Дневник Жаклин Пейн
Шрифт:
29 апреля
Абсолютно не было желания идти сегодня к психоаналитику. Но я пошла и ничего не сказала. Чувствовала себя глуповато, но она тоже ничего не сказала, так что виновата не только я одна.
30 апреля
Возобновила занятия в фитнес-клубе. Они не нашли ничего лучшего, чем упражнения по укреплению шейных мышц. Боюсь, что я укрепляю мышцы не в том месте, где надо.
NB. Возможно, эффект моих упражнений свели на нет съеденные мной два сэндвича с ветчиной и авокадо.
1
Вчера ходили с Энди в кино. Во время фильма он не держал меня за руку, не знаю, должна ли была я взять его руку в свою. Под конец решила, что не надо, вдруг он относится к тем людям, которые берут девушку за руку только в определенных ситуациях, и будет недоволен, если я сделаю это невпопад. Может, Энди из тех, кому нравится держать девушку за руку во время прогулки, а если она возьмет его руку во время фильма, он приходит в ярость. Откуда мне знать? Короче, я воздержалась.
В целом мы провели вечер отлично, не считая одного ужасного момента. Энди снова пришел ко мне (я побрила ноги, когда он пригласил меня в кино, знаю, про бритву забывать нельзя). Мы легли в постель, стали целоваться, и тут я поняла, что он хочет войти в меня сзади! Осознав опасность этого намерения, я твердо решила продолжать лежать на спине и изо всех сил вдавилась в матрас. Но он упорно продолжал настаивать, пытаясь перевернуть меня. Я оцепенела от ужаса — если он увидит мой зад под этим углом, все будет кончено, конец игре. Он ни при каких обстоятельствах не должен видеть мой зад во всей красе. Как бы я ему ни нравилась, стоять на четвереньках мне вряд ли пойдет, и я соглашусь на это разве что в коме. Мне необходима была серьезная отговорка, иначе грозила беда, и я сказала Энди, что у меня кружится голова. Его несколько ошарашила эта новость, потом он спросил: «Это такое же ощущение, как боязнь высоты?» — «Да, — объяснила я, — я не могу оторвать спину от простыни». После этих слов Энди как бы потерял интерес к сексуальным упражнениям. Я-то ничего не имела против, но уж лучше обойтись без секса, чем упасть в его глазах.
NB. Надо быть бдительной, постоянно иметь в запасе несколько правдоподобных доводов, чтобы отказываться от секса в невыгодных позах.
6 мая
Ты не поверишь, но мне дали пинка! Меня выперли! Жирная врачиха меня забраковала! Чертова психоаналитичка дала мне от ворот поворот! Сегодня я, как обычно, отправилась на консультацию, правда, немного опоздала, но думала, что и это послужит поводом к разговору. Села и стала ждать, что она скажет, и наконец она спросила, помню ли я, что это последняя консультация. «Разумеется, помню, — ответила я. — Как я могу забыть? Я только жду, что получу достаточное количество очков, чтобы мне назначили настоящего психоаналитика». Тут она заявила, что, по зрелом размышлении (терпеть не могу этого выражения), пришла к выводу, что лечение у психоаналитика мне не требуется, что мне, видите ли, надо лишь контролировать свою склонность концентрироваться на мелочах. Это мне не нужен психоаналитик?! Не нужно лечение?! Я еле удержалась, чтобы не спрыгнуть со стула, повернуться, задрать кардиган и, обнажив задницу, выпалить: «Поглядите, какого она размера, и попробуйте еще раз сказать, что мне не нужен психоаналитик!» Однако пришлось промолчать. Я просто не могла поверить, что, глядя на меня в джинсах, эта женщина все же не поняла, насколько мне необходим психоаналитик! Ха! Знаю, проблема в том, что из-за собственной толщины она не может понять очевидную, неоспоримую истину: женщина с большим задом не может быть абсолютно счастлива. Что ж, я-то понимаю, а если ей это непонятно, значит, она не может быть хорошим специалистом в своем деле. Может, мне лучше пойти к «Наблюдающим за своим весом»,
NB. Сначала заглянуть к ним в офис и убедиться, что я не буду там самой толстой. Сделать вид, будто ищу подходящее помещение для конференций, заглянуть как бы случайно — и именно в день, когда у них собрание.
8 мая
Вчера вечером заглянули с Энди в бар. Он сказал, что я была великолепна и что у меня замечательное тело. О боже, с ним что-то не так, я это знала, знала, знала. Иначе я никак бы не могла ему понравиться. Ну почему я попала в эту западню?
9 мая
Надо все обдумать, разобраться. Я просто в панике, мир вокруг меня рушится. Что происходит? Толстая врачиха считает, что я не нуждаюсь в лечении, а теперь еще Энди находит меня великолепной. Поеду к мамуле на уикенд. Знаю, это будет кошмарно, но, по крайней мере, не придется переживать из-за того, что кто-то думает, будто я великолепна.
10 мая, 11.30
Была у мамули, ну что ж, все хорошо. Приехала примерно в двенадцать тридцать, за ланчем был предложен двухдневной давности салат, пара покоробившихся ломтиков ветчины и твердый, как камень, хлеб. Эта аппетитная еда сопровождалась излюбленным мотивом из маминого репертуара: «…Когда тебе будет пятьдесят девять, ты, быть может, поймешь, почему так важна пунктуальность. Весьма печально, что ради меня ты не можешь даже остановиться у телефонной будки. Для тебя полчаса ничего не значат, а я жду не дождусь твоего приезда…»
Я благоразумно воздержалась от комментариев, судя по ее замечанию, я опоздала с приездом на два года. Нетрудно узнать, что мамуля думает обо мне, достаточно взглянуть на то, чем она меня угощает. Если бы здесь был Кейт, она наверняка подала бы на ланч свежий горячий хлеб, большой выбор необычных сыров, прекрасное мясо, экзотические фрукты, дорогой салат, который поступает уже вымытым и нарезанным (Салли называет его салатом миллионеров), и все это в большом количестве. Когда же я приезжаю к ней одна, то могу рассчитывать лишь на продукты, срок годности которых истек чуть меньше месяца назад.
Излюбленным времяпрепровождением у мамули всегда было усыпить мою бдительность и под конец огорошить, этот уикенд не был исключением. Весь вечер она делала вид, будто больше всего на свете желает посидеть со мной, распить бутылочку вина, поклевать орешки и чипсы и послушать мои новости. И когда я, убаюканная теплом и чувством безопасности (разумеется, фальшивой), стала рассказывать ей про конференции Поцци и, наклонясь вперед, взяла горсть орешков, тут — бах! Она набросилась на меня с проворством леопарда, ее голос перешел на визг, а губы превратились в форменную куриную гузку: «Имеешь ли ты хоть малейшее представление, сколько в них калорий? Да знаешь ли ты, каково мне наблюдать, как ты разбухаешь из-за этих орешков? Никак ты пьешь третий бокал вина? А ты знаешь, сколько в этом вине сахара? Думала ли ты когда-нибудь, что можешь пристраститься к алкоголю?»
Моя реакция? У меня было несколько вариантов: как когда-то, в девять лет, залиться горючими слезами и что-то бессвязно завопить: спокойно и рассудительно заметить ей, что я прекрасно осведомлена, сколько калорий содержится в продуктах, потребляемых западным обществом: или взять побольше орешков, запихать их в рот и хрустеть ими как можно громче. Как обычно, я выбрала любимый вариант — номер три. Дело в том, что я до сих пор ем орешки и чипсы, чтобы досадить матери. Я не была бы такой, как сегодня, если бы не моя привычка хрустеть — отличное средство завести мою мать. В конце концов, она сама виновата, пусть получит.