Дневник Ноэль
Шрифт:
– Спасибо, что помогаешь мне искать мать.
– Пожалуйста, – ответил я. – Мы помогаем друг другу.
Она посмотрела мне в глаза.
– Ты правда так считаешь?
– Что считаю?
– Правда думаешь, что я находка?
– Самая что ни на есть настоящая. И не только потому что безумно красива, но и потому что ты очень хороший человек. Ты очень милая.
Она захихикала.
– Я милая, – и ткнула меня пальцем в грудь. – Я тебе нравлюсь?
– Конечно.
– Мне кажется, Брэндону я не нравлюсь. После свадьбы он наверняка захочет многое во мне изменить. Боюсь, что посадит меня на цепь.
Я фыркнул.
– Ну и дурак будет. А ты точно выпила лишнего.
– Совсем немного же.
– Знаю, но для тебя это много.
В
– Ты меня любишь?
В этом вопросе было намного больше смысла, чем она в него вкладывала. В груди у меня бешено заколотилось сердце. Я посмотрел ей в лицо и произнес:
– Люблю.
– И я тебя люблю. Люблю, как не любила еще никого. – Она прильнула ко мне, и мы поцеловались. Сначала боязливо, а потом все смелее и смелее, с нарастающей страстью. Через пару минут Рейчел отпрянула и взяла меня за руку.
– Идем, – она завела меня в свою спальню, и мы опустились на кровать. Нас словно магнитом притягивало друг к другу, ее нежные губы растворялись в моих. Она высвободила руки и стала меня раздевать. Внезапно я опомнился и остановил ее.
– Нет. – Я сел на кровати. – Нам нельзя.
– Конечно, можно, – задыхаясь, пропыхтела она. – Я хочу.
– Нет. Завтра ты будешь меня ненавидеть. Ты помолвлена с другим мужчиной.
– Я больше не хочу быть с ним помолвленной.
– Сейчас ты не в состоянии принимать таких решений. Я не хочу воспользоваться тобой и потерять навсегда.
Она заплакала.
– Ты меня не потеряешь.
– Потеряю. Чувство вины съест тебя живьем. Тебе это не понравится, но так и будет.
Рейчел умоляюще смотрела на меня.
– Разве ты не хочешь меня?
– Хочу, безумно хочу. – Я снова ее поцеловал и, не отрывая от нее глаз, поднялся. – Поговорим утром, Рейчел. Утром мы все решим.
Я вышел не только из ее спальни, но и совсем из номера. Решил немного прогуляться по окрестностям, проветриться. Я хотел ее больше, чем она хотела меня, – это уж точно. Но еще точнее то, что я хотел обладать ей не одну ночь. А после ее последнего срыва было очевидно, что вина поглотит ее, и ей будет нелегко с этим справиться.
Ночью, уже лежа в постели, я вдруг вспомнил слова из «Гамлета»: «Так трусами нас делает раздумье»[8].
Глава двадцать пятая
25 ноября 1986 г.
Дорогой Дневник!
Я не писала уже несколько недель. Просто мне не хотелось ничего писать. Все по-старому. В этот четверг будет День благодарения. Но до сих пор никто и словом об этом не обмолвился. Я знаю, миссис Черчер ничего устраивать не будет. Но несмотря на усталость, я все же сказала мистеру Черчеру, что буду рада приготовить праздничный ужин. Он обрадовался. Завтра пойду по магазинам, возьму с собой Джейкоба. Тыквенный пирог я готовить не умею, но думаю, ничего сложного. Одного пирога нам вполне хватит. У моей мамы выходят вкуснейшие пироги. В этот раз она будет готовить пирог с яблоками, орехами, тыквой и вишней. И еще у них будет огромная индейка. Соберется вся семья, приедет тетя Джениэл и все ее двести детей. Я скучаю по родным. Интересно, вспомнят ли они обо мне за ужином и спросят ли, как у меня дела в школе. А моя мама наверняка ответит: «Вы же знаете Ноэль, она такая умница».
Мне кажется, здесь никто и ни за что благодарить не будет. Все только обрадуются, если на дом вдруг упадет метеорит. Только не Джейкоб. Но если метеорит все-таки упадет, я накрою его собой и спасу. Я бы жизнь отдала за этого мальчишку. За что же я буду благодарить в этот День благодарения? Поблагодарю за то, что у меня есть он.
19 декабря
На следующее утро я встал с легкой головной болью. Немного проспал. На часах было уже почти девять. Несмотря на похмелье, лицо мое сияло – я улыбался. Мне казалось, я выиграл в лотерею. Рейчел тоже меня хотела.
Я натянул первые попавшиеся шорты и футболку и направился в ее спальню. Слегка приоткрыл дверь, чтобы не впустить слишком много света. Но, к моему удивлению, в окна уже вовсю светило солнце. Шторы открыты, в комнате никого нет.
– Рейчел?
«Наверное, ушла прогуляться», – подумал я и вошел.
– Рейчел.
Заглянул в ванную. Чемодана нет. Ничего нет. Ее нет.
Я снова вернулся в гостиную. На тумбочке возле двери лежала записка.
Дорогой Джейкоб!
Я проснулась посреди ночи, и на меня вдруг накатила тоска и безысходность. Но больше всего мучил стыд. Что я здесь делаю, в одной комнате с чужим мужчиной? Что за женщина уезжает с другим мужчиной и пытается соблазнить его? Мне так стыдно, так стыдно. Я пыталась убедить себя, что прошлая ночь была лишь случайностью, что во всем виновато вино, но я-то знаю правду. У меня не было никакой необходимости встречаться с твоим отцом лично. Ведь все его слова ты мог передать мне сам. Правда в том, что я хотела поехать с тобой, чтобы быть рядом. А так неправильно. Неправильно наслаждаться твоей ревностью к Брэндону. Неправильно выбирать тебя вместо него. А самое главное, неправильно то, что Брэндон в меня поверил, а я решилась ему изменить.
Прошлой ночью ты признался, что любишь меня, потому что я хороший человек. Но ясно ведь, что это не так. Я хотела бы быть хорошей. Но я не такая. Ты заслуживаешь хорошую женщину. И вчера ты поступил правильно. А я нет. Я не та, за которую себя выдавала. Спасибо за твое уважение, спасибо, что не дал мне согрешить еще больше. Прости меня, если сможешь. Я всегда буду тебя помнить.
С любовью, Рейчел
P.S. Спасибо, что позволил прочесть дневник моей матери. Я хотела забрать его себе, но не посмела. Я поняла, что он принадлежит и тебе тоже.
Я положил записку обратно на тумбочку и что есть силы пнул по дверке.
Глава двадцать шестая
27 ноября 1986 г.
Дорогой Дневник!
День благодарения прошел неплохо. Даже миссис Черчер ненадолго выходила. Она поела немного индейки, фарша и картофельного пюре. Сказала мне спасибо и снова удалилась в свою спальню. Мистер Черчер страдал. Это было видно. После ужина я принялась мыть посуду, а он пришел помочь мне. Он стоял совсем рядом, и я видела, как по щекам его бегут слезы. Я обняла его, он положил голову мне на плечо и горько заплакал. Наверное, со стороны это выглядело странно, но в горе не думаешь о красоте. Джейкоб повис у меня на ноге (видимо, ревновал). Я всегда думаю, почему Господь их покинул, но, может, для этого я и пришла сюда, потому что иногда кажется, что все в этом доме держится только на мне. Когда я укладывала Джейкоба спать, он спросил, почему мы праздновали День благодарения. Я рассказала ему о пилигримах, а потом сказала: «Мы празднуем, чтобы не забывать, что за все надо благодарить». Он спросил, что значит «благодарить». И я ответила: «Благодарить значит радоваться тому, что у нас есть». И он выпалил: «Я благодарю за тебя». Я чуть было не расплакалась, но он добавил: «И за взбитые сливки». Я поцеловала его и засмеялась.