Дневник писательницы
Шрифт:
Ваша В.В.
Привет К[аррингтон], которой я сейчас напишу чернилами, оставшимися после того, как я закончила статью для «Criterion», которую (я слишком часто употребляю «которая») «С.» отвергнет. Увы, увы, собираются тучи.
38. Ричмонд
9 [10?] октября 1922 года
Мне куда как легче дышится после того, как я получила ваше письмо, хотя думаю, ваши похвалы [398] преувеличенные, — не верю, что вам до такой степени понравилась книга, лишенная многих достоинств; однако мне доставляет большое удовольствие мечтать, будто так оно и есть. Естественно, вы безошибочно ткнули пальцем куда надо — в мою романтичность. Где я подхватила ее? Уж точно не от отца, скорее от моих бабушек. Однако частично она идет от попытки порвать со стопроцентной репрезентативностью. Вот и улетаешь в небеса. В следующий раз буду крепче держаться за факты. Мне хочется узнать ваше мнение о миллионе вещей… Вздохнула-то я с облегчением оттого, что вы не отругали меня, потому что никакая другая похвала не доставляет мне столько радости, сколько ваша.
398
Речь идет о романе «Комната Джейкоба».
Ланч в четверг.
Ваша любящая
Вирджиния.
39. Лондон
21 марта 1924 года
Милый Литтон!
Я очень расстроилась, узнав, что вы никак не избавитесь от разных болячек, — как раз когда я улучила момент, чтобы почитать «Книги и персонажи» [399] . Почему меня всегда тянет к вашим работам, когда электрики в холле, газовики в подвале, а телефон звонит мрачным голосом Тома [400] ? Очень странно, но в мгновения кризиса я всегда обращаюсь к вам, поэтому прошу вас — снабдите меня побыстрее еще одной книгой. Я открыла на странице 173 и сказала себе: ой, я знаю это наизусть. Так будет скоро со всеми страницами: и это не преувеличение; и, смею вас уверить, даже не лесть; это ваша особенность как автора. Другая — производить на свет [X.’s]. Однако смешение неаппетитно для меня, тем более с похвалами Клайва и Десмонда, которые выпили слишком много шампанского, чтобы я поверила им. Но ведь и Байрон кажется мне безвкусным и мелодраматичным. И Клер, и Трилони, и так далее, и так далее — я представляю их себе, как в пещере, на какой-нибудь придворной выставке в Эрл-Корт — в гроте, украшенном кривыми зеркалами и устричными раковинами. Даже не пытайтесь расшифровать эту метафору. Я оглушена и разбита переездом и только из любви к вам заставляю себя соединять слова. Скажите одно слово, и я сойду вниз и буду мило беседовать о — скажем, вы слышали, как я на днях наскочила на [Z.] на обеде, устроенном «Nation»? Это он наскочил на меня. У него круглые и маслянистые глаза. Он сказал, что писать надо, подчиняясь инстинктам. А я сказала, что писать надо, подчиняясь разуму. Он сказал, что Блумсбери был клубком утонченных чувств. Я сказала, приходите и поглядите на меня там. Он сказал, нет. Я сказала, очень хорошо. Он сказал, вы мне нравитесь. Я сказала, тогда приходите и поглядите на меня. Он сказал, нет. Тогда я вскочила и бросилась вон, повторяя, конечно, десять тысяч раз «нет». Он барахтался в говне, и от него отвратительно воняло.
399
Книга Л.С.
400
Томас Стернз Элиот.
Живем мы в основном на первом этаже… Порядка никакого — бюсты моей мамы стоят на свернутых коврах, в комнатных горшках инструменты для переплета — о, никогда никому не разрешайте паковать ваши книги при переезде — у меня не осталось ни одной целой книжки. Чтобы утешить меня, Несса и Дункан расписали одну комнату, куда вы должны как-нибудь прийти, будете сидеть там и разговаривать и разговаривать, и разговаривать, не думая о такси и постепенно освобождаясь от накопившихся за десять лет — во мне и в вас тоже — недоговоренностей. Вы будете сидеть на Площади. И пусть Дэди [401] играет перед нами в теннис. Это будет летом, когда деревья станут зелеными и утонченные дамы… — впрочем, они не в вашем вкусе.
401
Джордж Райлэндс.
Потом напишу что-нибудь более связное.
Попросите Каррингтон сообщить мне о вашем здоровье.
Ваша В.В.
40. Лондон
[2 мая 1924 года]
Вы могли бы принять нас в пятницу и оставить до субботы, а потом отвезти на машине или отвезти Леонарда в воскресенье в Саттон, где ему надо произнести речь?
Он боится, что не сможет отговориться от речи — и не сможет приехать.
Да нет, все это неудобно.
Мне снились ваши буки.
Ухожу, чтобы встретиться с Уолтером Лэмом в Королевской академии.
Ваша В.В.
Леонард сказал, что сможет поехать со мной, а вечером в субботу он уедет.
41. Родмем
8 сентября [1925 года]
Милый Литтон!
Вы еще помните одну из дочерей Лесли Стивена — кажется, младшую? Ее звали Вирджинией, и она вышла замуж за парня по фамилии Вулф, который служил то ли в Индии, то ли на Цейлоне. Знаете, они пишут. Правда, она написала книжку, эссе и прочее; и еще она хочет знать, не поможете ли вы ей выправить опечатки, — это если вы помните ее — она была высокой тогда, довольно плохо одевалась и делала пробор посередине.
Такая форма обращения пробуждает в вас сочувствие? Нет? Все равно скажите, какую опечатку вы углядели в «Обыкновенном читателе» [402] , о которой сказали Леонарду на Гордон-сквер? Мы надеемся на второе издание, поэтому я собираю самые очевидные и бросающиеся в глаза ляпы, которыми, как мне сказали, кишит книга.
Не очень рассчитываю повидаться с вами этим летом. Однако нас это не обижает; мы не будем думать лучше о ваших вкусах, узнав, что вы у Мэйнардов [403] , однако, повторяю, мы все равно вас любим — кровати тут чертовски неудобные. […]
402
Книга эссе В. Вулф.
403
Джон Мэйнард, лорд Кейнс.
Десять дней я провела, сбитая с ног беспутством и головной болью. Когда мне было хуже всего, Леонард заставил меня съесть совершенно холодную утку, и меня в первый и единственный раз в жизни рвало! Вот уж отвратительно и тяжко! А мне сказали, что с вами такое случается каждый понедельник. Что ж, за это вам многое можно простить.
Найдите мне дом, куда никто не сможет прийти.
Мне нравится разговаривать с вами, но только с вами одним из всех людей на свете.
Ваша старая, распутная домашняя карга.
В.
42. Лондон
26 января [1926 года]
Милый Литтон!
Прочитайте вложенное письмо, но не ругайте меня. Я сказала Олдингтону, что он может написать вам напрямую. Я не хочу, чтобы вы вернули его мне, — лучше напишите мне. Я слыхала, вы завораживаете кроликов на приемах. Еще говорят, будто вы затеяли подписку, чтобы подарить Эдмунду Госсу золотые запонки на его столетний день рождения […]
У меня ветрянка, коклюш, инфлюэнца и коровья оспа. Я веду жизнь девяностолетней вдовы, чьи сыновья сгинули в индийском мятеже или на Крымской войне, я уж и забыла где. Эта почтенная дама находит истинное утешение в сочинениях Шекспира — Литтона Стрэчи. И миссис Смит из Челтенхема пишет, что любит Л.С. за то, что он посвятил В.В. свою «К. В.» [404] . Итак, мы таинственным образом соединены. […]
404
«Королеву Викторию».
Попросите Каррингтон навестить меня.
Ваша В.В.
43. [?марта 1927 года]
Будьте ангелом, напишите название отеля в Риме. Мы с благодарностью примем любую другую полезную информацию.
Боюсь, я была вчера несколько резка — не очень доброжелательна — из-за известных вам обстоятельств. Я думаю, любовь — это такой кошмар, что любому посоветовала бы бежать от нее подальше. Однако это трудно. Надеюсь устроить знакомство с молодым человеком, как только мы возвратимся.
У нас брюшной тиф — температура до 102 — стоило ли? Не знаю. Итак, до свидания…
В.В.
44. 3 сентября 1927 года
Родмелл
Милый Литтон!
До меня дошел слух — через Нессу и Рэймонда, — что вы нездоровы. Надеюсь, это неправда; но если правда, то, пожалуйста, встряхнитесь и немедленно поправляйтесь. Если у вас бессонница, то попробуйте эль (Audit); он очень эффективен, от него не бывает дурных последствий, и любой из ваших университетских приятелей, которых у вас наверняка миллион, принесет его вам. Еще я рекомендую вам «Тайны Удольфо» [405] , благодаря им впадаешь в мечтательный транс, который очень освежает: иногда в помощь и миссис Радклифф. У нее грандиозные пейзажи. Вечерами я люблю слушать тихую музыку, и я в самом деле думаю, что Джейн Остин писала бы гораздо хуже, если бы не следовала примеру Радклифф. Это вы можете приписать, вместе с другими известными моими грехами, моей несчастливой романтичности — ничего не поделаешь. Более того, я ничего не хочу делать. Я приблизилась к той черте в своей жизни, когда ничего не хочу исправлять.
405
Роман Анны Рэдклифф (Прим. переводчика).