) не заполонили двор. У дверей стояла крайне удивлённая хозяйка в рабочем комбезе, с ящиком синтетической форели в руках — пришло время кормления. Тут же хлопнула дверь и выскочила любопытная старшая дочь, со страшной куклой, не подходящей девочке по возрасту, сколько ей было, лет восемь? Может, с сестрой ею играла. На шее девочки красовалось вычурное янтарное колье, видно было, что не бедствуют.
— Здрасьте, дядь Жень!
Женька угостил её батончиком из сухпайка, извинился за неожиданный визит и пояснил свою просьбу, важнее которой ничего на свете не было. Изложил по пунктам, почему на зачистку метаморфа надо выделить всю стаю мозгоедов.
— Нет, — ответила хозяйка и прищурилась. — Во-первых, как вы себе это представляете? Я их позову, и ветерки по команде «фас» пойдут рвать вашего монстра? Это так не работает, в стае решаю не я, а старая самка, королева-мать. Затем, где гарантия, что мои звери выживут? Нет, нет, и ещё раз нет! Любые монстры — отдельно от заповедника, как мухи от котлет, пока они не пришли на ферму.
Женька занервничал.
— Во-вторых, — продолжала хозяйка, — я здесь не одна, у меня приказ о немедленной эвакуации людей через нулевую точку, очевидно из-за вашего метаморфа, чем мы сейчас и занимаемся, я просто вышла накормить ветерков, они всё последнее время не могли охотиться из-за наводнения.
— Ма, я покормлю, — сказала дочка и, зажав подмышкой куклу, стала раздавать рыбу, бесстрашно пачкая руки и розовое джинсовое платье.
Ветерки — так ласково стали называть мозгоедов люди, выделив отдельно от кровожадных качеств тварей быстроту и лёгкость движений. Пытались сделать няшным и неопасным собственный страх? Женька прекрасно помнил, на что способны эти популярные и распиаренные теперь зверушки, неизменно присутствующие в обзорах, рекламе и новых героических мультфильмах. Их качества были ужасны, они шокировали, и он нуждался именно в этих, отнюдь не няшных качествах. Никакой ветерковости — только жесть и хоррор.
Его до одури пугала хозяйка фермы, было в ней что-то жуткое. Может то, как она щурилась, рассматривая его внимательными серыми глазами? Или то, что один из трупов в разгромленной и сожранной мозгоедами колыбе оказался с огнестрельными ранами? Или то, что одинокая мать, живя с детьми, в одиночку держала стаю хищных убийц? Или не в одиночку?! Окно на втором этаже распахнулась, из него высунулась полная женщина в медицинском халате, с волосами, собранными в хвост, и закричала:
— Молодой человек, вы сильно спешите?!