Дневник. 2009 год.
Шрифт:
……………. . Народная артистка России,
Руководитель театра Классического балета
……………. . Народный артист России,
Руководитель театра Классического балета»
Что касается второго балетного аттракциона, то он тоже прошел весьма успешно. Алексей, самый молодой в ансамбле, еще будучи студентом балетной школы, выдержал темп, который не всегда выдерживают и взрослые мужчины. За год, когда я видел его последний раз, он сильно вырос в артистическом плане. Судьба мальчика только начинается. Данные к исполнению молодых мечтаний, кажется, есть. Как во время концерта переживали его отец и мать! Каким-то чудом немедленно отыскивали своего ребенка среди десятка одетых в
В половине двенадцатого уехал из Москвы, из дома, а в час уже был на даче. Тишина, покой, моя комната, какое блаженство, утром начну читать верстку. За стеной ребята чуть ли не до трех резались в дурака.
26 сентября, суббота. К одиннадцати уже выправил все ошибки в верстке, их немало, но в целом все, кажется, получилось. Удастся ли теперь напечатать роман книжкой? Вместо повести Георгия Севрукова в журнале пойдет роман Лилии Проскуриной. Будет ли это на пользу журналу?
Первой изо всей компании, пока я еще читал, проснулась Маша и сразу по крестьянской привычке занялась огородом. Немедленно вовлекла в свою деятельность и меня. Посадили тюльпаны, чеснок на новую грядку. Потом до обеда я занимался уборкой хозяйственных завалов в сарае и перед зимой покосил всю траву на участке. К обеду проснулся Володя и, пообедав, принялся вешать второй сливной желоб на фасаде. Я тем временем занялся чтением.
Как все же не хочется читать то, что я читаю, какие приходится делать усилия, как разжигать себя, чтобы окончательно не озлобиться. Почему, в общем-то, так все скучно? Иногда я думаю, что попал в тот возраст, когда художественная литература вообще перестает действовать на человека. Иногда – что просто завидую энергии и времени у молодых. Я должен сказать, что старый писатель, как правило, все же плохо относится к молодой прозе: и не так, как писали мы, и не про то, и сразу начинает брюзжать что-нибудь о традициях. Вот так же я взялся за толстую книгу Андрея Геласимова«Степные боги».
В первую очередь смутила, конечно, реклама. Я всегда стараюсь обходить то, что усиленно рекламируют. А здесь прямо на обложке: «Глубина Толстого, психологизм Достоевского, патриотизм Шолохова» – на все вкусы. Я уж не говорю о сериальном названии «Лауреаты литературных премий» и «крике» на переплете: «Новый роман, который вы держите в руках, – возрождение великой русской литературы в России». Вот такую услугу оказывает издательство «Эксмо» своим авторам. С подобной рекламой я бы никогда книжки не купил. Но здесь я радуюсь, что после прочтения роман останется уже в моей библиотеке, радуюсь, что на ближайшем семинаре о книге расскажу ребятам. В общем, когда принялся читать, то оторваться уже не смог. Действительно ново, ясно, почти традиционно и увлекательно. А увлекательно, когда есть в первую очередь характеры, а не поддерживающие конструкции сюжета.
По всем современным параметрам Андрей Геласимов вплотную, казалось бы, идет за модой и современным романным сложением. Русский мальчик и некий потомок чуть ли не японского самурая. Разве это не некая желанная перекличка с возможным западным читателем? А так как дело происходит сразу после войны, то можно поглумиться и над голодом и порядками в стране, и поёрничать над «товарищем Сталиным», и над порядком в лагерях для военнопленных. А потом такой надоевший прием, действительно найденный Толстым, все описывать глазами маленького деревенского подростка. Но это, оказывается, не имеет значения, когда рождено и собственным сердцем, и точным знанием. Геласимов как настоящий писатель не только, так сказать, вскрывает свои истоки, но, как мне кажется, и пишет свое литературоведение.
Это на первой странице: Автор выражает глубокую признательность: Костромитину Ивану Александровичу за его устные воспоминания, с которых началась работа над этим романом. Павлу Быстрову за его познания и глубочайший интерес к истории Второй мировой войны. Своей маме Геласимовой Ларисе Ивановне за ее удивительные устные рассказы. Своему деду Геласимову Антону Афанасьевичу за смешную частушку, за переход через Хинган в августе 1945-го, за то, что выжил и победил, и за то, что много рассказывал внуку.
Собственно, полагаю, здесь очень многое из источников, кроме, конечно, таланта, действительно неординарного. Чтобы уже окончательно закончить с этим романом, вернее, двумя повестями, выписываю и фразу из аннотации: «Пронзительная история дружбы забайкальского мальчишки, современника Великой Отечественной войны, и пленного врача Хиротаро неожиданно превращается в историю отношений поколений, культур, ценностей».
Дача – это единственное место, где я после бани высыпаюсь. Ехать в Москву решил завтра утром.
27 сентября, воскресенье. В шесть встал, попил чаю и в восемь выехал. Домчался за два часа, в десять я был уже дома за компьютером. По дороге подвозил довольно пожилого, уже вовсю поседевшего мужика, он назвал меня «батяней». В отместку решил «заняться бессмертием», записать два эпизода, которые раньше умостились у меня в памяти, но то ли вчера, то ли позавчера, когда суждения возникли, в дневник не попали. Но и то и другое казалось мне достаточно важным.
Во-первых, все время по радио говорили об огромном сокращении на ВАЗе, но тут же было высказано и недоумение: дескать, как же так, если весь мир в связи с кризисом переходит на автомобили такого же типа, как ненавистные нашим средствам массовой информации и нуворишам «Жигули»? Я, например, всю жизнь езжу на машине этой марки.
Во-вторых, дня два или три назад я видел по «Дискавери» замечательную передачу о Рауле Валленберге, и тут же, или в другой передаче, было рассказано о сопротивлении датских властей немецким требованиям о выдаче евреев, о желтой звезде, о солидарности народа с еврейским населением. Естественно, стала виднее личность Валленберга и его очень богатых родичей, которые сотрудничали с немецкой промышленностью. Существовали, оказывается, даже некоторые сношения с Эйхманом. Но рухнул миф о том, что когда в Дании немцы все же ввели звезду, то вроде бы сам король наколол себе на грудь желтый шестиугольник. Как раз этот эпизод так поразил меня в фильме Рязанова об Андерсене. В Дании евреи никогда желтую звезду не носили.
Начал читать очередную конкурсную книжку – это повести и рассказы Александра Файна«Мальчики с Колымы». На сей раз это не всесильное «Эксмо», а довольно скромный сейчас «Советский писатель». Из предисловия Арсения Ларионова становится ясно, что А. Файн не профессиональный писатель, и эта книжка – его дебют в 70 лет, рассказы из стола. Это, судя по всему, очевидец, может быть, и участник событий. Ларионов пишет: «Алексадр Маркович долго служил науке, в разных ее ипостасях. А с наступлением новых времен в Отечестве оставил ее ради внедрения в бизнес. И весьма преуспел за последние двадцать лет на этом поприще». Из этого можно сделать вывод, что книга, скорее всего, издана за счет писателя.