Дневник Великой Отечественной Войны Боровиковой Александры Никифоровны
Шрифт:
В 20 часов, как всегда, пришла смена товарища Ерофеева, и я ушла ночевать к Нюре Цветковой.
Взяла с собой работу, в 12 часов легли спать.
Где-то вдали раздавались орудийные выстрелы – глухо-глухо.
Я боялась, что будет «В.Т.», но проспала спокойно.
11/VIII. Соскочили в 6:20, собрались быстро, и пошли на Фабрику.
Опять что-то на правом берегу были слышны выстрелы.
Сейчас 7 часов, слушаю последние известия.
Шли бои 10 августа на Солецком, Холмском, Смоленском, Белоцерковском и Уманском
За 9/VIII сбито 45 немецких самолётов.
Наши потери 25 самолётов.
С 8 на 9 августа сбито 10 самолётов противника, при налёте на Москву.
Налёт немецких самолётов на Москву с 10 на 11 августа.
Пробрались одиночные самолёты.
Есть убитые, и раненые.
Возникли пожары жилых зданий.
Военные объекты не пострадали.
В 12:34 дали «В.Т.», длилась 26 минут.
У нас прошло спокойно.
На 5-м Г.Э.С. (*5-я Государственная Электростанция "Красный Октябрь" Ленинградского Совета Народного Хозяйства Ленинграда. Построена на юго-восточной окраине Ленинграда в 1922-м году в районе Уткина заводь) передают, были разрывы бомб.
А во вчерашнюю вечернюю пальбу, бомбили Тосно.
Не знаю, сколько правды, т. к. это чужие разговоры, а не видела сама.
Утреннее сообщение.
Направления: Белоцерковское, Смоленское, Уманьское и Эстонское.
7 часов вечера, митинг всеславянских народов.
Выступали Ванда Василевская, Янко Купала и др.
Сегодня насмешила здорово Заикина.
Она рассказывала, как бомбили их под Кингисеппом, на оборонных работах.
Вот, говорит, умываюсь я в речке, река глубокая, вдруг вижу, летит фашистский самолёт над самой моей головой, низко-низко, остановился надо мной, посмотрел и помахал рукой.
Я так испугалась, голову спрятала в колени, и сижу.
Долго сидела.
Я ей говорю: наверное, ты ему не понравилась, т. к. очень чёрная, если бы была красивая, тогда бы он тебя посадил в самолёт и увёз в Германию, но, наверное, не понравилась.
Вечером нервничала из-за светомаскировки (*Скрытие от наблюдения воздушного и наземного противника световых демаскирующих признаков войск и сил, военных объектов, промышленных районов, и населённых пунктов, и их имитация на ложных объектах) в цехе – не знаю, что и делать.
12/VIII. Послушала бегло Информбюро.
Направление: те же.
Как близко враг стоит к Ленинграду, не знаю, что и будет.
Ночь прошла спокойно.
Во сне видела прежнюю свою симпатию З.З. Гущу – не знаю почему, но как-то это было приятно, всё же сказывается – я его люблю, по-прежнему, за его простоту и весёлость.
Эх, З.З., ещё бы раз хотя встретиться с тобой и, наверное, встретимся, по крайне мере у меня такое предчувствие.
Днём приезжал Власов, по части спецзаказа.
Сижу около 6-ти часов вечера, вдруг ко мне приходит Боря Чижов, и говорит, что с воздуха поймали бумажку (листовку), я её прочитала, и под сукно, а потом передала директору.
Сволочи, кто сочинял эту бумажку, и кто её пускал, мало тому свинца, надо бы что-нибудь покрепче.
Грязные уста, ещё обращаются:
“Товарищи красноармейцы, не слушайте провокаций, что над вами издеваются – это ложь. Избегайте провокаций и переходите к нам”.
Мне противно записывать эти слова, рвёт моё сердце на части.
Вот, сволочи, идиоты, не нахожу даже слов, как выругать за эти провокации.
Не поздоровится вам, и никто вашим листовкам не поверит, и едва ли кто к вам перейдёт, и так вы отравили нашу счастливую спокойную жизнь, а сейчас ещё пускаетесь на такие подлые авантюры – нет, ничего не выйдет.
Пуля вам в лоб, прохвосты!
До 9 часов вечера сидела на Фабрике, а потом, поругавшись с механиком, ушла ночевать к Нюре Цветковой.
Вечером написала записку Васе Виноградову, и вложила в Нюрино письмо.
Одновременно прочитала её письмо к Васе.
Какая холодность!
13/VIII/41 г. Получила письмо от Пети Бецелева – надо ответить.
13/VIII. Встала рано, хотелось ещё поспать, но Нюра уходит рано и вот пришли на Фабрику в 6:30 утра, я зашла в Штаб, хотела прослушать последние известия, помешал “директор”, что-то разговаривал по телефону, и всюду величал себя директором – то же, не директор.
Сегодня настроение не поймёшь.
С утра было очень плохое, т. к. сводка была очень скромная, но днём что-то сразу прояснилось.
Какая-то бурность во мне, какое-то предчувствие.
По-моему, сообщат в ближайшие дни, и интересное, в нашу пользу.
Будем ждать, а сейчас, А. Н., иди, пообедай, а то очень хочешь кушать.
В 4 часа слушали лекцию, по тушению зажигательных бомб.
Народу было много, полный красный уголок (*Помещение, отведённое для культовых коммунистических мероприятий (партсобраний, приёма в Партию, Комсомол, пионеры), а также под нужды агитации и политического просвещения)
Лекция ничего, понравилась.
Был сегодня Шведов, и сообщил, что 10/VIII 41 года, сволочи-фашисты, заняли Кингисепп и Волосово.
Верится не совсем, но разговаривать ни с кем не буду, разве с Соколовым.
Дальнейшее покажет.
Пусть это останется в моём дневнике.
Но мы в Ленинграде спокойны.
Но он же сообщил, что под Псковом в тылу осталось 48 точек (*Огневые или пулеметные точки), за которыми фашисты охотятся, но никак не могут найти их.
И вот, эти тыловые точки, бьют наступающего врага в затылок.
У меня почему-то предчувствие, что скоро дадут ему жару, опомниться не успеет.
Завтра выходной день, но я сегодня дежурная.
14/VIII. Ночь прошла спокойно.
Разбудили меня в 7 часов, и просидела у директора до 8 час.
Вопрос решался об оборонных работах.
Мужчин послали всех, остались у меня: Егоров на бревёнке, и Иванов Арсений.
Ничего, будем работать, не сдадим темпов, и не подведет Арсений.