Дневник. Первые потрясения
Шрифт:
У Драко воспалился какой-то порез, и она не знала, что делать.
Она сообщила, что Драко притащил Флинт, который увидел, как Малфой разминает явно болевшую руку. Осмотрев порез, я сквозь зубы полюбопытствовал – кто его нанес. Оказалось, что Драко опять решил выпендриться перед гриффиндорской троицей и связался с гиппогрифом. Вот интересно, а у него мозг есть? Знает же свою родословную назубок. Знает, что в роду у него был Темный, и все равно зачем-то полез к светлому созданию.
Порез я залечил, но рука на некоторое время потеряла подвижность.
Флинт,
За всем за этим, я попал только на один урок Рея, у пресловутого Гриффиндора. Накрывшись чарами невидимости, я сел в углу кабинета, за столом преподавателя. Злой Рей, сидел в кресле и даже не соизволил оторвать от него свою задницу, чтобы поприветствовать учеников. Зайдя к нему за спину, я шепнул:
– Защита – прекрасный предмет, не правда ли, профессор?
– Заткнись, - сквозь зубы процедил Мальсибер.
Я же тихо радовался, что Рей даже не пошевелился, когда почувствовал меня за своей спиной. Он мне доверяет. Неожиданно и чего скрывать приятно.
Рейнард, в общем-то, неплохо держал класс, но ровно до той секунды, пока на урок не заявился Поттер, опоздав на десять минут. Нет, ну что за наглый мальчишка! С порога начал на Рея наезжать, не смотря на то, что только что потерял баллы. Мальсибер зачем-то вступил с ним в небольшую перепалку. Только при угрозе потерять пятьдесят баллов Поттер потопал к своей парте.
– Жалеешь парня, мягко с ним обращаешься, а как обещал - как обещал снимать с него кучу баллов. Я бы на твоем месте снял. – Прошептал я, лелея надежду, что на громкий шепот хоть кто-нибудь отреагирует. – А еще, ты про отработку забыл. Поттера наказывать нужно, он по-другому почему-то не понимает.
– Мои надежды не оправдались. Меня никто не услышал.
Рей делал вид, что не замечает меня. После того, как я абсолютно серьезно разрешил ему наказывать Поттера, его улыбка приобрела очень зловещий вид.
Затем Мальсибер зачем-то проехался по безалаберности Люпина, как будто в этом кто-то сомневается. Я никогда не задеваю других преподавателей при студентах, предпочитаю делать это в учительской и с самими преподавателями. Поморщившись, я ничего не сказал Рею, пускай развлекается. Прекрасно понимаю, почему он на него взъелся. Этот оборотень, наверняка спрятал предмет его охоты, и теперь тщательно скрывает. А бедный Мальсибер не может найти эту неуловимую псину. Вот и злится. А вот сам виноват. Нечего было Блека летом упускать.
Сильно же Люпин его разозлил, или, может быть, у них произошла какая-та перепалка, о которой я не в курсе? Вот зачем было сегодня проходить оборотней? Это же практически открытый намек на то, что их преподаватель болен серьезнее, чем думает Гарри.
– Ты что творишь? Им до оборотней, как до Азкабана вплавь? И отстань уже от Грейнджер – я никогда на нее не срываюсь! И на личности
Я расценил отмашку рукой, как деликатное предложение заткнуться. Я откинулся на спинку стула и задумался. Оскорбление Гермионы, повышение голоса, что это с ним? Кстати на выступавших гриффиндорцев Мальсибер не обратил никакого внимания, посоветовал им всего лишь заткнуться, причем, опять повысив голос. Если у меня в классе возникает хотя бы намек на неповиновение, я, наоборот, начинаю говорить почти шепотом, заставляя студентов прислушиваться. Хотя, я не помню, чтобы в моем классе, раздавался хоть один звук, за исключением двух-трех реплик от Поттера. Ну-ну.
Пик его странного для меня поведения наступил, когда Гермиона ответила на заданный вопрос, перебивая Рея. Ну, мне тоже такое не нравится. Но до оскорблений я никогда не опускаюсь. А тут. Мне вот еще одного сумасшедшего в друзьях не хватает. Один Малфой чего стоит.
Кстати, Рей, никогда не перебивает человека, какую бы хрень тот не нес. Как он говорит, в каждом бреду есть ценная информация, которая может случайно высказаться вслух, без желания говорившего. Первый раз на моей памяти Рей заткнул, почти в нецензурной форме, человека.
Я сразу же после занятия схожу к Аберфорду. Он должен что-нибудь посоветовать. Если на него так отрицательно влияет школа, независимо от того, что он начал чувствовать себя не отморозком именно здесь, его нужно срочно отсюда вытаскивать и находить занятие другого рода.
– Рей, ты охренел? Я никогда не оскорбляю студентов! Да посмотри ты на меня! – Никакой реакции.
Этот бунт закончился в тот момент, когда за Грейнджер попытался вступиться Уизли. Что там ты говорил? Дети чувствуют ауру? В кабинете заметно похолодало. В воздухе повисла явная угроза. Угроза Смерти. Это почувствовал даже я. Я знал, что детям он ничего не сделает, но ощущения были не из приятных. Пока он шел к Рону, в классе стояла такая идеальная тишина, какой не всегда удавалось добиться даже мне.
Рей подошел к Уизли и, вторгнувшись в его личное пространство, прошипел:
— Вы будете наказаны, Уизли. И если вы еще когда-нибудь позволите себе критиковать мой стиль преподавания, то очень пожалеете. Я вам это обещаю.
Я вскочил, что ты творишь, Рей? Я никогда не приближаюсь к собеседнику настолько близко! Я менталист. Меня же раздавит чужими эмоциями. Я всегда дистанцируюсь от оппонента. Кроме тех немногих людей, которым я доверяю и которые дороги мне. Даже такие невнимательные существа, как гриффиндорцы, могут заметить разницу в поведении их «любимого» преподавателя.
Глядя на класс я понял, что Рей прав: дети чувствуют гораздо лучше взрослых, и они почувствовали, что сейчас в комнате присутствует опаснейший человек магической Британии.
Во время урока Мальсибер срывал какую-то странную злость на Люпине, комментируя проверочные работы.
Задав большущее домашнее задание, он отпустил класс, задержав Уизли и назначив ему в качестве отработки мыть утки в больничном крыле.
Когда за Рональдом закрылась дверь, я скинул невидимость и уставился на Рея.