Дневник молодого человека
Шрифт:
– Бл..ь! – вырвалось у нее. – Извиняюсь за выражение, – скосила она на меня глаза.
Я только кивнул.
Повалил мокрый снег с дождем. Причем – довольно сильный. Неприятно повеяло резким зимним холодом. Стало темно и как-то неуютно. И мы, не сговариваясь, тут же повернули обратно. Ира была без рукавиц (мои руки грелись в карманах). Руки мерзнут. Она остановилась, достала зонтик:
– Шапка замокнет, – объяснила она, дыханием согревая руки. – Да и ты тоже.
Я невольно улыбнулся такой заботе.
– На первом месте – шапка, –
– Ну, естественно! – театрально всплеснула она руками.
Мы посмеялись пока Ира раскрывала зонтик. Потом я забрал его у нее, накрыл нас обоих. Она сунула руки в карманы. Прошли два шага. Чувствуя, как снег падает мне за шиворот и на левое плечо, я решительно остановился.
– Мы так под зонтик не влезем, – наконец, не выдержал я. – Возьми меня под руку и встань теснее.
Она послушно взяла меня под руку, слегка прижалась. Я левой рукой накрыл ее ледяную руку, согревая. Мы пошли дальше.
Опять, как и в первое наше свидание, она говорила всю дорогу. Рассказала про своего брата – двойняшки. Он был в детстве болезненный, маленький, и Ира его гоняла. А сейчас он подрос, стал выше ее на голову, широк в плечах. В армии сейчас. Южный – фамилия. Я запомнил. Нормальная фамилия, подумал я. У нашей классной руководительницы вообще была фамилия – Строгая!
Подошли к "Юбилейному". Снег с дождем затихли и я свернул зонтик и нес его в руках. Ира завернула во двор магазина. Дошли до школы 143, зашли в ее двор. Поднялись на мостик через большие и толстые трубы отопления – в глубоком детстве я любил по ним бегать! Остановились.
– Мы раньше компанией часто здесь собирались, – сказала она, доставая сигареты.
Закурила. Стояли молча. Снова повеяло каким-то неудобством, дискомфортом. Снова я лихорадочно принялся искать темы для разговора.
– Ты про спирт прошлый раз рассказывала, как пили на лабах, – вспомнил я, глядя вниз, на трубы. – Я тут вспомнил одни забавные истории.
Она никак не отреагировала на мои слова, молча покуривая и, облокотившись руками на перила, как-то отрешенно-задумчиво глядела вниз, на трубы. Может, вспоминала что-то, связанное с этим местом? – кольнуло меня.
– До армии по роду работ мы занимались предприятиями, имеющими дело с радиоактивными веществами. В Новосибе такое всего одно – 80-й завод, поэтому, в основном, мы ездили в командировки по закрытым городам – Красноярск-26, Томск-7… И в Семипалатинский полигон.
Она скосила на меня глаза.
– Я там не был, – тут же пояснил я, – Не знаю, чем наши там занимались. Может, датчиками радиации какими-нибудь…
Ира отвернулась.
– Мужики рассказывали… На профилактику компьютеров им выдавался спирт. Причем, качественный, питьевой, так как если разъемы протирать изопропиловым, то можно надышаться и если не умрешь, так существенно повредишь свое здоровье.
Ира снова покосилась на меня.
– Например, зрение потеряешь, – тихо произнесла она, как-бы мимоходом.
– Ну да, – согласился я, слегка удивляясь ее просвещенности в области метиловых спиртов. – Выходило около девяти литров, – продолжил я. – Начальник ВЦ хранил его в железном шкафу в трехлитровых стеклянных банках. И вот как-то в ночную смену наши мужики расстелили на полу полиэтилен, подняли этот шкаф и аккуратно, но сильно, бросили вниз, так, чтобы бумаги внутри остались все на своих местах, не рассыпались, а банки – разбились. Спирт вытек через щели и его собрали. На утро начальник растерянно смотрел на банки, а мужики сочувственно ему говорили: Наверное, вы банки плотно закрыли, спирт нагрелся, вот банки и лопнули.
Ира впервые улыбнулась, и я, довольный, продолжил.
– Но так продолжалось недолго и начальник стал держать спирт в алюминиевой канистре. Тогда мужики просверлили стенку позади шкафа, просверлили сам шкаф и канистру в верхней ее части – заранее вычислили, долго готовились – сунули кембрик и слили весь спирт, как бензин из бензобака.
Ира снова улыбнулась. А я вдруг к ужасу своему понял, что иссяк – не рассказывать же ей снова про армию?!
Она бросила сигарету вниз. Молча спустились с мостков, дворами вышли на хмурую улицу Объединения – уже совсем стемнело, зажглись редкие фонари. Дошли до Современника. И тут дождь заморосил вновь – мелкий, ленивый, бесконечный. Я принялся раскрывать зонтик и мы остановились. Распахнул его, поднял над Ириной, и она, помедлив, встала ближе ко мне.
– Может, зайдем ко мне? – вдруг предложил я просто так, ни на что в душе не надеясь, и вопросительно-умоляюще посмотрел ей в глаза. – Ну?..
– Это обязательно? – слегка напряглась она, как-то пристально посмотрев на меня в ответ.
– На пять минут. Чаю попьем, – продолжал настойчиво уговаривать я, только теперь по-настоящему заволновавшись – а вдруг получиться?! – и стараясь улыбкой сгладить ее напряжение – так ведь можно и окончательно ее потерять! – Отогреемся, – просительно закончил я, как можно искреннее посмотрев на нее. Даже вспотел от напряжения, почему-то боясь вытереть пот со лба.
Ирина молчала. Судя по ее лицу – о чем-то серьезно размышляла. Потом чуть заметно кивнула.
И мне сразу же стало так легко на душе! Не передать словами! До этого момента я, честно говоря, совершенно не мог представить ее у себя дома, в моей домашней обстановке! Да и сейчас я этого тоже представить пока еще не мог!
– Вот мой дом, – указал я на ближайшую к Современнику пятиэтажку за пустырем, наполовину занятым базарными киосками.
Она внимательно посмотрела на старенький восьми подъездный панельный дом с плоской крышей, стены которого когда-то были выкрашены в светло-желтый цвет. Я взял ее под локоть. Ужасно волнуясь – вдруг все-таки передумает? – слегка подтолкнул вперед. Она неуверенно шагнула, потом второй шаг, третий… Пошла! Я шел рядом, волнуясь и ликуя в душе.
Конец ознакомительного фрагмента.