Дневник писательницы
Шрифт:
После нашей последней встречи я прочитала не меньше 600 книг. Пожалуйста, просветите меня насчет достоинств Генри Джеймса. Я спорила о нем с Леонардом; тут есть о его сочинениях, я их читала и нахожу в них лишь розовую водичку, манерность и гладкость, он такой же бледный, как [Е. F.]. Неужели в этом есть смысл? Признаюсь, я не брала на себя труд выискивать смысл, который от меня ускользает. Начала читать «Униженных и оскорбленных», которые полностью захватили меня. Вы читали этот роман? Однако вам не придет в голову (ох, до чего же эта женщина надоела мне со своими замечаниями. «Как вы думаете, миссис Вулф, Дарданеллы во Франции?), что я провожу долгое часы со своими любимцами, как Оттолин, судя по ее словам, делает в деревне. Вы видели ее? Вообще видели кого-нибудь? Что вы пишете? Пожалуйста, дайте нам почитать вашу последнюю эдинбургскую статью. Леонард пишет множество разных книг — одну утром, другую вечером. Свою жизнь, так он сказал вчера, он должен был посвятить истории дипломатии, но так как Уэббы вцепились в него мертвой хваткой, боюсь, у него ничего не выйдет.
Сиделка считает, что мне пора заканчивать письмо. Я сказала ей, что пишу родственнику, старому холостяку, который страдает подагрой и ждет не дождется всяких семейных новостей. «Бедняжка!» — отозвалась она. «Это артрит», — сообщила я. Все равно надо заканчивать.
Ваша В.В.
18. Лондон
28 февраля [1916 года]
Милый Литтон!
До чего же приятно получить от вас весточку! И все же мне не очень важно, пишете вы или нет, потому что я абсолютно уверена, в конце концов вы объявитесь живым и невредимым. Да и, собственно, вы никогда по-настоящему не исчезаете. Мисс Берри высылаю немедленно, а также один или два тома мадам де Жанлис, потому что всегда считала их вашими.
Ваша похвала гораздо приятнее всех остальных — ведь я всегда, насколько вам известно, с почтением относилась к вашему пониманию подобных вещей, и мне даже с трудом верится, что вам действительно нравится книга. Вы придали мне смелости, и теперь я перечитаю ее, чего не делала после ее выхода из печати. Интересно, как она мне понравится. Думаю, вы совершенно справедливо пишете об отсутствии концепции. Полагаю, концепция у меня была, только мне не удалось сделать ее ощутимой. Мне хотелось передать ощущение безграничного буйства жизни, насколько возможно, разнообразной и неуправляемой, которая останавливается на мгновение, когда кто-то умирает, и мчится дальше, — а в целом это должно было быть неким узором, подчиняющимся определенным правилам. Трудность заключалась в том, чтобы все связать воедино, еще надо было дать достаточно подробностей, чтобы персонаж стал интересным, — как раз это, как говорит Форстер, у меня не получилось. На самом деле должно было быть три тома. Как вы думаете, возможно ли добиться этого в романе? Или все так рассеяно, что не может быть понято? Я рассчитываю со временем научиться контролировать себя. Пока еще я слишком увязаю в подробностях… Давайте встретимся и посудачим… Как насчет следующего воскресенья? Может быть, придете к обеду — или к чаю — переночуете у нас? Я пригласила Пернел [372] , но Дункан сказал, что ее нет в Лондоне, и так как она не ответила на приглашение, то, вероятно, не придет. Позвоните нам, и если вас не устраивает воскресенье, назначьте другой день… У нас почти всегда есть свободная комната.
372
Сестра Л.С.
Как вы? Влюблены? Пишете? Полагаю, вы великолепно расцветете вместе с весенними цветами. Хорошо бы вы напечатали все свои работы разом… Мне только что показали приглашение как «страстной натуре» подписаться на частное неприличное издание под названием «Радуга» [373] , чтобы напечатали эту и другие книги…
Ваша В.В.
19. Ричмонд
25 июля [1916 года]
Мы прошли пешком от Ашема до Уиссета [374] , и по дороге было столько травы и гусей, что теперь я еле волочу ноги. Приезжайте в Ашем от 15-го до 21-го. Думаю, будет Мур. И, пожалуйста, привезите диалоги, вообще все, что вы написали в последнее время. Почитаете нам после обеда. У моих трудов результат незначительный, и я уже отчаиваюсь закончить книгу таким способом. Я пишу одну фразу — бьют часы — появляется Леонард со стаканом молока. Тем не менее, смею заметить, это неважно. В Уиссете амбиции спят… Как выдумаете, они открыли тайну жизни? Мне они представляются на удивление гармоничными. То место, о котором вы говорили, называется «Сельская харчевня», Холфорд. Имя хозяина я не помню, да она вам и не нужна.
373
Имеется в виду роман Д. Г. Лоуренса «Радуга», который был объявлен эротическим, попирающим мораль и запрещен к публикации.
374
В этом доме в Саффолке жила Ванесса Белл с детьми.
Кэтрин Мэнсфилд преследует меня уже три года — или я должна с ней встретиться, или я должна прочитать ее рассказы, но все как-то не случается. Однажды Сидни Ватерлоу привел Миддлтона Марри вместо нее — молодого человека с лицом дурачка — это ее муж? Устройте нам встречу… В сентябре мы едем в Корнуолл, и если я увижу кого-нибудь, соответствующего вашему описанию, на скале или в море, то поздороваюсь.
Дункан очень злится на вас — как ее звать? — вы знаете, кого? я имею в виду… Он сказал, у нее рыжие волосы, она была отвратительна и не отпускала его от себя сорок восемь часов. Интересно, получили ли вы свой дом обратно?
Леонард шлет вам привет… Он читает верстку французского перевода своей книги, сделанного слово в слово.
Ваша В.В.
20. Ашем-хаус
14 августа [1917 года]
Естественно, мы очень огорчены [375] , но если вы закончите Гордона, а потом почитаете его нам после обеда, мы вас простим. После завтрака у нас всех работа, иногда на поле забредают овцы, это все. Есть поезд в 2.13 Гилдфорд — Брайтон, он приходит в Брайтон в 4.14. Получше приезжайте поездом, который прибывает в Льюис в 4.46. Или отправляйтесь в Лондон и садитесь в поезд, в 3.20 отходящий от вокзала Виктории. Потом берите такси или летите по воздуху, если не хотите прогуляться пешком.
375
Л.С. не смог приехать в Ашем, как обещал, ибо был занят эссе о Гордоне — последним эссе в книге «Знаменитые викторианцы».
Я разослала 20 брошюр старушки миссис Хобхаус [376] .
Ваша В.В.
21. Ричмонд
15 марта [1918 года]
Нельзя ли сделать так, чтобы вы приехали в Ашем в четверг 28-го, остались до понедельника, а потом поехали в Чарльстон [377] ? Нам пришлось пригласить к себе [М.], которой отказала Ванесса, но она уже почти помолвлена с Тидмаршем, и если Каррингтон сделает небольшое усилие, все обойдется.
376
Миссис Генри Хобхаус «Об отношении к людям, отказывающимся от несения военной службы по политическим или религиозно-этическим соображениям».
377
То есть к Ванессе и Клайву Беллам.
Кстати, у меня были небольшие сомнения насчет рецензии на вашу книгу. Во-первых, если я отрецензирую вашу книгу, то почему бы мне не рецензировать книги Клайва, Десмонда, Молли и Фридгонда, а я этого не выдержу. Во-вторых, на днях меня осадил Брюс Ричмонд, который решил, и неправильно, что я пытаюсь забрать себе на рецензию книгу друга. Он сказал мне, что так не годится… Поэтому у меня нет желания просить у него вашу книгу. Однако эти соображения не идут в расчет, если вы всерьез считаете, что моя рецензия пойдет вашей книге на пользу. Я-то считаю, что рецензия не имеет значения, когда речь идет о делании денег. Тем не менее, мне кажется, вы хотите обстоятельную и благоприятную рецензию. Моя, конечно же, будет в высшей степени благоприятной. Не исключено, что они сами пришлют мне книгу.
Надеюсь, поездка прошла благополучно. У нас было жуткое воскресенье — непрерывная болтовня, скорее непрерывный мрак, ужасающие пятна на лице [Y’s], непроходимая глупость на лице Джеральда Дакворта; единственным человеком с проблесками страсти был бедняжка Ник, думаю, игравший роль. Кэтрин Мэнсфилд была опасно больна, и ей все еще нехорошо, так что Марри совсем потерял голову и из-за этого, и из-за непосильной работы, бедняга.
Ваша В.В.
22. Ричмонд
23 апреля [1918 года]
Я написала Ричмонду, чтобы он оставил за мной вашу книгу. Он ответил, что очень хотел бы дать ее мне, но взял себе за правило не приглашать в рецензенты друзей авторов рецензируемых книг — не то чтобы он боялся моей предвзятости, но что подумают люди. Они-то уж точно скажут, что я предвзята, поэтому хоть ему и самому такое положение дел не нравится, но он вынужден стоять на своем. Мне очень жаль. Не сомневаюсь, что вы получите достаточно похвал для хорошей продажи книги, если они как-то влияют на продажу. Как будто мне удалось внушить Ричмонду, что вы написали превосходную книгу. Однако мне многое хотелось бы высказать, и я уже полюбила свой будущий шедевр не меньше вашего. Леонард предлагает написать небольшую статью для «Войны и мира» [378] . Однако туда никак нельзя писать чистую литературу, да и аудитория у них такая, что это не поможет вам продать и полтора экземпляра. Как вы думаете, имеет смысл согласиться? В любом случае свой экземпляр вы получите. Мне не терпится взглянуть на него.
378
Периодическое издание, которое в это время редактировал Леонард Вулф.