Дневник писательницы
Шрифт:
[6 ноября 1911 года]
Дорогой папочка!
Приходите на танцы [356] завтра вечером — сначала пообедаем тут в половине восьмого? На сей раз у нас амфитеатр, но после антракта мы сможем пересесть в партер.
Жизнь полна — так полна, что в голове у меня ни одного свободного местечка до самого кончика носа, писать не могу. Только что от Конфордов — от Седьмой симфонии, от сцены с — от интервью в W.С., и пока чищу зубы, художник поет за моим окном.
356
Имеется в виду второй дягилевский сезон в Лондоне.
Кстати, кто моя мама, леди С.?
Ваша любящая дочь, В. С.
Если не можете зайти, позвоните. Хорошо закутывайтесь — особенно левую ногу. Принесите ваш шарф, синие очки и таблетки.
11. Лондон
[16 февраля 1912 года]
Дорогой Литтон!
Мне придется провести две недели в постели. Будьте ангелом и пришлите мне мемуары
Надеюсь, вы хорошо себя чувствуете.
Все ваши рукописи и письма у Вулфа [357] . Письма потрясающие! Меня покоряет их космогония!
Ваша В. С.
12. Лондон
21 мая [1912 года]
Дорогой Литтон!
До чего же трудно писать вам! А все Кембридж — ужасное место; и… такие ненастоящие, и их любовь ненастоящая; все же надеюсь, у вас все по-прежнему — лежите себе на солнце — и жизнь не такая уж плохая, как я воображаю. Но когда я думаю об этом, меня мутит — вот так — зеленым, что превращается в чернила, которые покрывают бумагу. Как поживает ваша трагедия-комедия? Вам известно о его [Артура] благополучной постановке, вам известно о пятом июне и об угощении? Мы пойдем на берег реки, будем танцевать и веселиться; это самое простое; а потом в сумерках, в университетском саду, после того как Джей Харрисон сделает официальное объявление, будет вся трагедия от начала до конца и спрятанные за вязами хористы будут петь песни [Артура] на музыку [Артура]. Сбежать нельзя. А потом будут холодный осетр и лимонад при свете луны.
357
Леонард Вулф.
Лондон не богат новостями. Дора жива, и Чарли тоже, и они не одеваются в черное из-за смерти отца. […] Несса переболела корью, а теперь они путешествуют по Италии, полагаю, не самым комфортабельным образом, и Клайв берет в постель градусник. Что до Томаса Гарди, то он великий человек; у него не очень хороший стиль, но разве в этом дело? Если бы он давал нам что-нибудь еще, кроме своих ребер, бедер, желудка и кишок! Впрочем, это больше злословие, чем что-либо еще; и я понятия не имею, какие фантазии распускаются на мой счет на Бедфорд-сквер; я болтаю, как пьяный мотылек. Десмонд [358] , который теперь пыльный, как очень старая бутылка бренди, является к ланчу — чаю — обеду; и мы говорим о жизни Донна. Так как большая часть истории Англии каким-то образом проникла внутрь, то книга вызовет раздражение. Он как будто собирается стать столь же плодовитым, как мисс Бротон. «Полтора тома — в год», — говорит он. Как вы думаете, что значит — половина тома? Хом был тут один раз, замучил Форстера и очень знаменитого писателя Божера [359] . Спросите о нем Десмонда, когда встретитесь с ним. Его тема — Совесть.
358
Десмонд Маккарти.
359
Возможно, Дьордь Божер (Прим. переводчика).
Однако самое интересное, как я часто говорю вам, наблюдать не за великими людьми, а за простыми, чуть-чуть осененными, эксцентричными. Увы! Вас они не интересуют, а иначе я бы рассказала вам историю Мэри Кумбс и немецкого студента.
Еще один слушок дошел до меня, но рассказываю его только вам — увидев, что студенты носят белые гетры [360] , она [3.] бросилась в постель и принесла в жертву свои яичники.
Ваша В. С.
13. Лондон
360
Игра слов: гетры и икра.
Ха! Ха!
Вирджиния Стивен
Леонард Вулф
6 июня 1912 года
[Объявление о помолвке.]
[Открытка с изображением Алфокстон-хаус]
14. [Хэтфорд, Сомерсет
16 августа 1912 года]
Мы посреди божественной страны, вокруг сплошные литераторы, сливки на завтрак, ланч и обед, однако холодно, как на Рождество, и все время льет дождь.
Леонард учит испанский язык, а я читаю «Наследника Редклиффа» [361] . В воскресенье мы едем во Францию — адрес пришлю.
361
Роман Шарлоты Йонг.
Привет Генри.
В.В.
Кто жил в Алфокстоне?
15. Лондон
16 ноября [1912 года]
По правде говоря, если вы будете писать и дальше, то опровергнете ставшее банальным высказывание Джона Бэйли [362] , мол, «искусство писания писем умирает…» Что касается моего отношения к письмам, то меня смущает то, что все они были написаны в 18-м столетии, которое я не люблю. Однако я не понимаю, почему бы нам не писать письма 16 ноября — как бы то ни было, почему бы вам не писать их? Естественно, для жены и женщины дело обстоит совсем по-другому. Как там скаковые лошадки? [363] Они снились мне всю ночь, и отчасти поэтому я и взялась за письмо, хотя должна была читать и писать рецензии. Разве не ужасно опять вернуться к этому? И все-таки в этом что-то есть. У меня такое чувство, будто я срываю головки маков, — сейчас мне рецензии кажутся шуткой, а когда-то я воспринимала их со всей серьезностью. Вчера приходил бедняжка Десмонд со своей сумкой для бумаг, в которой была недописанная статья об издании Джорджем Тревельяном стихотворений Мередита. Он вытащил ее, и мы прошлись по ней с карандашом. «Пожалуйста, что-нибудь вместо «наслаждаться рыцарским романом»». «Мне не нравится «наслаждаться рыцарским романом»». «Восторгаясь великолепием». «Нет, это не то, но продолжайте». И мы продолжали, подыскивая определения юности, поэзии и тому, что подразумевается под оптимизмом. Это было ужасно. Несчастный за две гинеи за колонку пытался доискаться до корней, потел, вздыхал и все время повторял: «Конечно же, будь у меня время, я бы придумал что-нибудь получше». И у него ничего не получалось. И он был мрачен. Ему предстояло ехать в Биарриц, чтобы помочь Палею с книгой по политической экономии. В частности, они спорят о том, как называть Дизраэли — лордом Биконсфилдом, покойным мистером Дизраэли или просто-напросто Дизраэли, что, собственно, предлагает Десмонд, если так укладывается во фразе. У нас великое событие — Арнольд взял роман [364] Леонарда и очень хвалил его. Конечно, он ставит условие, чтобы Леонард убрал кое-какие пассажи — но мы еще не знаем какие. Это чудесно, когда совсем чужой человек верит в твою работу. Не думаю, что я согласна насчет 19-го века [365] . Тогдашние головы были погорячее, чем в 18-м веке. И вам не смутить моих дочерних чувств. Разница, наверное, в том, что я придаю большее значение его божественному «qua man» [366] даже в книгах, чем вы. Для меня это важно. Но мое отношение к литературе кристально чистое.
362
Возможно, Джон Бэйли, муж Айрис Мердок, преподаватель, писатель (Прим. переводчика).
363
Л.С. проводил зиму в деревне в Беркшире.
364
«Деревня в джунглях».
365
Отвечая В.В., Л.С. пишет, что не любит викторианцев, а не их XIX век.
366
«Человеку» (искаж. лат.).
Несколько человек видели Оттолин [367] — но не я — как будто по дороге на юг, с золотыми подвесками в ушах, с волочащимся по земле подолом, с мириадами лисьих хвостов. Так ее описывал Леонард, не склонный к преувеличениям.
Мы сидим возле камина в полном молчании, разве что иногда фургон пройдет по Феттер-лейн. Леонард погружен в книгу о разводах, о которой он должен написать для назойливого Хэйнса.
В Лондоне очень хорошо — немного шумно, но мы, слава Богу, завтра уезжаем в Ашем [368] , где с миссис Фэннелл посудачим о нравственности пастуха, который в шестьдесят лет заимел ребенка и тем самым дал повод для разговоров.
367
На самом деле Оттолин Моррелл жила в Беркшире в шести милях от того места, где жил Л.С.
368
Загородный дом возле Льюиса.
Ваша В.В.
Не кажется ли вам, что это письмо выдает во мне лентяйку? Как жалко, что Марджори [369] не хочет быть издательницей. Мы все уговаривали ее.
16. Ричмонд
[? 1915 год]
Вот книга [370] , которая, надеюсь, поможет рождению многих других книг о викторианцах. Мне редко приходилось получать такое удовольствие, какое я получила вчера вечером, читая о Меннинге. Я и в самом деле не могла остановиться и лишь усилием воли заставила себя закрыть книгу, чтобы дочитать несколько последних страничек эссе после обеда. Это великолепно… Мне кажется, это лучшее из всего, что вы написали. Начать с того чуда, что такие люди жили в одно время, — а вы сделали их божественно привлекательными, живыми, волнующими. Приказываю вам продолжить серию: вы не представляете, какое я получаю удовольствие, читая вас.
369
Сестра Л.С.
370
Речь идет о книге Л.С. «Великие викторианцы» («Eminent Victorians»).
Ваша В.В.
17. Ашем
22 октября [1915 года]
Дорогой Литтон!
Думаю, нам пора возобновить переписку. С тех пор как мы виделись в последний раз, у вас наверняка накопился миллион приключений. К тому же я не уверена, что вы все еще существуете во плоти, — мои друзья — ах, они [U. V.] говорят, что я стала бесплотной. Боже мой! Этот человек наводит на меня жуткую тоску. Не знаю почему, но никто из моих знакомых не казался мне никогда настолько второсортным, как этот несчастный. […] Я опять здорова и вешу 12 стоунов [371] ! — на три больше, чем когда бы то ни было. В результате мне трудно подниматься в гору, но для здоровья это, очевидно, хорошо. Я совершенно счастлива и надеюсь скоро обходиться без сиделки (она сейчас вытирает пыль в комнате и расставляет книги). Мы приедем 5-го; поскольку лето уже закончилось.
371
1 стоун = 6,34 кг.