Шрифт:
Олег Филипенко
ДНЕВНИК ПУСТОГО ЧЕЛОВЕКА
От издателя
Этот дневник или, лучше сказать, записки принёс мне сам автор. Кое-что пришлось сразу опустить из-за нецензурностей или по другим досадным оплошностям автора, а кое-что я счёл необходимым оставить, даже скрипя сердцем. И хоть автор пытается нас с вами задирать, читатель, однако это не более чем смешно, а поэтому неопасно. На мой же вопрос, как озаглавить это сочинение, автор, не задумываясь, ответил: «Дневник
12.....1989 г.
Я сразу заявляю, что пишу свой дневник не для себя, а для тебя, читатель. Зачем притворяться? К чему разыгрывать Печорина, который, кстати, был не дурак приврать? Я завишу от тебя, читатель. Если ты не оценишь моего труда по заслугам и даже более, то я тотчас скажу тебе, что ты глуп.
Между прочим, моя фамилия Ленский. Ну, правда, Ленский! Мне нисколько не льстит, что я однофамилец ТОГО Ленского. И если вы думаете, что это псевдоним, то глубоко ошибаетесь! Я, наоборот, ненавижу свою фамилию и много из-за неё претерпел. Я ведь действительно думал, что я ТОТ Ленский, потому как тоже любил, во мне тоже кипели страсти, и я тоже, признаюсь, пописывал. Например:
Я вас люблю, как любят апельсины.
Позвольте мне очистить вас от платья.
Я чувствую, как приливают силы
И тянет на интимное занятье.
Правда, неплохо? Даже хорошо. Ну вот.
А в школе, когда я учился в школе, то был очень знаменит среди товарищей и, главное, среди товарищниц... нет, среди товарищиц. Впрочем, неудачная шутка. Теперь уж действительно неудачная! Так вот. Меня превозносили, мне пророчили большое будущее, и я, наконец, сам поверил. Я был отличником, меня ставили в пример остальным и за что бы ни брался – мне всё удавалось.
Вы думаете, кто я теперь?
Не подумайте, что я теперь какой-нибудь «подпольщик» из Достоевского. Ничуть ни бывало! Я хоть и буду жаловаться на судьбу, как его герои делают, но умею, как бы это сказать, крутить хвосты людям что ли; а его «подпольщики» не умели. Я ведь уважаемый на работе человек, благополучен, сыт как немногие, хотя и работаю литератором. Ну, почти литератором! Я журналист. Журналист в газете «Х». Это одна такая московская газета.
Я сам москвич. И очень сожалею. Знаете, то, что я москвич, также послужило моему заблуждению насчёт своего блестящего, сказочного будущего. Ведь мы, москвичи, чрезвычайно самонадеянны... в смысле... да во многих смыслах! Мы думаем, что всё вертится вокруг нас. Мы невероятные снобы. У нас любой знает, что гениально, что нет... Пожалуй, что и кухарка знает. И выходит, что каждый второй – талант, каждый десятый – гений. Вот как!
Впрочем, это такие пустяки, и не думай, дорогой читатель, что мне интересно копаться во всём этом дерьме. Просто всё упирается в гораздо большее: в мечты, в смысл жизни...
Смысл жизни я потерял с тех пор, как понял, что я бездарность. Да, бездарность. И не боюсь этого сказать. Я это говорю смело, потому что презираю тебя, читатель. Это из-за тебя, из-за твоей глупости, твоего невежества, твоего, наконец, подобострастия, я возомнил о себе. Ты мне говорил: «Ах, новый Ходасевич! Ах, новый Даниил Хармс!..»
Да знаешь ли ты, читатель, что из-за тебя моя жизнь сложилась гораздо трагичнее, чем все сочинения... этих плюс десяти других вместе
Стоп! Говорят, что когда что-то болит в душе, нужно это пролить на бумагу. Я против. Сколько грязи прольётся тогда! Писать надо иронично, как если бы это было не со мной. Тогда и ум, и блеск можно навести.
Кстати, я, может быть, и не бездарен. Может быть, я клевещу на себя. Мне часто казалось, что я клевещу на себя. Скажем, говорю что-то дурное о себе, выслушиваю затем собеседника, который, напротив, собой чрезвычайно доволен, и понимаю, как он безбожно глуп! И этот глупец соглашается со мной, не возражает, чмокает губами... а если и не чмокает, то всё равно СНИСХОДИТ со своим вниманием и... несёт чушь! В таких случаях у меня кровь, бывает, приливает к голове, начинается какой-то звон в ушах, трясутся губы, а однажды я с кулаками бросился на одного такого дурака.
Впрочем, всё это давно со мной не случалось, потому что давно не говорю с людьми серьёзно. Начинаю иной раз серьёзно, а потом вдруг и рассмеюсь, и всех обижу...
Да! Ты, возможно, скажешь, читатель, - а что ж, мол, ты с дураками общаешься?.. Да ведь и ты дурак, читатель! Вот ведь какая штука!
13.....1989 г.
Вообще-то я хотел писать свой дневник о любви.
14.....1989 г.
Зачем я завёл этот дурацкий дневник? Бес меня водит! Ну что я могу сказать нового?!
Сегодня давали на работе масло. Я положил его утром в общий холодильник. В обед пришёл, гляжу: масла нет. Спросил у сотрудниц, они не знают. Поднялось дурацкое волнение, все сочувствуют; глаза полны чуть ли не ужаса... К вечеру совершенно о нём забыл. Так нет, прибежала Зоя, потащила меня за рукав, кричит: «Нашли твоё масло, нашли!» Пришёл. Действительно нашли. Все меня поздравляют, просят быть повнимательней: оказывается, они дефицитные продукты в общем холодильнике не оставляют... Сколько, скажу вам, сердца! И из-за чего? Из-за масла! Положим, не из-за масла, а из-за меня. Хотели мне доставить приятное. Ну да мне-то ведь всё равно! Кстати, как они его нашли и где? Забыл спросить.
15.....1989 г.
До чего совестлив народ! Сегодня пришла Зоя, долго извинялась из-за масла. Говорила, что это случайно как-то у них перепуталось; чтоб я не подумал чего. Я иронично заметил, что хоть бы и украли – в том нет беды, репутация человечества не пострадала бы. Она крайне горячо начала возражать и, кажется, обиделась. Я очень удивился такой щепетильности. Тут только я понял, как много может занимать места это масло в сердце человеческом.
23.....1990 г.
Перечитал свой дневник. Начал с Печорина, а кончил маслом. Нет, надо рассуждать, надо показать тебе мой ум, читатель. Хочешь моё мнение о Печорине? Так вот, слушай. Печорин – это чистый романтизм. Он мечта, идеал, фантазия, да причём не человечества, а всего одного человека, да ещё молодого, хоть и гениального. Старо? Ты уже это знаешь? Да ничего-то ты не знаешь! Между прочим, он живее и реальнее чем ты, дорогой читатель! И всё же он – фантазия, мечта. Вот и выходит, что никто из нас не существует; нас нет; мы – ничто.