Дневник. 2009 год.
Шрифт:
6 октября, вторник. Лег поздно, потому что долго возился с маленьким компьютером. Потом начал читать книгу Еремея Парнова«Рок и ужас», утром дочитывал. Прочел по два рассказа из каждого раздела. Увлекательное чтение для юношества, информативное и добротное. Каждый рассказ кончается неким приступом ужаса, смертью и неким вмешательством в сюжет потусторонних сил. Все в рамке действительной жизни. Здесь сегодняшние геологи, исторические личности: от «кровавого барона» Унгерна до маршала Рокоссовского. Проза вмещает легенды майя и историографию буддизма. Все увлекательно, но в моем возрасте – ощущение уже ранее прочитанного, смутно вспоминаемого, с юности забытого. Культурологический аспект. Но
После вчерашнего долгого гуляния по городу болит правая нога. Тем не менее твердо решил, что вместе с Валерием Сергеевичем поеду на станцию метро «Ломоносовская». Там магазин при знаменитом Фарфоровом заводе.
После завтрака – ставшая традиционной беседа с Вал. Серг. Иногда от его рассказов, – он в искусстве знает почти всех, – я просто валюсь от смеха. Но мы договорились: ничего из его рассказов я в дневник не беру.
Болонский процесс не дремлет. Сегодняшняя лекция уже о «международном приложении к диплому». Должны быть сведения об университете или институте, загрузке студента, продолжительности обучения, его характере – дневное, заочное, перечислены все экзамены, включая курсовые и диссертацию, степень, присвоенное звание «на языке системы». Европейцы любят обстоятельность, а современный режим – все знать о человеке. В дипломе проставляется даже возможность обучения в аспирантуре – может или нет? Так сказать, клеймо на всю жизнь. Но и это не все, по возможности должны быть приведены источники, из которых можно получить дополнительные сведения об образовании в стране, а также сведения о национальной системе образования. Самое для меня интересное и, пожалуй, положительное – это две степени в показателе «отлично». Мне кажется, – это справедливо. «Отлично» одного подчас разнится от «отлично» другого. Со времени, кажется, и мы перейдем к европейской системе обозначения оценок, по буквам. И здесь есть жесткий, почти солдатский регламент. Тройка – если студент отвечает на все вопросы «обязательного» уровня.
Вводится особая, присущая западной системе, форма отчетности. Это модульная система. Основная единица здесь – так называемые «кредиты». Я услышал об этих «кредитах», когда С. П. преподавал в американском университете. Тогда же, когда мне растолковывали, этого не понял. По словам лектора, содержание кредита сравнимо с потребительской корзиной, куда набросали и лекции, и «курсовики», и лабораторные работы. Есть трактовка термина: от слова аккредитация. Например, в семестре 30 кредитов. На одну дисциплину 2 кредита, на другую один. Насколько я понял, ряд дисциплин надо вписывать в один модуль. У предыдущего лектора Григорьева мысль такая: забудьте часы, – это как бы вес знаний.
Разговоры лектора все время прерывались вопросами и маленькими дискуссиями. Здесь особенно не чинятся, все свои. Дальше разговоры пошли об экзаменах, здесь тоже могут возникнуть новшества. Европейская система предполагает письменный экзамен. Один из слушателей, преподаватель педвуза, высказал вполне разумную мысль, что, при всем прочем, студенту надо «выговориться». Но тут, оказывается, есть и другой мотив. Он озвучен уже лектором в качестве примера. В Ленинграде на юрфаке, дескать, стремятся вести экзамены в письменной форме – это позволяет легче отбиться от студентов, которые готовы судиться с преподавателем из-за оценки. Такие случаи, оказывается, особенно у юристов, встречаются.
На вторую лекцию пришел декан факультета социологии. Он тоже был без компьютера. Первый вопрос, который ему задали: чем, по его мнению, необходимо заниматься в вузе – обучением студентов или наукой? Я сразу спросил у любознательного: а вы представляете себе в вузе профессора, который не занимается наукой?
Декан все рассказывал с точки зрения видения факультета. Начал с закона о двух вузах, который сейчас проходит через Думу. Это особые деньги, диплом собственного образца, собственные образовательные стандарты. Ректора назначает президент России. На всякий случай я не завел разговора о вузовском самоуправлении и о том, как этот закон будет обходить вопрос о возрасте ректора.
Первое, с чего, собственно, начал декан – это ЕГЭ. Результаты будут видны во время сессии. Существуют, по мнению декана, некоторые мифы, запущенные средствами массовой информации, например, мифы об инвалидах-льготниках. Их на факультете в этом году было не больше, чем обычно. А у нас в институте, особенно в процентном отношении к бюджетным местам, много больше, чем обычно. Речь, естественно, пошла о «ложных» инвалидах. В связи с новшествами на факультетах «почистили специальности»: их стало меньше – это уже в целом об университете. Декан-социолог еще и проректор по науке. В вузе, кстати, нет инженерных специальностей. Я думаю, что именно поэтому так безболезненно питерцы переходят на два уровня. Правда, есть медицинский факультет, но здесь на выпуске – специалисты. На остальных факультетах все уже определено: бакалавр – магистр.
Ура, мы сдали противнику русскую, лучшую в мире систему образования! Вот что значит особые деньги и особый закон.
Уже второй раз на наших лекциях вспоминают, что в рамках университета раньше существовал ряд научно-исследовательских институтов. «Были институты, переступив порог которого, человек становился невыездным ». Все это оказалось в перестройку разрушено. В связи с этим я вспомнил название одной из остановок троллейбуса, идущего от Московского вокзала, от площади Восстания к Смольному: «Сквер Галины Старовойтовой», – выкрикивает кондуктор. Здесь в общественном транспорте кондукторы, а в метро действуют металлические жетоны. Вернемся к недавним преобразованиям университета. Раньше гордились физиками, химиками, астрофизиками. Гордиться перестали, гордимся футбольными командами и яхтами. Есть административный резон: Агентство по образованию финансирует не науку, а образование. Естественно, университет постарался как-то спасти то, без чего страна не могла жить, хотя, как я полагаю, здания этих институтов, наверное, кому-то хотелось приватизировать, а оборудование сдать на металлолом. Институты снова вошли в систему факультетов. Через двадцать лет после начала перестройки «все поняли, что нельзя без науки». Сейчас деньги на науку вроде бы появляются.
Когда речь зашла о финансировании и платном обучении, я напомнил точку зрения творческих вузов: когда доля платных студентов, т. е. взятых с дефицитом знаний и способностей, превышает 25% процентов от общего состава, то уровень всего коллектива резко понижается. Факультет от всех заработанных денег отчисляет 17% в общий университетский фонд.
После обеда все же поковылял на «Ломоносовскую». Когда шел от метро к заводу, вспомнил из ранее прочитанного, что иду по территории когда-то фарфорового кладбища. В середине бывшего кладбища стоит туалет. Для меня всегда важно было «протопать» географию города, кажется, я его начал воспринимать как родной и померенный ногами.
Выставка на заводе меня поразила своим редким качеством. Смотреть эти чашки, сервизы, статуэтки можно бесконечно. Мой любимый гоголевский сюжет – фигурки персонажей «Ревизора» и «Мертвых душ» – здесь стоят в два раза дороже, чем на Невском. Говорят, это связано с многочисленными подделками. Буквально потрясли фигурки по рисункам Шемякина к балету «Щелкунчик». Но цены фантастические – до 200 тысяч рублей. Если приеду как-нибудь в Ленинград с деньгами и здоровым, кое-что здесь обязательно куплю. Хороши фигурки по рисункам Бакста и фигурка Анны Ахматовой. Здесь же «новые», хотя и уменьшенные копии, «революционного фарфора».
Валерий Сергеевич купил себе четыре уцененных тарелки.
7 октября, среда. Проснулся довольно рано и самозабвенно стал дочитывать книгу Еремея Парнова. Здесь совершенно невероятная по интересу третья, почти сплошь русская, часть. Знакомые все лица: и Анна Ахматова с Ольгой Судейкиной, и мои старые знакомцы – Михаил Кузмин и Вяч. Князев. Здесь же и некоторые другие «бродячие» сюжеты. Они, словно экспонаты из петровской кунсткамеры, разгуливают или просто вольные стрелки российской истории. Увлекательные, чудные подробности, развенчанные легенды. Есть даже очерк о смерти Моцарта. Читаю все, как любознательный человек, с жадностью, но ощущение прежнее – почте все ранее в тех или иных формах читано.