Дневник участника Российской антарктической экспедиции
Шрифт:
17 Апреля 2003 г., четверг (69о59,72’S; 12o33,61’E, гл. 241 м). Ветер: 115о; скорость: 25 м/сек, Т воздуха = -9,5оС, Т воды = -2,2оС. Р= 960 НРА. Продолжаем дрейфовать в чистой воде, по которой проходят полосы снежуры. Метель, видимость 100–150 м, море 3–4 балла. Уже которые сутки находимся в центре циклона, который завис над нами и никуда не желает уходить. Хорошо, что вчера вертолетчиков буквально заставили слетать на станцию за больным. Сегодня, скорее всего, они бы уже не смогли этого сделать. По скорости ветра у них предел 17 м/сек, а сегодня ветер ниже 18 м/сек не. На 10 часов руководством экспедиции запланирована гидрологическая станция с розеттой. Не думаю, что это получится, погода слишком свежая для забортных работ.
9:20. Идем на север, ветер практически не спадает: 23 м/сек; видимость 75-100 м, метель и морские брызги. Судя по метеосводке и спутниковым фотографиям, с запада наш циклон уже подпирает антициклон, который распространил прекрасную погоду над Антарктическим полуостровом и морем Уэдделла. По расчетам, в море Лазарева он подойдёт через 1–2 дня, что сделало бы возможным выполнение гидрологического разреза, о котором так давно и безуспешно мечтают наши гидрологи. Но, к сожалению, мы не можем больше ждать, так-как продукты подходят к концу. Со следующей недели у входа в столовую перестанут вывешивать меню: кормить нас будут тем, что останется на продуктовом складе. Пока идем вдоль намеченного гидрологического разреза. Если вдруг в какой-то его точке погода улучшится, то выполним станцию, при условии, что капитан даст добро. Последняя из намечавшихся станций располагается к северу от 68о южной широты, и мы должны там быть во второй половине дня, ближе к вечеру.
Несмотря на сильный ветер встретили одинокую белую чайку, которая пару раз взлетала над крупной полыньей и тут же садилась. Как ей только удается летать при таком ветре?
Все. Больше никаких станций не будет. Идем прямым ходом в Кейптаун. По последним сведениям, должны быть в Кейптауне 25–26 апреля. Продолжает штормить, высокая зыбь.
После ужина в каюте прочел в книге Пьера Маньяна, «Под парусом через северные пустыни»: «Я верю, что рождаться можно неоднократно, точно также, как и умирать… Каждый свершитель, каждый, кто вступил на избранный им путь, возрождается. И наоборот, каждый живущий лишь по инерции мало-помалу умирает. В нашем пресыщенном мире много таких людей, которые начинают умирать, едва распростившись с юностью… Выбор образа жизни должен быть нацелен на то, чтобы возрождаться как можно чаще, а скончаться только один раз. Это будет последний отъезд после многих отъездов, когда все пути уже пройдены».
19 Апреля 2003 г., суббота (60о44,20’S; 13o20,40’E). Судно 350о, скорость 9 узлов. Ветер: 280о; скорость: 17 м/сек, Т воздуха = -1,2оС, Т воды = -1оС. Р= 975 НРА. Переменная облачность, полнеба голубое. Качка усилилась и перешла в килевую, однако, и бортовая имеет место. Море более 6 баллов. Ночью повернули на СЗ — обходим циклон. Весь день очень сильная качка, иногда кладет так, что на кухне и в каютах все летит с полок. Вечером во время просмотра фильма в столовой, пара человек упало со своих стульев, когда особенно сильно качнуло. Сидеть приходится широко раздвинув ноги и вцепившись руками в стол.
20 Апреля 2003 г., воскресенье (55о05’S; 13o27,30’E, гл. 4500–5000 м). Судно 0о, скорость 15,2 узлов. Ветер- 272о; скорость- 8 м/сек, Т воздуха = — 0оС, Т воды = 0оС. Р= 988 НРА. Облачность высокая, переменная. Солнце то появляется, то исчезает. Ветровое волнение слабое, но все еще сильная зыбь. С бака можно отбирать воду ведром.
К обеду ветер и волнение усилились. За обедом узнал, что в Москве убили очередного депутата, на этот раз из либеральной партии Березовского. После обеда стал собираться, распределяя свое скудное имущество между двумя вьючниками, которые остаются на борту, и чемоданом с сумкой, которые я беру с собой в самолет. Вьючники ребята отправят в Москву с прочим экспедиционным оборудованием после возвращения в Питер. Самое сложное, как оказалось, было упаковать засушенных южноафриканского жука и антарктические мхи, для чего мне пришлось специально переделывать и благоустраивать коробочку из-под чая. После этого устроил постирушку, и теперь я практически готов к отлету, если таковой состоится. А если нет, то тоже не беда, навел порядок в своих ящиках и на полке, что всегда полезно сделать. Вечером отмечали День Науки у Абрамовны в каюте. Мой план прекратить пить до Кейптауна никак не удается претворить в жизнь — все время какие-то праздники. Ничего нет из дома, начинаю волноваться. Думаю, что писать уже не стоит. Позвоню из Кейптауна.
21 Апреля 2003 г., понедельник (49о44’S; 13o24,20’E). Судно 350о, скорость 12,4 узлов. Ветер- 301о; скорость- 16 м/сек, Т воздуха = 4оС, Т воды = 3,1оС. Р= 998 НРА. Облачность высокая, светит солнце. Ночью началась сильная качка. Закладывало так, что трудно было уснуть. Сегодня прошли 50 параллель, которую я назвал «Широтой скорби РАЭ». Дело в том, что на пути из Антарктиды на север, при пересечении этой широты прекращаются выплаты антарктических надбавок. Продолжается сильная качка килевая и бортовая. Потеплело. Давно уже не было плюсовых температур. К Кейптауну планируем подойти в четверг 24 апреля.
*****************************
В этом месте, записи, которые я вёл в рейсе, обрываются, т. к. из-за трагической новости о смерти дочери в далёкой Новой Зеландии, у меня не было никаких сил их продолжать. Дальнейшие события восстанавливал уже по памяти, в Москве, по прошествии многих лет.
Два или три дня я не выходил из каюты: не хотелось ни есть, ни пить, ни общаться. Хочу отдать должное моим коллегам Инне, Саше Новигатскому и Саше Плишкину, Денису, Ольге и другим — все они искренне пытались мне помочь и успокаивали, как могли. Лишь по приходу в Кейптаун, где нам предстояло провести около недели, ребята вытащили меня в город, надо было продолжать как-то жить дальше, да и обещанный А.П. Лисицыну фильм закончить тоже было необходимо.
В первый день захода в город вышли вчетвером: Саша Новигатский, Денис Айбулатов, Роман Смирнов и я. Ещё на судне я узнал, что в городе есть православная церковь, которую я задумал посетить в первую очередь, уж очень на душе было скверно. В принципе, я человек не церковный, и никогда им не был, хотя и к убеждённым атеистам себя не причисляю. Однако, в жизни каждого человека иногда случаются такие моменты, что хочется и к богу обратиться и в церковь сходить. У англичан есть пословица на эту тему «There are no atheists in the fox hole!» 2 . Ребята вызвались составить мне компанию и после непродолжительных поисков мы эту церковь нашли. Ею оказалась Греческая православная церковь Св. Георгия, сравнительно недалеко от Вотерфронта. В этой церкви проводили попеременно службу как для сторонников греческой православной, так и русской православной церквей. Необычным для нас было наличие скамеек в церкви, у нас ведь этого нет, а здесь скамейки, как в католическом храме. Мы попросили у местного служителя найти русского священника и нам тут же его привели. Им оказался молодой парень, которого прислали из России для оказания церковных услуг русским верующим, которых было не так уж и мало в Кейптауне. Парень оказался очень интеллигентным и доброжелательным, как и положено священнику, и мы с ним довольно долго проговорили о моём горе, о религии и вообще о жизни. Удивительно, но после общения в церкви с этим молодым человеком мне стало легче на сердце, и я даже как-то немного успокоился. К сожалению, по прошествии стольких лет я забыл, как звали молодого священника, помню только, что он окончил семинарию в Сергиевом Посаде (бывшем Загорске), откуда его направили служить в Кейптаун, а после Кейптауна обещали направить в Мельбурн.
2
«В лисьей норе нет атеистов» — это отсыл к любимой забаве английских аристократов, охоте с собаками на лис.
На следующий день мы поехали в знаменитый Ботанический сад Кейптауна. Я хотел отказаться, но ребята уговорили. Сад располагался на пологом юго-восточном склоне Столовой горы, с обратной от океана стороны и назывался Kirstenbosch National Botanical Garden. Ботанический сад мне понравился множеством экзотических растений, своим расположением на склоне и вообще ландшафтом. Считается, что это лучший во всей Африке ботанический сад. Запомнилась небольшая пальма, на указателе к которой было написано, что она растёт на земле со времён мезозойского периода, т. е. является ровесницей динозавров, которые её с удовольствием объедали. Походив некоторое время все вместе по саду, мы разделились. Мои молодые коллеги: Денис, Саша и Роман нацелились покорить Столовую гору, к этому мероприятию они готовились ещё с вечера. Я же решил продолжить прогулку по саду, договорившись с ребятами встретиться у выхода, после того, как они завершат свой квест. На судне, кто-то из команды меня предупредил, что штурм Столовой горы со стороны ботанического сада дело непростое и требует определённых навыков, я же в своей физической подготовке не был уверен, поэтому не присоединился к молодёжи. Побродив по ботаническому саду и так и не дождавшись своих коллег, я взял такси и уехал на судно. Ребята же появились на борту где-то ещё через час.
Третий день стоянки в порту Кейптаун. Руководство экспедиции организовало для нас экскурсионную поездку на южную оконечность Африканского континента, мыс Доброй Надежды, напротив которого встречаются два океана: Атлантический и Индийский. Мы погуляли по Национальному парку, поднялись к действующему маяку, любовались невероятной красоты скалами, круто обрывающимися в океан и обрамляющими узкую полоску песка внизу — неприступный пляж Диаса. Открывающийся вид завораживал.
Справа простирался Атлантический океан, а слева Индийский и, что самое удивительное, справа от воображаемой линии схождения океанов воды были более бурными, чем слева.