Дневник (не)любимои? женщины
Шрифт:
Я с подозрением смотрю на отца. Вот не думаю, что я бы забыла такую информацию. Так что, или у меня случилась предсвадебная амнезия, или у него – старческий склероз.
– Я не помню, что ты...– начинаю я. Но папа встает с кровати и, подходя ко мне, говорит:
– Сейчас ты должна возглавить компанию.
ЧТО?
– Нееет! – я пячусь назад – Неет. Я не могу. Я не хочу. Да я вообще в этом ничего не понимаю.
Мне бы спокойно готовится к выставке, и стараться никому не показываться на глаза.
Да и
– Дочь, ты не понимаешь! Это не обсуждается. – папа широкими шагами мерит комнату – Ты будешь руководить там чисто номинально. Мы сами все будем делать. Просто, нужно будет твое присутствие. И твоя подпись.
– Нееет – я отрицательно качаю головою. – Тем более, я же тебе говорила, что документы потеряла. Все.
– Пф. Я тебя умоляю – отец театрально закатывает глаза – Сейчас все можно сделать за два дня. Осталось только заплатить нужным людям.
На меня накатывает черная злость.
То есть, когда я ему вчера сказала о потере документов, он свою помощь не предложил. А сейчас, когда дело коснулось предприятия – вот, пожалуйста, оказывается все можно быстро решить.
– Я не смогу. У меня выставка. – со злостью говорю я.
Хватит. Должна я хоть раз поставить свои желания выше чужих интересов.
– Ты не понимаешь – отец хватает меня за плечи и слегка трясет – это касается огромных денег. Таких, что ты даже себе не представляешь. И, если мы потеряем компанию, то нам придется отказаться от всего этого.
Папа рукой обводит комнату.
А мне хочется кричать.
Да гори оно все синим пламенем. И это предприятие, и этот дом.
Я уеду. Я забуду о вас, как о страшном сне. Начну новую жизнь.
Похоже, отец угадывает мой настрой и пытается меня разжалобить:
– Подумай о том, что будет со мной. С Димой.
А теперь мне хочется смеяться.
Нашел, чем пугать.
Мне все равно. По-фиг!
– Нет, папа. Я не буду.
– Хорошо – злым голосом произносит он и, наконец-то отходит от меня. – Тогда, никакой выставки.
– В смысле? – не понимаю я.
– В прямом, – он скрещивает руки на груди. – Ты не поможешь нам, я сделаю так, что ты нигде не сможешь выставиться.
– Это нечестно – я от бессилия топаю ногой.
Я не могу не выставляться. Мне деньги нужны. Очень. Это единственная моя надежда на побег. Единственный шанс не потерять ребенка.
– А никто не говорил, что будет честно, Катя – мое имя он произносит с такой горечью.
Горечью от того, что по моей вине он может потерять свои деньги. Не потому, что обидел меня. Не потому, что лишает сейчас надежды на будущее.
– Хорошо – я прохожу мимо отца и иду к окну – Ты не оставил мне выбора. Но у меня два условия. Ты поможешь мне с выставкой. Это раз. И, как только у Вас там все утрясется, я сразу же уйду из фирмы.
– Согласен – довольно улыбается
Да уж, фирма – его детище. А я? Кто для него я?
Папа подходит ко мне и обнимает. А мне хочется оттолкнуть его.
Не хочу. Не хочу этих искусственных объятий и лживых слов. Пусть лучше молча уходит. Так правильнее. Так честней.
– Там и зарплата будет хорошая – заводит свою любимую тему отец – Не то, что в твоем этом рекламном агентстве.
К моей радости, он наконец-то отходит от меня и направляется к выходу.
– Паап – только сейчас я решаюсь спросить о том, что волновало меня на протяжении всего разговора – Если я всегда была "замом" Димы, это значит, я должна была получать... не знаю, зарплату что ли...
Я вижу, как напрягается спина мужчины. Он хватается за ручку двери и быстро открывает дверь:
– Поговорим об этом потом. Мне сейчас некогда...
Люблю и ненавижу.
Я усаживаюсь в удобное, кожаное кресло и со вздохом опускаю голову на свои руки.
Сегодня мой второй день работы в "СтройГраде", а я чувствую себя так, как будто год не отдыхала.
В Димин, а теперь временно мой, кабинет постоянно заходят люди – что-то подписать, что-то спросить. А я, как балберка, или даже как собачка, сидящая на передней панели автомобиля, с умным видом киваю головой.
Чувствую, что к вечеру в этой фирме проблемы будут не только с исчезнувшими чертежами. Я им тут накомандую.
А все потому что и отец, и свекор отправились на встречу с важными клиентами, которые, вероятно, пострадали от рук мошенника. Или мошенников.
То, что это не Дима, я уверена на сто процентов. У него даже повода нет. По крайней мере, явного.
Да даже если логически рассуждать – зачем ему это? Для чего так подставлять себя и свою фирму. Он же понимает, что информацию о том, с какого компьютера произошло скачивание данных, можно легко установить.
Только немного настораживает то, что Дима сидит, и остальные чертежи нигде не появляются. Как будто кто-то хочет подставить моего мужа.
Я стараюсь не думать о нем. Он тот, кто чуть не лишил меня ребенка. Дима целый год издевался надо мной – игнорировал или презирал открыто, насиловал, спал со мной, а потом отталкивал.
Но как тут не думать, когда на столе стоит фотография моего счастливого мужа, на которую я то и дело кидаю взгляд. Как не вспоминать, когда воздух в кабинете до сих пор пропитан знакомым мне запахом Диминого парфюма. А когда я представляю, что не так давно Дима сидел в этом самом кресле, сосредоточенно изучал документы, низ живота начинает наполняться тягучей истомой.