Дневник (не)любимои? женщины
Шрифт:
К тому же, если ты сдашь меня полиции, я всегда могу сказать, что действовала по твоему указанию. Я же тебя ТАК люблю. Все для тебя сделаю.
Марина говорит, а у меня возникает стойкое чувство, что похищение чертежей не было спонтанным решением. Такое, бл...ь, ощущение, что вокруг плетется какой-то заговор. Сначала исчезновение Кати, теперь вот чертежи.
– Я точно знаю – перевожу я разговор на свою жену – что ты причастна к похищению Кати. Ты и твой брат.
– Даа? И что тебе эта дура сказала? Она что, меня видела? Неет. Я вообще не в курсе, что там с ней произошло. И в твоих же интересах сделать так, чтобы твоя
Нет, это не спонтанное решение. Это четко продуманный план.
– Я тебя понял – стараясь говорить как можно спокойнее, отвечаю я – Позвоню позже.
Отключаю телефон.
Кто-то умело руководит Мариной. Ведь раньше я за ней таких интеллектуальных способностей не замечал. Нет, конечно, она далеко не дура, но... слишком все гладко проговорено. Как с листа.
И действительно, не рыпнешься. Куда ни кинь, во всем виноват я сам.
Кто же за тобой стоит Марина? Кто?
Я точно знаю, что она не очень хорошо сходится с новыми людьми, поэтому, надо искать сообщника среди устоявщегося окружения. Алексей? Но зачем ему это? Заработать денег? Не знааю. Уж очень витиеватая схема.
Нет, кому то надо не просто лишить меня денег, но и... уничтожить фирму? Ведь в любом случае, каждое принятое мною решение, так или иначе повлияет на нее. Отрицательно.
Неужели, Марина связана с нашими конкурентами?
Тогда, может быть, стоит покопаться в её прошлом? Возможно, она раньше знала кого-то из них.
А пока. Пока надо усыпить её бдительность.
Необходимо достать деньги.
Я долго верчу телефон в руках.
А потом набираю номер друга. И это самое тяжелое решение, которое я когда-нибудь принимал.
– Стас, привет – говорю я, когда друг отвечает на звонок – Нам надо встретиться. Сможешь подъехать к участку?
Без Кати.
Какой там спать? На часах три ночи, а сна ни в одном глазу. В голове крутится миллион мыслей и ни одна мне не кажется толковой.
Кто может стоять за всем этим?
Кому все это нужно?
И главное, зачем?
И наверно, у меня уже появляется мания преследования – в каждом конкуренте, да что там, даже в каждом партнере по бизнесу мне теперь видится предатель.
Да, я все же обратился к детективу. Пусть проследит за Мариной. Может быть, это хоть как-то прояснит ситуацию. Хочу знать врага в лицо. Чтобы принимать соответствующие меры.
Я снова в Катиной, точнее сказать, теперь уже в нашей с Катей кровати с дневником в руках. Не представляю, что пойду и буду лежать один в своей комнате. Глупость конечно. Я и здесь один. Но, одно понимание того, что моя жена спала на этой кровати, делает меня ближе к ней.
Маразм, но, похоже, мы поменялись с Катей местами. Теперь я бы многое отдал за то, чтобы находиться с ней рядом, вдыхать её запах, да, бл....ь, просто прижиматься к ней. А уж о том, что я бы еще мог сделать со своей женой в этой самой кровати, мне лучше не думать. Иначе, хоть на стенку лезь... Или принимай холодный душ.
Да еще и эта картина, которую я повесил перед кроватью. Наверно, я в своем роде мазохист, потому что, когда взгляд задевает наши обнаженные тела,
Я, как только попробовал первую женщину, никогда проблем не испытывал в сексе. Мне всё всегда было доступно. До Марины... да и несколько раз позже. В наш век многие женщины распробовали вкус оргазма и уже не стесняются сами предлагать мужчинам приятно провести время. И мне даже нравится эта их открытость. Они смотрят на тебя и своим взглядом, языком тела дают понять, что да – они согласны. Просто подойди и возьми.
И я знаю, что стоит мне сейчас пойти в какой-нибудь клуб и минут через пять я смогу выйти оттуда с какой-нибудь красавицей.
Но в том-то, бл...ь, и проблема! Мне не нужна какая-нибудь. Ни одна самая длинноногая красотка не способна сейчас завести меня так, как рисунок моей жены. Да меня её эти тонкие руки, обнимающие меня с искусственного полотна, возбуждают больше, чем широко разведенные ноги любой другой реальной женщины.
И от этих мыслей мне так смешно, что хочется плакать. Поздравляю, Дима! Походу, ты становишься рохлей. Осталось только лечь ковриком у Катиного дома.
А что? Я об этом всерьез думаю. Сидеть под её дверью, пока мы не поговорим.
Только с чем я к ней пойду? Одного слова будет мало. После всех моих фокусов разве Катя мне поверит? Я бы не поверил.
Нет, здесь нужны серьезные доказательства. И я раздобуду их. Чего бы мне это не стоило.
К тому же, чувствую, что Кате все еще угрожает опасность. И поэтому нанял для нее охранника. Только моя жена об этом не знает. Чтобы у нее не было лишнего повода для беспокойства.
Я провожу рукой по красивым буквам. Да, они не чувствуются на плоской бумаге. Только мне кажется, что от них исходит теплота. От этих закорючек, написанных несколько месяцев назад. И каждая буква, даже бл..., знаки препинания кричат о Катиной любви. И мне уже мерещится, что все слова моя жена писала быстро, в пылу накопившихся эмоций, а вот мое имя... каждый раз мое имя так тщательно прописано. Как будто на нем она делала остановку. И это сводит меня сума.
Я не знаю, о чем когда-нибудь я жалел так, как о том, что не дал шанс нашим отношениям. Ну почему я был таким слепым? Год, нет, бл...ь, ГОД счастливой жизни я украл у нас с Катей. Я отнял у себя семью – лишил себя ребенка. Пусть я все это заслужил. Но Катя? За что терпела она?
Ведь я даже не был в курсе того, что моя жена выслушивала постоянные упреки от моей матери о том, что Катя не беременеет. И я только могу представить, какими словами родительница одаривала её во время таких разговоров. Но никогда, НИКОГДА, ни разу Катя не свалила вину на меня. Не сказала, что это Я так плохо исполнял свои обязанности.
И почему она никогда не жаловалась мне на то, что у нее были конфликты с домработницей. Что та всеми силами пыталась подрывать авторитет хозяйки дома. Да как бы я тогда не относился к своей жене, все же я бы принял меры.
Я, конечно, и сейчас бы принял. Вот только сегодня Татьяна Анатольевна, ссылаясь на то, что у нее заболела старенькая мама, попросила расчет. Без отработки.
Я не возражал. Честно, я всегда её недолюбливал. Даже тогда, когда она работала у моих родителей. Нет, домработница ничего мне плохого не делала. И свои обязанности выполняла хорошо. Но было в этой вполне себе симпатичной женщине что-то отталкивающее. Взгляд что ли... Жесткий, хлесткий.