Дневник. 2009 год.

Есин Сергей Николаевич

После выступления посла и обычных в этих случаях вопросов я вклинился и подарил послу своего «Имитатора» на китайском языке. А кому мне еще эту книжку дарить?

Потом, естественно, по-китайски, вкусно и неожиданно кормили. Еще раз сожалею, что потерял записи, но меню-то с собой прихватил. Сканирую.

Холодные закуски

Овощной суп

Деликатес из морепродуктов

Жареные креветки

Запеченная рыбка

Спаржа с крабовым мясом

Кисель

из белых древесных грибов

Десерт

Фрукты

Чай

Последний день или два все время говорили о юбилее Янковского. Не было ни одного сюжета, чтобы как бы втихаря, как бы из тайн сокровенных не сказали, что мать знаменитого актера еще в его детстве сожгла документы, подтверждающие права на дворянское происхождение. Боюсь, что скоро в нашей стране из интеллигенции крестьянского происхождения останутся только я и Лева Скворцов. Много также трубили, как бы подавая всем тревожный знак, и о том, что Администрация президента в связи с кризисом сокращает 100 единиц своих вакансий и текущего персонала.

24 февраля, вторник. К одиннадцати часам поехал на похороны Романа Сефа в Доме литераторов. Малый зал был полон, были его знакомые, ученики. Вел церемонию А. П. Торопцев. Я чуть припоздал, потому что заправлялся, в этот момент говорил БНТ, что-то об отношении Сефа к детям, к начавшей существовать у нас некой школе очень молодых. Все присутствующие говорили о Сефе хорошо, но он и был таким человеком. Я торопился в институт, где сегодня семинарский день. Почти немедленно мне дали слово. Я говорил коротко, потому что помнил об общей тенденции писательских похорон, на которых выступающие в основном говорят о себе. Я говорил о кафедре, о смерти лучших. Собственно, у меня было два тезиса: он, имея на это внутреннее право, так и не стал диссидентом. И – покойный был человеком умным и свободным, поэтому никогда не запятнал себя быстрым, как многие писатели, переходом из лагеря в лагерь. После меня выступал В. Бояринов.

На семинаре обсуждали работу А. Михалевского. Я раз прочел ее накануне и, наконец-то, в ней разобрался. Боюсь, что хотя парень и одарен искусством складывания слов, большим писателем так и не станет. Заражен сегодняшним клиповым видением. Впрочем, он и сам признается, что хочет работать в кино. Для меня все это «неполные искусства». Вера Матвеева нашла в его работе около двухсот грамматических ошибок. Два очень хороших доклада сделали наши оппоненты – Марина Савранская, которая выросла, и Саша Киселева. К сожалению, заболела третий оппонент – Саша Нелюба.

Гриша Назаров после семинара, встретив меня возле аудитории, подарил стишок. Это наглядный пример того, что метафора всегда сильнее публицистики и самого прямого высказывания.

Деньги в ящик копи, за рублем каждый рубль откладывая.

В наше время внезапно может случиться так,

Что, какие бы ты миллионы ни зарабатывал,

Все в трубу улетит. В наше время любой пустяк

Стоит денег немалых. Любая бюджетная сволочь

Вместо справки, что выдать посовести просто обязана,

Плюнет в морду: «В расходы бюджета не вложена помощь.

Вам отказано».

Запасись кошельком, чтобы был толщиною – как Библия.

Если нет кошелька, отовсюду тебя попрут.

В наше время жива только религия:

Хапнуть. Хапнуть. Хапануть.

Пусть хранит тебя Бог от больниц, где тебя, без сомненья,

зарежут.

Где воды не дадут, если их не одаришь рублем.

«Десять тысяч врачу. Мне пятерку. Беру, грешен.

Этим живем».

Перед свадьбой обязан собрать ты себе на могилу.

Чтобы, если случится инфаркт или казус какой

Незначительный, вроде потопа, родным по силам

Было денег собрать и попрощаться с тобой.

Вечером читал дипломные работы Эдварда Чеснокова и Елены Моцарт. Выбрал их только потому, что оба идут вроде на красные дипломы. Чесноков – это какой-то запутанный модернизм, хотя и не без таланта, а Моцарт просто не ту себе выбрала специальность – пусть так бы и осталась переводчицей, но и тут все сложно: почти не чувствует языка. Но и свежую, оригинальную мысль тоже чувствует плохо. Я помню ее выступление на студенческой научной конференции – одни общие слова.

На работе, у себя на столе нашел письмишко, присланное по Интернету. Пишет некто Михаил Никандров из Омска.

«Уважаемый Сергей Николаевич!

Очень нравятся Ваши произведения, особенно зачитываюсь дневниками; очень жалею, что собрать их полностью невозможно, даже через Интернет. Ваши дневники я читаю и перечитываю, и так как наши позиции полностью совпадают в очень и очень многом, то можно сказать, что я учусь по ним жить! Очень бы хотелось приобрести книгу «Далёкое как близкое», но в Омске я отчаялся её найти! Не подскажете ли, как её можно приобрести? И ещё вопрос: почему Ваша страничка на ЫВ. ЮТ (библиотека Машкова) не обновлялась с 22 апреля 2008 года?

С уважением, Никандров Михаил! Очень буду благодарен за ответ!»

Ответ не послал, но уже написал, что в ближайшее время поставлю в Интернет первую часть «Кюстина». Что касается дневников, то хорошо бы достать выправленный от ошибок вариант «Дрофы». Но как его достанешь!

25 февраля, среда. Еще даже не вставая, начал читать следующую дипломную работу наших отличниц – пьесу Е. В. Ляшкевич «Авангард Петракова», сразу обратил внимание, что и здесь драматург никакой, но вот, судя по отдельным монологам, прозаик мог бы состояться. С трудом представил себе, как это все будет сегодня защищаться. С еще меньшим успехом все это может быть поставлено на театре. С этим и поехал в институт.

Защиту дипломов начали с Эдварда Чеснокова. Еще утром я разозлился от его запутанной, хотя и талантливой прозы. Все это невероятно несвязно, как бы только для себя. Первым иронично и почти разгромно выступил Вадим Ковский. Я поразился, как талантливо Вадим распутал зыбкий сюжет, как талантливо он продемонстрировал все недостатки. Речь Вадима прозвучала с юмором и необидно. Приблизительно то же сказал в коротком отзыве и Ю. И. Минералов. Спокойно и взвешенно все это принял и подтвердил и Андрей Михайлович. Одновременно, конечно, добавив и несколько жутких ляпов, которые выудил уже он сам. В Чеснокове меня, конечно, раздражает еще и его яростное стремление сделать карьеру. Слишком, думается мне, рано начинает. В институт он попал вне конкурса, выиграв какую-то литературную олимпиаду. В свое время он с энтузиазмом работал в так называемом московском молодежном правительстве. В принципе отпустили мальчика с миром. В самом начале, после того как Эдвард доложил о своих успехах, я попытался допросить его о том, что он читал из современной литературы. Ни Маканина, ни Кима, читал когда-то один рассказ Распутина, названия которого не может вспомнить.