Дневник
Шрифт:
Спустя четыре часа я всё же с трудом разыскал его возле входа на бывшую резервную военную базу. Он проводил меня в свой бункер, показал на стул и стал меня расспрашивать.
Фото взято из архива Романенко П. Е.
— Хан, говоришь, хм. Много у нас таких ханов бродит, чуть ли не каждый готов себя им назвать. Но кажется мне, что я
Прошло ещё часа три или четыре. В дверь бункера постучались ровно три раза. Прапор пошёл отворять. Он вернулся не один. Вместе с ним шёл грозный человек в шапке-ушанке и с дробовиком на спине. Его наружность напоминала не славянина, а кого-то с Юга, может, Казахстан?
— Кто там в углу? Чего пялишься? — грубо и прямо спросил незнакомец.
— Не кипишуй, свой это, — стал успокаивать его Прапор.
— Свои в пиндосской форме не ходят.
— Без расизма мне тут. Бизнесу такие вещи мешают, сам знаешь.
— Знал бы я сам, давно связался бы с Миротворцем и разжился бы зелёными, а тут за гроши тебе мочу полгорода.
— Ладно-ладно, будет тебе. Что с заданием-то? Замочил?
— Да. Но это, блядь, последний раз, когда я кого-то захреначиваю в твоей шапке-ушанке.
— Не волнуйся, больше не понадобится. Считай, что мы устроили великий концерт. Твоя роль была главной, все зрители были довольны, будь уверен. Ах да, тебе награда.
Прапор достал и бросил на стол большущий ящик с кучей боеприпасов, пистолетами и различными обоймами.
— И вот ещё, чисто от меня, в знак уважения, — сказал Прапор, отдав большую пачку российских рублей. — Может, ещё чего хочешь выполнить? Работка всегда найдётся.
— Sorry, but what about me? (пер. с англ. «Извините, но что насчёт меня?»)
— Ах да. Слушай, этот америкашка хотел вроде как найти тебя.
— Меня?! Ты чё, пиндос, самый смелый, да? — незнакомец подошёл ко мне вплотную, его рука уже была на кобуре.
— I need your help, Ivan told me about you (пер. с англ. «Мне нужна твоя помощь, Иван мне рассказывал про тебя»).
— И что, что told тебе какой-то там Иван? Я тебе сейчас колени прострелю, а потом ствол по самые гланды засуну!
— Fuck off, you Han? Right? (пер. с англ. «Отъе**сь, ты же Хан? Так?»)
— Прапор, какого хера ты ему назвал мой позывной?!
— Я ему ничего такого не говорил. Он сюда пришёл, уже зная о тебе. Ко мне вообще никаких претензий.
Хан схватил меня за форму. Я сжал его руку и посмотрел прямо в глаза. Он никак не успокаивался, пытался прочесть, что скрывает моё лицо, какие мысли у меня в голове.
— Не из пугливых, да? Это хорошо, будешь умирать без криков, — Хан полез уже за пистолетом, как перед его глазами показалась моя рука с запиской Ивана.
— Что это? Что там? Нацарапал херню и хочешь поделиться? — он приоткрыл записку
— Что сразу не сказал, что от него?
— От Ивана?
— Хм, значит, так он себя сейчас называет. Да, от Ивана.
— Я даже не успел ничего сказать, ты сразу накинулся на меня.
— Извини.
— «Извини» и всё?!
— Считай, что этого достаточно. В общем, это ты тот USEC, о котором он упоминал. Да, теперь всё понятно. Что случилось? Выкладывай.
Мы вышли из бункера и присели у ближайшего шатра МЧС. Я рассказал ему всё. Ну, почти всё. Про наше знакомство ему лучше не надо было знать. Да и не спрашивал он почти ничего.
— Вот как. Крыса снайперская поработала, значит. А ты молодец, спасаешь тут людей. Я такими вещами обычно не занимаюсь, скорее наоборот, провожаю ребяток к последней двери. И, значит, тебе надо в санаторий. Знаю такое место, бывал там. И чуть не сдох. Слишком много глаз, слишком много ушей и ног. Возвращаться туда уже не очень-то и хочется.
— Значит, нет…
— Одному, возвращаться одному туда не стоит. Но вдвоём у нас могут появиться вариантики. Только там ждёт небольшая проблемка.
— Что за проблема?
— Тут такое дело. Я там был когда-то с одной важной миссией, и я её провалил.
— Что за миссия?
— Да надо было прихлопнуть одного перца. Недооценил я его сильно, как и его прихвостней. Короче, он там точно будет, сто процентов. И в этот раз он захочет мне отомстить.
— И кто же это такой?
— Его прозвали Санитар, и мы направляемся прямиком в его логово.
***
Мы шли целый день. Хоть мы и выдвинулись рано утром, но приблизились к границе с прибрежной зоной только к позднему вечеру.
— Привал до рассвета.
— А разве ночью не лучше будет проникнуть поближе к санаторию?
— Я дядька суровый, но и мне хочется жить. Нет. Туда мы ночью точно не сунемся. Без ПНВ там делать нечего, уж поверь. И мне точно не хотелось бы напороться на этих там…
— Этих?
— Да ходят там в такое время суток всякие шныри. В черных одеждах, как готы. Хрен услышишь. Стремаюсь их, авось заразят чем. Главное, чтобы не СПИДом, хехе.
— …
— Ладно тебе, чё, шуток не понимаешь? А, ну тебя.
Мы подготовили всё к ночлегу. Хан выбрал для нас место под большим деревом, окружённым пышными кустами. Мы развели костёр и достали из своих рюкзаков по банке тушёнки. Хан ещё вытащил целый чайник.
— Без него никуда. Уммм, сейчас чайком зарядимся. Жаль, молока нет. Ты ведь чай будешь?
— Буду.
— Славно.
Я уже знал, что этим русским лучше не отказывать. И хоть Хан и не был похож на типичного русского мужика, характер у него был точно как у такого. Мы уселись на траву вокруг костра и стали жадно поедать подогретую тушёнку. Хан изредка посматривал, как обстоят дела с чайником.