Дневник. 1917–1923

Константин Сомов – один из самых известных русских художников конца XIX – первой половины ХХ века. Его искусство, одновременно утонченно-изысканное и провокационное, сконцентрировало в себе многие интеллектуальные токи Серебряного века, однако до сих пор не оценено как должно. На то есть две основные причины. Первая связана с существованием идеологического клише, которое в советскую эпоху надлежало применять для объяснения творчества Сомова, а также других участников объединения «Мир искусства». К сожалению, этим клише пользуются и поныне, несмотря на то, что некритическое восприятие многого из написанного об этих художниках в 1960—1980-е способно увести далеко от истины. Вторая причина – недостаток в научном обороте необходимых документальных материалов. Хотя богатое литературное наследие мирискусников привлекло внимание публикаторов еще в 1960-е многое из изданного будто бы намеренно напичкано разнообразными несовершенствами и искажениями и лишь провоцирует сомнения по поводу того, что лучше – такие книги или их отсутствие. Это в полной мере относится к тому сомовских писем и дневников, вышедшему в 1979 г. [1] , – его критический обзор приведен ниже. В то же время самые интересные рукописи находятся в архивах и доступны немногим. В этой публикации нет ни единого умолчания, не сделано ни одной купюры. Соображения любого рода «благих побуждений» отвергнуты в

Первая и последняя ретроспективная выставка Сомова прошла в Советском Союзе почти полвека назад. Она была открыта в Русском музее в 1969-м, а затем отправилась в Москву и Киев. Впрочем, в двух последних городах эту выставку можно было видеть лишь в усеченном виде – настолько она возмутила советское «художественное руководство» [2] , – хотя, согласно каталогу [3] , наиболее смелые эротические вещи выставлять не предполагалось. Тем не менее, популярность Сомова и в Советском Союзе, и в сегодняшней России несомненна. Она выражается во внимании, которое проявляется по отношению к самым незначительным, косвенно связанным с его фигурой событиям. Его вещи любимы коллекционерами [4] .

Сомов записывал в дневник каждый день на протяжении многих лет. Не все тетради дошли до нас, однако и сохранившееся производит большое впечатление. Дневник полон по-настоящему уникальных сведении. Его внимательное чтение способно развеять множество заблуждений относительно не только их автора, но и всего русского искусства начала ХХ в. Некоторые известные события предстают совершенно иначе, нежели их принято представлять. Записи Сомова заставляют по-другому взглянуть на его обширное окружение, в которое входили композитор С. В. Рахманинов и его семья, художники А. Н. Бенуа, И. Э. Грабарь, З. Е. Серебрякова, А. Е. Яковлев, В. И. Шухаев, Л. А. Успенский. Жизнь сталкивала Сомова – реже или чаще – с писателями В. В. Набоковым, А. М. Ремизовым, И. А. Буниным, А. И. Куприным, Дж. Джойсом, Ф. К. Сологубом, переводчицей А. Н. Чеботаревской, артистами балета Т. П. Карсавиной, С. М. Лифарем и антрепренером С. П. Дягилевым, политическими деятелями Б. Э. Нольде, П. А. Ливеном и многими другими. Так как Сомов не предусматривал прижизненную публикацию своего дневника и лишь изредка читал из него своим близким, он мог позволить себе самые хлесткие характеристики. Дневниковые записи Сомова по-новому открывают русскую повседневность – от Петрограда, полного невзгод военного и революционного времени, до эмигрантского Парижа, предчувствующего новую катастрофу. Для историков и ценителей искусства будут важны подробные описания используемых Сомовым художественных материалов вплоть до указания их марок и стоимости; благодаря нему процесс создания ряда произведений можно проследить от замысла до последнего мазка.

И все же, наверное, самое ценное в дневнике – отражение в нем личности автора. О Сомове и его записках можно сказать то же, что сказал об Александре Блоке Георгий Иванов: «Русский читатель никогда не был и, даст Бог, никогда не будет холодным эстетом, равнодушным “ценителем прекрасного”, которому мало дела до личности поэта. Любя стихи, мы тем самым любим их создателя – стремимся понять, разгадать, если надо, – оправдать его» [5] .

Каждая минута наедине с дневником Сомова была для нас увлекательнейшим путешествием в русскую Атлантиду, и надеемся, что наше восхищение разделят читатели. Представляется, дневник лучше всего читать понемногу и методично – так же, как Сомов его писал. Впрочем, прежде следует взглянуть на некоторые детали жизни Сомова, без осведомленности в которых систематическое чтение будет, возможно, затруднено. Особенно пристального внимания требуют те нюансы, которые находятся за рамками текста дневника, но воспринимаются его автором как сами собою разумеющиеся.

Отец художника, Андрей Иванович Сомов (1830–1909), происходил из состоятельной семьи московских дворян – впрочем, сильно обедневшей вследствие разорительных трат его отца, Ивана Иосифовича [6] . После смерти последнего Андрей Иванович переехал к своему старшему брату Осипу (Иосифу)

Ивановичу (1815–1876) в Петербург. Тот вместе со своей женой Прасковьей Ростиславовной, урожденной Голубицкой, жил там после окончания физико-математического отделения Московского университета и преподавал математику в разных учебных заведениях. Впрочем, вскоре он перешел на работу в Санкт-Петербургский университет. Впоследствии О. И. Сомова избрали членом Императорской Академии наук, что подтвердило его статус одного из виднейших русских математиков своего времени. У Осипа Ивановича было два сына, Павел и Иван, и дочь Надежда. Их многочисленное потомство – племянники Константина Андреевича, с которыми он был приблизительно одного возраста, – составляли окружение художника в юности и молодости. С некоторыми из них он поддерживал связь и после отъезда из советской России, как, например, с жившим в Нью-Йорке Евгением Ивановичем Сомовым.

Андрей Иванович поначалу следовал пути, избранному старшим братом. После окончания гимназии он поступил на физико-математическое отделение Петербургского университета, а после выпуска занимался преподаванием. Однако увлечения А. И. Сомова были связаны вовсе не с точными науками: он переводил с немецкого стихи И. В. Гете, с польского – А. Мицкевича [7] и очень интересовался изобразительным искусством. С течением времени в своих ученых занятиях А. И. Сомов стал уделять последнему все больше времени и в итоге совершенно ушел от математики. Значительная часть жизни Андрея Ивановича как историка искусства связана с картинной галереей Эрмитажа. Он был ее старшим хранителем с 1886 г. и много сделал в отношении упорядочивания и описания коллекций, в том числе как автор первого научного каталога. Кроме того, в 1883–1889 г. он редактировал журнал «Вестник изящных искусств» и приблизительно тогда же, в 1883–1889 г., преподавал историю искусств на Бестужевских курсах.

В 1863 г. А. И. Сомов женился на Надежде Константиновне Лобановой (1835–1906) [8] . Семья поселилась в доме Академии наук на углу 7-й линии Васильевского острова и Невы. Там родились их дети: старший – Александр (1867–1903), младшая – Анна (1873–1945), а также 30 ноября (по новому стилю) 1869 г. средний – Константин. После переезда из академического дома семья прожила две зимы 1886 и 1887 г. на 1-й линии близ Среднего проспекта, а затем, после смерти родителей Надежды Константиновны, переехала в перешедший ей по наследству дом – новый адрес был: Екатерингофский проспект, 97 (ныне – проспект Римского-Корсакова) [9] . Жизнь текла счастливо, не было недостатка ни в семейном согласии, ни в деньгах. Дети учились в престижных гимназиях. Старший, Александр, после окончания историко-филологического факультета Санкт-Петербургского университета поступил на службу в министерство финансов, но, насколько можно судить по его переписке с братом, всерьез интересовался театром и литературой и готовился сделать некоторые шаги в этом направлении [10] . Константин учился в Императорской Академии художеств, поощряемый к тому отцом. Анна также стала художником, но не по изобразительному, а по декоративно-прикладному искусству: – она делала украшения из ткани, часто по эскизам брата, и выставляла их вместе с его произведениями. Кроме того, Анна Андреевна составила себе известность как камерная певица – известны ее выступления в Доме искусств в начале 1920-х, а также на знаменитом 20-летнем юбилее литературной деятельности М. А. Кузмина – А. А. Сомова исполняла романсы последнего.

Александр Сомов в 1895 г. женился на Евгении Владимировне Цемировой (1870–1943?), дочери военного прокурора Владимира Михайловича Цемирова. Ранняя смерть супруга оставила ее с тремя детьми: Андреем (1896–1942), Владимиром (1898 —?) и Александром (1902–1920). У младшего еще в детстве был обнаружен туберкулез, в связи с чем семья долгое время жила в Ялте. Когда детям пришло время учиться, Е. В. Сомова с детьми перебралась в Царское Село, где, считалось, воздух был лучше, чем в Петербурге [11] . Вся эта забота не уберегла Александра Александровича: будучи призван в Красную армию, он, вероятно, даже не добравшись до фронта, в мучениях умер в госпитале от легочной болезни. Жизнь его старших братьев сложилась более счастливо. Андрей закончил Географический институт [12] , жил в Петрограде, Псковской губернии и Карелии. Владимир оказался во Франции еще раньше своего дяди. В начале 1920-х он работал строителем на юго-западе этой страны, а затем перебрался в окрестности Парижа. Владимир Александрович не тосковал по оставленным в России родным и почти не писал им. Вполне вероятно, что после смерти Константина Андреевича, который в своих письмах в СССР регулярно сообщал новости о племяннике, о нем вовсе не было известий. Впрочем, во время блокады Ленинграда умерли самые близкие родственники Владимира Александровича – мать и брат, – а адресов других он мог не знать.

Анна Андреевна Сомова в 1894 г. вышла замуж за Сергея Дмитриевича Михайлова (1867–1933), друга и сослуживца ее брата Александра Андреевича. У них было двое сыновей: Дмитрий (1895–1952) и Евгений (1897–1975). Для Константина Андреевича семья сестры в какой-то степени стала собственной семьей, тем более, что после смерти А. И. Сомова Михайловы переехали на Екатерингофский. Исключение составлял С. Д. Михайлов, неприязненно относившийся к художнику, – впрочем, в целом их отношения были корректными.

Д. С. Михайлов после выпуска из Александровского лицея (1916) окончил курсы гардемаринов и поступил мичманом на Балтийский флот, стал штурманом, а с 1926 г. преподавал в Военно-морском училище им. М. В. Фрунзе. Он был женат на Евгении Алексеевне Степановой (1906–1943), дочери дружественной Сомовым-Михайловым семьи; детей у них не было [13] . Его младший брат учился в Высшем художественном училище при Академии художеств, которое не окончил, работал в бытовом отделе Русского музея. В 1924 г. он окончил Институт фотографии и фототехники, сделался кинооператором: в частности, он работал над фильмами «Катька – бумажный ранет» (1926), «Парижский сапожник» (1927)