Дневник. Поздние записи
Шрифт:
— СпиТЕ. Все еще? — и в голосе шок.
— Алекс…
— Я понял.
Дальше разговор потек куда как спокойнее. Мы проговорили все деньги. А еще камень на моей душе. Не маленький камушек, а целый булыжник, не меньше. Мой Алекс был все еще моим. А это означало, что я могу спокойно спать с Шоном и все равно на что-то надеяться. Вот и отлично. Я выскочила из дома, села в машину и поехала к Картеру. Ну а что? Я свое благословение получила. И я чувствовала себя живой. По-настоящему живой!
Шон открыл дверь, зажмуриваясь. Глаза его были красноватыми, словно он долго сидел за компьютером или
— Что с тобой? — насторожилась я.
— Я пью, — услужливо сообщили мне. — Хочешь?
— А… нет, спасибо.
— Ты приехала с какой-то целью?
— Угу.
Озвучить причину своего визита я, конечно, не смогла бы, но это и не потребовалось. Брови Картера поползли на лоб.
— Мне тут Алекс звонил. Он не злится.
— А, ну раз Алекс не злится, то проходи, выпьем вместе.
Шон одной рукой оттолкнул дверь от себя, освобождая проем. В его доме пахло, однако, не алкоголем, а кофе. И у меня слюнки потекли. Пока я раздумывала, насколько неэтично будет выпросить у него вместо виски чашечку кофе, он вдруг спросил:
— Съехаться не хочешь?
— Что? — резко обернулась я.
— Я тебе не жениться предлагаю, а съехаться. Алекс же не злится.
— Эээ…
— Я предлагаю тебе не ездить туда-сюда, а съехаться и трахаться, когда это нам обоим удобно. Тем более, что весь университет уже в курсе.
— Ты отвратителен.
— Мне все равно.
— Ладно, только у меня два условия. — Он сделал вид, что внимательно меня слушает. — Отныне говорим только по-английски, я же должна его выучить! А еще ты мне разрешишь пользоваться твоей кофемашиной в любое время дня и ночи.
— Как скажешь. А теперь раздевайся.
Глава 4
В доме Шона Картера наиболее примечательным местом оказалась, конечно, комната с техникой. Честно говоря, я вообще не представляю, как он ухитрился в сравнительно небольшое помещение упихать столько девайсов. Серьезно, зачем ему термический принтер? Зачем ему плоттер? Зачем ему проектор, если тут даже доску негде повесить? А прочая ерунда?
Но меня искренне радовал тридцатидюймовый монитор, перед которым можно было армию усадить и проводить военные учения. И сие чудо науки и техники я использовала для того, чтобы тренироваться писать всякие мелкие проекты. Но было лето. Я не училась, общения от Шона не дождешься, потому я развлекалась как могла. Картер почти с энтузиазмом помогал мне разбираться в премудростях хакерского искусства (если конечно хоть одно проявления Шона как личности можно было связать с энтузиазмом). В целом, мой проект был ему интересен. Но он никогда не говорил об этом, приходилось только догадываться.
Что-то я отвлеклась. Я положила под голову руку, открыла книгу и начала читать теорию в сотый, наверное, раз. Связать вирус и базу данных… это сильно подкосило мои темпы работы. Я зевнула, прикрыв рот ладошкой. В этот момент дверь открылась, Шон сел слева и поставил передо мной чашку с кофе. Я не оторвалась от книги, но поблагодарила его. Шон примерно с пять минут изучал содержимое экрана, потом посмотрел, что я читаю, кашлянул и перелистнул две страницы.
— Вот здесь.
— Я не дочитала до этого момента, — призналась я.
— На сегодня с тебя хватит, — и он забрал у меня книгу.
Наши с ним отношения были совершенно необычными. Трудно даже сказать, были ли они как таковые… Мы никуда не выходили вместе, ни с кем не общались (к Алине ездили по очереди), с Алексом разговаривали в разное время (сегодня — я, завтра — Шон), мы не приезжали в университет вместе, не уезжали вместе из него, не демонстрировали отношения на публике, не вели задушевных бесед, не лезли в дела друг друга, не задавали вопросов, мы не имели почти ничего общего и соблюдали множество условностей, которые берегли нашу свободу от посягательств, а хрупкий мир — от открытого противостояния. А еще ни у одного из нас и мысли не возникало просто посидеть рядом на диване, посмотреть фильм, или почитать книги, находясь в одной комнате. Просто ради моральной поддержки. Но в то же время я не чувствовала себя одинокой. Без интереса периодически старалась наблюдать за Шоном, чтобы не пропустить момент, когда у него появится девушка, а не кукла в лице меня. Шло время, ничего не изменилось. Шон все так же был рядом со мной… разумеется только по ночам и только на расстоянии вытянутой руки. Сократить это расстояние не возникало, однако, желания, ни у одного из нас.
И иногда мне казалось, что Шон лучше относится с Франсин, чем ко мне. Со временем у них с собакой было достигнуто такое взаимопонимание, что холодок по коже пробегал.
— И вот что тебе еще надо? — спрашивал он у собаки. — Я тоже голодный, и что с того? — Франсин склонила набок умную головку, будто спрашивая, какие к ней-то претензии. — Иди, погуляй, а я приготовлю тебе еду…
Пожалуй, если бы такое услышала я, упала бы в обморок. Я с кислым видом прошла мимо Шона и включила кофемашину.
Моя новая группа была ничуть не гостеприимной. Иностранку во мне, как ни странно, распознали далеко не сразу. Кажется я могу гордиться собственным английским. Кто-то пустил слушок, что это не я переехала, а мои родители, когда я была совсем маленькой. Разумеется, про меня сплетничали, еще бы, я была официальной девушкой ректора (угу, университет Картера остался университетом Картера, но уже другого, даром, что имя Бена на вывеске не сменилось).
Шон продолжал у нас вести. Мы делали вид, что нас ничего не связывает, но сплетни есть сплетни, никого не обмануть. Девушку, которая больше всех была заинтересована в дружбе со мной (понятно по какой причине), звали Нелли. Она буквально не отставала от меня с тех пор, как я попалась ей на глаза. Меня это даже смущало, я не привыкла к подобному вниманию.
А еще она все время пыталась вывести меня на чистую монету. Поначалу было так: мы пришли на пару, она села на первую парту рядом со мной.
— Хорош ректор, — улыбнулась она ослепительно. Я ничего не ответила, уж кто здесь лучше меня знал каков наш ректор. — Разве не согласна? — удивилась она.
— Здравствуйте, — заявил Шон. — Я Шон Картер. С некоторыми из вас я знаком, с другими нет. И для тех, с кем я не знаком озвучиваю требования…
Я это уже слышала, да и догадаться было не трудно. Шон написал на доске краткую теорию, я едва не рассмеялась, увидев его почерк на доске. И впрямь трудно разобрать хоть букву.