Дневники 1870-1911 гг.
Шрифт:
15 (28) сентября 1901. Суббота
Посетили Миссию два Посланника — наш, Александр Петрович Извольский, и бывший Пекинский, на пути в Россию, Михаил Николаевич Гире. <...>
Александр Петрович... спрашивал моего мнения насчет места, пожертвованного для постройки церкви в Нагасаки евреем Гинц- бургом: «Можно ли принять это пожертвование?» Некоторые находят неприличным, и ему, Извольскому, сделано указание из Петербурга спросить мнения о сем местной духовной власти.
Я ответил без всякого колебания, что принять можно и должно, — совершенно так же, как мы здесь в соборе ежедневно принимаем пожертвования язычников, посещающих собор и бросающих в нем деньги, совершенно так же, как граф Путятин, когда-то собирая в Петербурге на постройку Миссийского дома, в котором наверху и Крестовая церковь есть, вытребовал и от еврея Штиглица 5 тыс. рублей. Почему мы знаем — быть может, Гинцбург со временем сделается христианином, и это его усер-дие есть первый шаг к обращению; не было ли бы
17 (30) сентября 1901. Понедельник
Иосиф Окада, что из католиков и недавно оставил Катехизаторскую школу по неспособности учиться за болезнию, извещает, что он вернулся в католичество. Так! Служил первоначально бонзой, потом шесть лет пробыл протестантом, затем десять лет — католиком, да вот почти два года числился православным; теперь опять — католиком, вероятно, под давлением жены и ее родных и патеров, а также и потому, что некуда больше перейти, — новых вер больше нет в Японии. Во всяком случае, вперед урок нам — не допускать легко к нам из других христианских обществ, а по крайней мере года два держать их под искусом, чтобы в точности распознавать пройдох и заграждать им вход.
20 сентября (3 октября) 1901. Четверг
Петр Хисимото, ныне уже бывший катехизатор в Нагаока, — совсем не такой невинный, как я о нем думал, напротив — очень небезвинный. Отец Игнатий Като сегодня прислал огромный пакет дела о нем. В своем письме отец Игнатий извещает, что никак не мог убедить Хисимото остаться на службе Церкви, и прибавляет, что «у него есть на уме что-то другое, на что он решился». <...> Ко всему этому я уже имею ключ в полученном дня три тому назад письме конгрегационалистского миссионера в Ниигата, Mr. Newell'H: «Он принимает такое сердечное участие в положении господина Хисимото, этого прекраснейшего человека и катехизатора, и вместе в положении нашей Церкви в Нагаока. Путешествуя по тем местам, он входит в дружеские сношения со всеми проповедниками, и католическими, и протестантскими, и православными, и всем равно старается быть полезным в их служении. Так он подружился и с Хисимото, и заметил уже давно, что он тяготится своими отношениями к христианам, и своею службою вообще, и всегда старался уговаривать его продолжать свою катехизаторскую службу; наконец Хисимото не выдержал своих трудностей и подал в отставку, и даже оставляет Вашу Церковь, и хочет перейти к нам; я всячески удерживал его от сего шага, представлял ему, как ему мучительно будет порвать свои связи с доселешними его друзьями по религии, но все — тщетно, и он, Newell, чрезвычайно об этом сожалеет, и вот пишет мне». Все это — так комично; просто стащил человека и хочет замести следы. Но пусть пользуется плодом своего лисьего обычая. У Хисимото, значит, иссякло всякое религиозное чувство в душе, коли он переходит к Невелю потому только, что он — американец, так как нельзя же предполагать, чтобы он действительно предпочел это убогое конгрегацианство Православной Вере. И убеждать такого человека — лишний труд. Тут опять приходится только пожалеть, что нет миссионера, который бы путешествовал по церквам и смотрел за катехизаторами. Ведь не вдруг Newell развратил Хисимото, а постепенно, и началось <это>, вероятно, очень давно; там же был священник, отец Андрей Мето- ки, — и вот, ничего не видел; а может, и видел — но: «Какое мне дело», мол! Эх, горе-священнички! <...>
27 сентября (10 октября) 1901. Четверг
Был Mr. Mott, американский Председатель Христианской Ассоциации молодых людей, вместе со своим помощником, Mr. Fisher'oM. С Mott'oM встретились мы уже как знакомые, и он тотчас же стал предлагать вопросы для уяснения нравственного состояния японской молодежи, проповедывать которым он приехал сюда. Я охотно отвечал ему.
— Что больше всего мешает учащейся молодежи принимать Христианство?
— Атеизм почти всех нынешних профессоров и учителей ее, японских и иностранных.
— Как успешнее действовать на молодежь — относясь больше к уму или к сердцу?
— К уму, так как японцы — рассудочный народ.
— Что вы находите самым лучшим в японской молодежи?
— Их беззаветное желание служить своей Родине; они и христианами делаются большею частью потому, что находят Христианство полезным для Отечества, смотря в этом случае на Христианство, как на дойную корову, дающую молоко для их Отечества.
— Что, по-вашему, самое дурное в здешних молодых людях?
— Их непостоянство и изменчивость.
— Что вы находите самым большим ободрением для деятельности здесь?
— Уверенность, что Япония в непродолжительном времени непременно сделается христианскою страною.
— Что же внушает эту уверенность?
— То, что японцы изжили свои старые веры и стоят ныне с открытыми дверями сердца для принятия новой, а такою может быть только Христианство.
И прочие подобные вопросы. Ответы он и Фишер схватывали на бумагу. <...>
28 сентября (11 октября) 1901. Пятница
<...> Сегодня в «Japan Daily Mail» говорится, что три Женских Общества Улучшения Нравов (Фудзин кёофуу-квай) подали прошения Правительству о недозволении мормонам пропаганды в Японии. Мотивируют они свою просьбу
2 (15 октября) 1901. Вторник
Коли являющийся горячим приверженцем Веры отступит от нее, то уже делается заклятым врагом ее. Таков Mr. Dening, ныне учитель английского языка в Сендае, бывший епископальный миссионер английской Церкви. Был до того горячим миссионером, что всех, не принадлежащих к одной с ним Церкви, считал дьяволами. «Вон дьявол идет», — получил и я от него однажды комплимент, когда прошел мимо дома, где он при открытых дверях говорил проповедь, в Хакодате. Потом несколько свихнулся в учении, начав с проповеди «условного бессмертия» (conditional immortality — только добрых); уклоняясь больше и больше, он дошел до полного безверия; выключенный за это из миссионеров, озлобился на церковные власти; и вот лет пятнадцать является непримиримым врагом Христианства, пользующимся всяким поводом, чтобы вредить ему и разрушать его. Недавно Bishop Fyson, бывший товарищ Dening'a по миссионерству, написал письмо в «Japan Daily Mail», в опровержение высказанных перед тем мнений некоторых японцев, что Христианство не заслуживает серьезного внимания, так как в Европе все развитые люди потеряли веру в него; Физон перечислил некоторых ученых авторитетов — глубоко верующих христиан. Этого достаточно было, чтобы Денинг воспламенился гневом против Физона и против Христианства; и сегодня — такая злая корреспонденция в «Japan Daily Mail» в опровержение Физона, что гадко читать. Серьезного в статье против Христианской Веры, конечно, ниче-« го нет, и не может быть, но озлобленность такая дышит из него, что прямо виднеются головы семи бесов, поселившихся в душе Dening'a. Подписана статья «Agnostic», но в подлинном авторе ошибиться трудно знающим его.
3 (16) октября 1901. Среда
Отец Симеон Юкава возвратился с Формозы и дал отчет о своей поездке. Звал туда катехизатора и священника Яков Мацудаира (бывший Нива); но оказалось, что это было делом его одного; никто из христиан об этом не знал, и потому визит отца Симеона почти для всех был неожиданностью. Все христиане, впрочем, очень были обрадованы его посещением. Но нашел он их немного — всего двадцать девять человек, из коих четырнадцать исповедались и приобщились Святых Тайн; шесть не пожелали сего, по неприготовленности и неимению досуга приготовиться, ибо заняты были службой; четырех он не застал дома и совсем не видал их; а пять из протестантов присоединил к Православию и тоже приобщил их Святых Тайн. Последние составляют семейство Якова Нива. Его самого, к счастию, не было дома, иначе он очень помешал бы отцу Симеону, так как пользуется весьма дурной репутацией, и отцу Симеону показаться в сопровождении его было бы весьма невыгодно (Нива теперь здесь, в Токио); его все знают за обманщика и лжеца; у всех деньги занимает обманом и не отдает. Но семейство его состоит из людей хороших; жена, служащая местного повивального бабкою, всеми уважается; ее мать — тоже; сын — шестнадцати лет, но уже служит в банке. Кстати, Нива, как бывший катехизатор, хорошо знает Православную Веру; и хотя сам не исполняет ее предписаний и даже отступил от нее, сделавшись протестантом (по названию), но успел в разговорах со своим семейством порядочно преподать ему Православное Вероучение, так что отец Симеон, по испытании их, не нашел затруднения в принятии их в Церковь — а они усиленно просили его о том; и все христиане в Тайхоку ручались за их благонадежность. Больше всех желала сделаться православною мать жены Нива; а расположило ее к этому то, что в Православной Церкви молятся за умерших, чего в протестантстве нет; дочь ее охотно последовала за нею, дети — за ними.
Разыскивая христиан, отец Симеон проехал от Тайхоку далеко по набережным городам и селениям. Найденные им христиане — почти все служащие или в военной, или в гражданской службе; из первых между прочим — Моисей Асано, бывший семинарист, в Унрин, унтер-офицером в военном отряде, и пользующийся любовью за свое Христианство и хорошее поведение. Вероятно, есть и больше наших христиан; но неизвестно, где они. Из всего, что видел и слышал там отец Симеон, он составил ясное убеждение, что о катехизаторе для Формозы нам пока заботиться не нужно. Японцы там — все временные обитатели и бродячий элемент; сегодня — здесь, завтра — в другом месте; и притом, лишь только хоть немного скопил денег, всякий тотчас же спешит домой, в Японию. Итак, что до японцев, то катехизатор не найдет, кому проповедывать. Можно бы проповедовать туземцам, но для этого надо наперед научиться их языку.