Дневник Великого поста
Шрифт:
В декабре 1942 года недавно созданный совет помощи евреям «Зегота» предложил Ирене возглавить их «детское подразделение» под вымышленным именем Иоланта. Как у работницы отдела социальной защиты у нее было специальное разрешение для допуска в Варшавское гетто. По должности ей необходимо было проверять жителей гетто на признаки возникновения тифа – немцы очень боялись, что зараза может распространиться за его пределами. Она выносила детей из еврейского гетто в коробках, чемоданах, а также на тележках. Под предлогом проверки санитарных условий во время вспышек эпидемий тифа Сендлер приходила в гетто и вывозила из него маленьких детей
Данные о вывезенных детях Ирена записывала и складывала в банки, которые закапывала под деревом в саду подруги. В этих банках хранилась информация о настоящих и вымышленных именах детей, а также данные о том, куда они были отвезены и к какой семье принадлежали изначально. Это делалось для того, чтобы после окончания войны детей можно было вернуть в их семьи.
В 1943 году Сендлер была арестована гестапо, ее жестоко пытали и приговорили к смерти. Она никого не выдала. К счастью, «Зегота» спасла ее, подкупив немецких охранников по пути на место ее расстрела. Ирену бросили в лесу без сознания, с переломанными ногами и руками. Имя Сендлер значилось в списках казненных. До конца войны ей пришлось скрываться, но она продолжала спасать еврейских детей. После войны Ирена достала закопанные банки, в которых насчиталось 2500 записей. Некоторых детей удалось вернуть в родные семьи, но многие из родителей были уничтожены в концлагерях либо пропали без вести.
В 1965 году Сендлер было присвоено звание «Праведника народов мира» еврейской организацией «Яд ва-Шем». В 2007 году Ирена была награждена международным орденом Улыбки.
Ирена Сендлер умерла 12 мая 2008 года в своей комнате в частной лечебнице Варшавы. Ей было 98 лет.
Воскресенье
Небесная автоинспекция
Провожая, я помог гостям снести вещи в машину. Уложил в багажник их многочисленные сумки с пакетами. Потом мы с матушкой усаживали наших гостей в их кресла на заднем сиденье и пристегнули ремнями безопасности. Рассадив всех по местам, еще раз проверили, все ли те взяли с собой.
Благословив каждого, поцеловав в макушку, я смотрел за тем, как матушка их тоже целует и благословляет. Трогаясь, дочь опустила боковые стекла, чтобы все могли еще на мгновение посмотреть друг на дружку и помахать на прощанье руками. И только тогда четырехлетняя Полинка поняла, что бабушка с ними не едет. И до тех пор, пока автомобиль не скрылся за углом, мы слышали ее отчаянный рев.
А бабушка с красным от волнения лицом все крестила и крестила отъезжающую машину, потом повернулась ко мне и сказала:
– Пойдем, надо помолиться о путешествующих.
Дочь уверенно чувствует себя за рулем, но матушка права – лишний раз помолиться о тех, кого любишь, никогда не помешает. Часа через три, когда, по нашим прикидкам, путешествующие должны уже были подъезжать к своему дому, на моем телефоне раздался звонок.
– Папа, на меня гаишники составили протокол. Они заявили, что я будто выехала на встречку. А я только немного заехала на разделительный треугольник. Чуть-чуть, всего одним колесиком.
– Что сказали?
– Прибыть в субботу на разборку в ГАИ. Что грозит? Минимум – пять тысяч штрафа, максимум – лишение прав на полгода.
Начиналась первая неделя Великого поста. Все эти дни я помнил о предстоящем разборе и молился, чтобы все разрешилось благополучно. Дети часто болеют, а поликлиника только в соседнем городе, как и магазины, и аптеки, и все остальное. Куда ни сунься – все на расстоянии. Новая Москва еще слишком новая, так что без колес никак не обойтись.
В пятницу вечером мы с ней поговорили:
– Поедешь в ГАИ, в позу не вставай. Хоть и считаешь, что не нарушала, лучше не спорить и никого не злить. Там тоже люди работают. Ты с ними по-человечески – и они с тобой по-человечески. Где-то когда-то все равно нарушала. Скажешь, виновата, и заплатишь штраф. А так дело пойдет в суд, и еще неизвестно, чем оно кончится. Да и время терять жалко. Великий пост, лучше в церковь сходи.
Зять в субботу работал, потому на разборку в районное отделение автоинспекции дочь поехала вместе с малышами. К назначенному времени в указанное помещение набилось множество народа. Кроме нее, других женщин-нарушительниц не было. Дочь заняла очередь в кабинет и, поскольку стульев в приемной тоже не оказалось, сняла с себя куртку и расстелила ее на полу. Сверху посадила девчонок, дала каждой по пачке сока и включила им мультфильм. Дети смотрели мультик, а в это время окружавшие их нарушители-мужчины, вынужденно став товарищами по несчастью, рассказывали друг другу, как и при каких обстоятельствах они попались гаишникам. И если доверять их рассказам, выходило, что никто из них ни в чем не виноват. В этот момент из кабинета вышел старший лейтенант и объявил:
– Те, которые прибыли на обмен документов, предупреждаю, не ждите. Много сотрудников болеет, потому лучше приходите в среду. Тем, которые пришли сдавать на права, по той же причине нет смысла ждать – скорее всего, тоже никто не придет.
Мамочка, обеспокоенная таким поворотом событий, не зная, как ей поступать дальше, робко из-за спин впереди стоящих нарушителей-мужчин выкрикнула:
– А тем, которые выехали на встречку, есть смысл ждать?
Нарушители дружно засмеялись, а полицейский поинтересовался:
– Это кто спрашивает?
Мужики расступились. Офицер увидел сидящих на полу детей и кивнул головой:
– Этим есть смысл ждать.
Когда подошла очередь, в кабинет они зашли все втроем. Гаишник за столом со множеством разложенных на нем документов спрашивает кратко, по-деловому:
– Как фамилия?
Пока старший лейтенант разыскивал их протокол, Полинка с интересом рассматривала красивую форму полицейского. Больше всего ее заинтересовал шеврон у него на рукаве. Она подошла ближе, улыбнулась полицейскому своей неотразимой улыбкой и, указывая пальчиком на шеврон, произнесла:
– А у дяди вот здесь машинка!
Офицер, оторвавшись от бумаг, глянул на дитя и тоже улыбнулся, потом на маму. И уже сочувственно:
– Что, мамочка, нарушаем?
– Нарушаем, товарищ милиционер. Вы уж нас, пожалуйста, не наказывайте слишком строго.
– Ладно, раз вы признаете факт нарушения, подписывайтесь вот здесь. И попробуем ограничиться штрафом.
Потом документы на всех нарушителей старший лейтенант относил куда-то на подпись и, вернувшись, объявил, что заходить к нему в кабинет за результатом все будут строго по очереди. Нарушители быстро выстроились друг другу в затылок, а мама с девчонками снова оказалась сзади.