Дневник. Поздние записи
Шрифт:
— Мы уже обсуждали, что во мне нет ничего стоящего.
— Кроме одного, — напомнил Шон, а я вскипела от злости. Он совсем офигел? Вот это как вообще?!
— Пожалуй, я поеду, — я встала и направилась к выходу.
— А у тебя с собой много номеров такси? — меланхолично поинтересовался Картер.
— Я на машине, — бросила я, радуясь тому, что он не безгрешен и забыл о такой маленькой детали.
— И что? Ты забыла выключить фары, аккумулятор разрядился. Так что машина тебе ничем не поможет!
Я как вкопанная остановилась в дверях. Так вот почему он так весело смотрел на меня на пороге. Все рассчитал! И кофе, и диссертация. Черт! Я очень медленно повернулась. Шон с нескрываемым любопытством за мной наблюдал.
— Поставить на зарядку? — вежливо поинтересовался Шон.
— Это и есть то, за что ты готов мне помогать? — спросила я ледяным тоном. Господи, пусть скажет, что я самонадеянная идиотка!
— Да, — пожал он плечами.
— Вот только ты меня раздражаешь, и я тебя — тоже, — напомнила я.
— Это ничего не значит, — покачал головой Шон.
У меня не находилось слов. Мои губы дрогнули и сложились в тонкую линию.
— Дай мне воспользоваться интернетом, я найду номер такси.
— Нет, — хмыкнул он. — И ночных визитерш с окраины таксисты не слишком жалуют.
— Шон, ты пытаешься посмертно переплюнуть собственного отца? — всплеснув руками, воскликнула я. — По-моему теперь Бенжамину поруганное мной достоинство не угрожает. Тебе я ничего не должна…
— Это называется взаимная выгода. Ты мне ничего не должна, а я тебе, — пожал плечами Картер. — Тебе нужна помощь от меня, я выдвигаю собственные условия. Все просто.
— Почему я чувствую себя после такого предложения шлюхой? Не подскажешь?
— Но это твой выбор — как себя чувствовать.
— Пойми Шон, ну не могу я так! — воскликнула я.
— Как ты не можешь? Может быть, ты наивно полагаешь, что Алекс тебе верен?
— Я не настолько наивна! — огрызнулась я. — Но это не значит, что я…
— Ты одна. Ты ни с кем не завязываешь отношения, потому что надеешься быстро свалить. Я тоже ни с кем не завязываю отношения, потому что надеюсь, что этот кто-нибудь свалит. В моем предложении сплошные положительные стороны.
Среди всех моих страхов худший — одиночество. Последний класс школы. Карина-невидимка. Шон угадал. Переиграл меня. И я заплакала, закрыв лицо руками. Но я не собиралась, нет. В голове прокручивались воспоминания с Максом, ведь одно дело Алекс, но совсем другое — человек посторонний. Так, стоп, я что серьезно рассматриваю его предложение?
Объективно говоря, Шон был симпатичным. Мрачным, надменным симпатичным роботом. Может быть… в конце концов мне было двадцать, но полноценных отношений — ни одних. А мне хотелось быть нормальной. Отчаянно хотелось.
— Пожалуйста, не надо, — простонала я в ответ на свои мысли. Я старательно загоняла их в крайний угол сознания, где им прочила остаться навсегда. Но сейчас не могла справиться с эмоциями. Черт знает что такое. Шон внимательно смотрел на меня, видимо вспоминая все, что знал о человеческой психологии.
— Можешь мне рассказать.
— Что рассказать? — пролепетала я, почему-то решив, что он понял…
— Да что угодно. Думаешь для меня имеет значение, что именно слушать?
И это оказалось последней каплей. Это была правда. И мне нужно было выговориться, избавиться от этого комплекса, иначе он навсегда повиснет над головой…
— Его звали Максим Громов… — начала я хрипло.
Повествование вышло сухим, без малейших деталей. А потому на пересказ ушло минут пять. Удивительно, каким образом можно уложить столько переживаний в жалкие пять минут, если не учитывать эмоции. Без них все настолько проще…
— Ладно, — пожал плечами Шон. — С моим отцом и не спала. Ведь твоя жизнь закончилась еще задолго до встречи с любым адекватным парнем, да? — спросил Шон с таким намеренно-подлинным сочувствием в голосе, что я наконец-таки не выдержала и попыталась залепить ему оплеуху. Он схватил меня за руку и дернул к себе так сильно, что я не устояла и упала на него. — Побить меня у тебя все равно не получится. Но в принципе я рад твоей попытке.
Он опрокинул меня прямо на диван.
— Шон, это уголовно наказуемо.
— Тебе меньше восемнадцати? — поинтересовался он, окидывая меня красноречивым взглядом. — Уверен, что больше.
— Я не давала согласия! — вскрикнула я.
— Ну так давай быстрее, — фыркнул Шон поцеловал меня. Ну что тут сказать, он это делать умел.
Я чувствовала себя виноватой. И в то же время нет. Я хотела доказать себе, что хоть что-то в своей жизни я способна контролировать. Я ничего не была должна Шону. И я хотела что-то изменить, ну хоть что-нибудь. Мне было двадцать, я получила в посольстве новый, черт возьми, паспорт. Я надеялась, что этого не понадобится, но ничто не менялось, и эти телефонные «жди», «нужно время» и так далее, они меня разъедали. Раз за разом, день за днем. А потому я позволила себе маленькое утешение, облегчение. И, конечно, маленькую месть Алексу.
Когда мы двинулись в спальню, не разрывая объятий, не давая друг другу опомниться и осознать, что мы делаем, я даже не попыталась возразить. Я никому не жена, я никому в верности не клялась. И мне тоже никто обещаний не давал! Как бы ни было смешно, Шон — чуть ли не единственный человек, который у меня в Австралии имеется.
Это было очень эгоистично. Он использовал меня, я — его. Мы были как бы вместе, но совершенно не заботились о чувствах друг друга. И, как ни странно, это было волшебно. Без страха не то сказать, без страха что-то испортить. Без опасений. Без упреков.
Было кто-то чарующее в том, что я не ждала многого, а получила больше, чем думала. Я не мечтала о Шоне Картере ночами, не вспоминала его лицо, но все было до невероятия просто. Я даже не знала, что отношения бывают такими незамысловатыми. До грубости честными.
Мне было с ним ночью легко. Но безумно сложно утром.
Первое, что я увидела — незнакомую стену. Пять секунд мне потребовалось, чтобы вспомнить, что произошло ночью. Я в приступе паники повернулась к окну и увидела там Шона в одних брюках. Он услышал, как я проснулась, но на меня даже не взглянул. Пока он там стоял, я попыталась пальцами распутать волосы, однако это был дохлый номер.