Дневник сорной травы
Шрифт:
Секретарша пребывала в глубочайшем недоумении. Чего она только не передумала, каких предположений не строила. Начиная с того, что у Салахова уже есть любовница, и кончая тем, что у него сексуальные проблемы.
«Надо же, до чего может довести мужчину старая жена! – думала Любочка. – Угораздило же Юрия Арсеньевича попасться ей в зубы! Интересно, чем она взяла? Как удерживает его возле себя? Какими ухищрениями? Не мешало бы узнать».
Пока секретарша пыхтела от обиды, ее шеф сидел у себя в кабинете, не менее возбужденный, и нервно набирал номер телефона адвоката Пономарева.
– Это
– Боюсь, что есть, – усмехнулся Артем. – Вряд ли они вам понравятся.
– Говорите.
– Ваша супруга, при содействии агентства «Самсон», приобрела дом в поселке Андреевское.
– Андреевское? – обескураженно повторил Юрий. – А… вы ничего не перепутали?
– Сам ездил, убедился. Улица Оранжерейная, девять.
Салахов молчал, обдумывая сказанное.
– Что за дом? – наконец спросил он.
– Обыкновенный… Каменный, одноэтажный. Со сторожем. Поселок глухой, больше похожий на деревню. Целая улица застроена дорогими коттеджами, в которых хозяева появляются наездами. Сторож ответил на мои вопросы.
– И что он вам рассказал?
– Что дом купила женщина, в шляпе и на каблуках. И что она очень интересовалась овцами.
– Простите?
– Да, господин Салахов, ваша жена интересовалась овцами. Будто бы они ей зачем-то очень нужны.
На том конце провода повисла тишина.
– Господи… – выдавил Салахов. – Вы что-нибудь понимаете?
– По поводу овец?
– Черт, как глупо… Глупо! Я знаю и все равно ничего не могу с собой поделать. Моя жена… не обычная женщина, она… ей такое иногда приходит в голову, что просто диву даешься. Дом в каком-то Андреевском, овцы! Что вы об этом думаете?
– Признаюсь, я ничего не могу добавить к сказанному. Факты я установил, а выводы делать вам. Вы можете сами поехать туда и на все посмотреть своими глазами.
– Пожалуй, вы правы. Я так и поступлю. Спасибо, господин Пономарев, – вздохнул Юрий. – Я прошу вас продолжать… э-э… слежку.
– Попробую. Только я не могу обещать, что буду следить за каждым шагом Анны Наумовны. У меня много других дел.
Салахов положил трубку и нахмурился. Значит, Анна все-таки приобрела дом. Втайне от него! Зачем? А овцы?! Овцы… бред какой-то…
Он встал и зашагал по кабинету, покусывая губу. Детская привычка. Она помогала при решении трудных задач.
«У нас, Салаховых, особая судьба! – говаривал, бывало, дед. – Кому много дано, с того много и спросится!»
Юрий вспомнил, как читал тетради деда, переданные Гориным. Это было для него откровением. Никто не знал старшего Салахова – ни сын, ни невестка, ни внук. Душа Платона Ивановича оставалась для них закрытой. Свои мысли, сомнения и порывы он доверял только бумаге…
Оказывается, деду за два года до смерти начали приходить письма, похожие на те, что едва не свели с ума Юрия. Те же угрозы, те же просьбы, та же таинственность. Требовали вернуть нечто, самовольно присвоенное.
Платон Иванович сердился, возмущался, негодовал… Кто-то посмел сомневаться в его честности! Более того, некто, пожелавший остаться неизвестным, намекал, будто потомственный купец Салахов – вор! Письма приходили с завидным постоянством.
«Кому это нужно?» – спрашивал себя старик и не находил ответа.
Однако на пустом месте ничего не появляется. За письмами должно стоять хоть что-то реальное. Платон Иванович перебрал по зернышку всю свою жизнь. Ничего похожего на то, о чем писал аноним, в ней не происходило. Значит, надо искать в истории рода. Может, там обнаружится подсказка?
Старик взялся изучать генеалогическое древо своей купеческой семьи и узнал много интересного. Кто был ее родоначальником, терялось в веках. Самый древний предок, о котором нашлось упоминание, был то ли грек, то ли перс. Звали его Арсений.
«Оказывается, не зря я сыну это имя дал! – поразился Платон Иванович. – Это наше родовое имя. Выходит, все в жизни свершается по тайным законам, а мы, люди, только послушные исполнители».
И старик с еще большим рвением погрузился в прошлое, надеясь отыскать в нем ответы на свои вопросы. Он ходил по архивам библиотек и музеев, копался в пропахших пылью грудах документов и по крупицам восстанавливал историю рода Салаховых.
Тот, самый первый Арсений, занимался торговлей. Судя по всему, человек он был предприимчивый и зажиточный, ничего не боялся и пускался в коммерческие вояжи по всему миру. Жил он очень давно – так давно, что никаких письменных свидетельств его существования не осталось. История Арсения передавалась из уст в уста его потомками, обрастая из века в век новыми подробностями. Все зависело от воображения рассказчика.
Если отбросить лирику, картина вырисовывалась следующая. Арсений торговал ладаном, мирром, пряностями, слоновой костью, золотом и драгоценными камнями. Его корабли плавали по Средиземному морю, а торговые караваны ходили до Персидского залива и по пути от Мертвого моря до Красного.
Однажды, в особенно трудном походе, когда навьюченным верблюдам, людям и воинам не раз приходилось укрываться в глухих ущельях, изнывая от жары и жажды, один из погонщиков отправился на поиски воды и наткнулся на туннель в горах. Он кинулся звать хозяина. Взору Арсения предстало удивительное сооружение для сбора дождевых и паводковых вод, которое могли создать только весьма образованные и ученые люди. Откуда им взяться здесь, в песках, в раскаленной пустыне? И тем не менее торговец почти не сомневался – где-то рядом расположен город. Иначе зачем столько воды?
Арсений вернулся к каравану и обратился к измученным, истощенным погонщикам и воинам:
– Нам нужен отдых, – сказал он. – И надежная защита от рыскающих по пустыне разбойников. Надо напоить верблюдов, подлечить больных, запастись провизией. Где-то поблизости есть город. Его жители дадут нам приют и помощь. Я возьму с собой несколько добровольцев, и мы отправимся на поиски.
Арсений был не только умным, но и везучим человеком. Все сложилось благоприятно. Когда путешественники были близки к отчаянию, блуждая по лабиринтам ущелий, внезапно за одним из поворотов их глазам открылся город, больше похожий на волшебный мираж. Розовые вырубленные в горах дворцы и храмы, призрачные колонны и статуи поражали красотой, легкостью и блеском.