Дневник «Норд-Оста»
Шрифт:
Глава 22
Друга отца Оли, Геннадия Петровича звали — Мурат Исмаилов. Он бывший военный, который в настоящее время находился на пенсии. История его жизни заслуживает отдельного рассказа. Для большинства обывателей такие истории вызывают неподдельный интерес. Ещё бы! Если у человека за плечами школа разведки, работа за границей на нелегальном положении. Отец Оли взял с меня слово, что всё сказанное останется сугубо между нами. Сведения по большей части секретные и если об этом узнают заинтересованные люди, несмотря на возраст Мурата
Я дал слово молчать и никогда не говорить об этом вслух.
Карьера Мурата началась ещё в шестидесятые года. Олин отец служил в Афганистане и несколько раз сталкивался с Муратом. Они подружились и много лет поддерживали отношения. Мурат один раз сказал правду о своей работе. При союзе нельзя было говорить правду, не то что друзьям, но даже членам семьи. Между ними завязалась настоящая дружба, и несколько раз Мурат выручал отца Оли. На западе о нём ходили легенды, и никто толком не знал, на какую разведку он работает.
Этот человек, был высококвалифицированным специалистом. Владел пятью иностранными языками и прекрасно разбирался в политике. В эпоху холодной войны между СССР и США, на высоком уровне шли переговоры. И главными персонажами этой политической войны выступали дипломаты. Многие из которых защищали интересы своей страны и стояли на переднем рубеже. Не все, конечно, но большинство, сотрудничали с КГБ, и работа в дипломатическом корпусе была всего лишь прикрытием. Одним из таких людей и был Марат.
— Это, Саша, то не многое, что я могу тебе рассказать об этом удивительном человеке. Когда познакомитесь, он вам поможет. Такие люди всем нужны, независимо от политической ситуации. Я Мурату коротко объяснил по телефону цель вашей поездки. Ты купил билеты?
— Да, я уже взял два билета.
— Прошу тебя, чтобы ты никуда не отпускал Олю одну. Держитесь вместе. Я полностью полагаюсь на тебя и прошу быть внимательным и осторожным.
— Не волнуйтесь, задерживаться мы не будем и как только найдём сына Тамары, сразу вернёмся обратно.
— Как вы туда доберётесь?
— На поезде. Он отправляется в пятницу с Казанского вокзала. Почти двое суток в дороге, точнее 42 часа. В воскресенье будем на месте.
— Я позвоню Мурату, чтобы он вас встретил. Запиши его номер телефона и адрес, на всякий случай.
Глава 23
Вокзал кипел, как муравейник. Люди спешили, толкались, не замечая окружающей их красоты. Москвичи по праву гордились вокзалом и историей. Он начал строится по проекту Щусева в 1913 году. Строительство возглавил сам архитектор. В 1926 году был завершён первый этап строительства, а в 1940 — второй. Во второй половине двадцатого века вокзал регулярно обновлялся. Был построен подземный зал, для пригородных пассажиров, имеющий выход в метрополитен. Уже в семидесятые годы началась более крупная реконструкция, чтобы увеличить его пропускную способность. Построились новые залы ожидания, переходы от поездов к станциям метро и на Комсомольскую площадь. Тоннель соединил все три железнодорожных вокзала Комсомольской площади,
Мы зашли с Олей в бар, чтобы выпить на дорожку по чашке кофе, потом направились на перрон. В переходе к нам пристала цыганка, которая хотела погадать. Я ей, как мог, объяснял, чтобы она отцепилась, но цыгане такой народ, что просто так не отвяжутся, пока не получат, хотя бы, пять рублей.
— Ой, красавец, ждёт вас трудная и долгая дорога, много опасностей подстерегает.
«Ну, каркает точно ворона, — подумал я. — Как бы от неё отвязаться?»
— Дай ей десятку, — сказала Оля, — потому что не отстанет.
Я вытянул деньги и дал цыганке. Она взяла, надёжно спрятав в кружевах цветной юбки.
— А вот теперь послушай, что скажу вам.
Мы с Олей решили послушать. Время до отправки поезда было и можно не торопиться.
— Знаю, куда путь держите, и что на сердце лежит у твоей девушки.
— Откуда вы можете знать? — спросил я разозлившись.
— У меня мать и бабка гадалками были, дар ясновидения перешёл ко мне. Ты не думай, что прошу я на кусок хлеба. Нет! Я помогаю людям, пытаюсь остановить от необдуманных поступков.
— Дай руку девушка.
Оля скривившись, с неохотой протянула руку.
— Вот смотри кривые идут, видишь? Это твоя линия жизни. А сколько на ней препятствий разных. Вот и дорога ваша есть. И будут в ней слёзы горя и радости. Вот крестик маленький на ладони, это не хороший знак.
— Ну вот, сейчас вы такого наговорите, что и ехать никуда не захочется, — сказал я.
— Это судьба ваша и то, что ты обещала, необходимо выполнить.
Мы с Олей от удивления переглянулись.
— Откуда вы знаете про обещание?
— Всё на ладонях написано. Больше ничего не могу сказать. Пускай дорожка вам лентой стелется, и преграды вода размоет. Всё закончиться хорошо, не переживайте. Однако будьте готовы ко всяким трудностям.
Она сказала и исчезла в толпе. Мы так и остались стоять и смотреть друг на друга, с удивлёнными глазами. Настроение испортилось, поездка не представлялась уже такой безоблачной и лёгкой.
— Ты, что поверила цыганке? — спросил я Олю.
— Вот ещё, буду я всяким непонятным личностям верить…
Оля выпрямила спину, и, поправив волосы, пошла вперёд, а я остался стоять, раздумывая над словами цыганки.
— Ты, что передумал ехать?
Она повернулась, и посмотрела с загадочной улыбкой.
Махнув рукой, и сплюнув, на всякий случай, через плечо три раза, я взял сумки и поспешил догонять Олю.
Поезд медленно отходил от вокзала, и мы простились с Москвой. Расположившись в купе, принялись готовить перекусить, а я направился в буфет за напитками. Когда вернулся, Оли не было. На столе лежал один дневник, с которым она не расставалась, особенно в последнее время. Странно, куда она пропала?