Дневники 1920-1922
Шрифт:
— Он настоящий большевик?
— Нет, так, примазался.
— А вы видели настоящего?
— Нет, не видел.
— Да есть ли настоящий-то?
— Ну, Ленин все-таки настоящий.
— Э, да разве можно с нашим народом да в коммунизм! и т. д.
Словом, в основе-то считается делом хорошим, но невыносимым, и только бы поскорее это хорошее дело исчезло. И всякий знает, что из этого ничего не выйдет.
При этом маленьком свете мысли мало-помалу сливаются и совпадают одна с другою, как тела разнообразных предметов в лунную ночь.
В темноте большие красные, колечком сложенные губы женщины, прикрытые ладонью от мужа, причмокивают, вызывают… ну, как это можно любить? прошло и пропало.
А в этой я люблю свое прошлое хорошее, и мне дорога ее устойчивость, к этому я могу возвратиться, но к тому невозможно. Между тем я и не раскаиваюсь в том — то преходящее, опыт…
Семашко и Разумник решительно имеют что-то общее, и оба мне нравятся.
10 Октября. В дом Ремизова, как на свет лучины с мелей сползаются раки, — приходили от семей своих разные странные люди (обезьяньи князья), и здесь они попадали в ловушку и возвращались домой на свои мели с презрением в душе к своему домашнему быту.
Поповна Ивана Александровича и немка Николая Васильевича были женщины превосходные, и мужья, Николай Васильевич особенно! были образцовые, так что любая образцовая буржуазная семья могла бы позавидовать видимости проходящего дня их жизни. Зато невидимое недовольство здесь было постоянным состоянием, и не как в буржуазных семьях: перемежающееся войнами и бурями. Ничего такого, жизнь текла гладко, образцово, только, вероятно, это была не жизнь, не быт. Но привыкают даже к зубной боли, и к этому привыкали и не замечали.
И вдруг все открывается и светит насквозь после душевной беседы с Серафимой Павловной.
А Р-ы все-таки и питались этими раками, варили их, шелушили, ели их.
Иногда мне казалось, что все это было местью ее за дочь Наташу или за неудачу в изображении Софьи Перовской {65} .
Ей хотелось быть, а она никогда не была.
Неудача у с-еров: ее роскошные личные потребности, с которыми она нигде никогда не расставалась. (Довгелло! замок и пр.)
Только весь этот воздушный замок Довгелло разлетался при встрече с истинными людьми быта (неудачные блины).
…И педерасты ходили сюда, п. что культ женщины (не самки) входит в дело педерастии (Кузмин плакал от ласковых женск. слов Сер. Павл.).
Почему она лгала? Ее ошельмовали в партии с-р именно за ложь.
(И Гиппиус и Сераф. П. — хотели быть госпожами, героинями в революционном движении, но это им не удавалось.)
В городе: 1) Квартира, 2) Учебники, 3) Дрова, 4) Закупить кольцо, 5) Дома поручить получить соль.
13 Октября. Перетащились в барский дом.
Научились обходиться без спичек: высекается трут, раздувается уголек (вздуй огонь!) — дунешь на лучинку, и она вспыхнет.
Колю дрова и несу, сгибаясь под ношей, а со ступенек барского дома смотрит солдат и ковыряет пальцем в носу.
(Вычесать голову. Карболку. Хирургическим ножом бреюсь.)
Опасения разгрома. Живем так, а пока народ поумнеет и правительство поглупеет…
Интеллигент:
— Лучше голодать и жить в светлой чистой комнате.
Мужик:
— Не красна изба углами, красна пирогами.
Мы живем теперь великолепно (вид из окон, засранная десятина вокруг замка Алексино).
Речь ученикам II ступени: бессмертный — три поколения Барышниковых — три века, — скоро! 25 поколений бессмертный и Христос Великий учитель — великая связь. Дело культуры — дело связи. Словесность — дело культуры — связи. Ученье как сила (диплом) и как связь. Сила, чтобы не быть рабом (пример: кто бы соли дал, присягнем всякому), — хорошо, но этого мало: дело связи, культуры.
15 Октября. Свободная необходимость.
(Разгадка: во всяком моем очаровании бывает момент, когда предмет очарования является сомнительным, но момент, отчасти насильно подавленный, проходит как несущественное и только после общего разрушения выступает отчетливо в сновидении.)
Снилась женщина красивая, и будто бы я сговорился с ней отправиться вместе в Хрущево и там повенчаться. Мы переходим с ней большое поле ржи, я впереди, а она все отстает, отстает, и так оказывается, что она не согласна, что она мне не пара: стара и происхождение мещанское, свояченица Елецкого трактирщика. Я и сам хорошо понимаю это, вижу, под шеей у нее висят уже складки — на пятый десяток идет, но все-таки я ее уговариваю, и зачем это мне нужно? и все дальнейшее получается, как свободная необходимость совершить нелепо невозможное.
Потом мне предстал черный лик идола-бога, которому с испокон веков поклонялся русский народ и что наши славянофилы принимали за Христа, все языческие суеверия и христианские обряды являлись при этом не как двоеверение, а как нечто вполне цельное.
Вечереет. Останавливаются мысли в голове, как здания каменные. Зажигаю маленький огонек, и вот эти здания-мысли начали бросать свои падающие тени, и тени сливаются одна с другою, и ночь наступает, и сон как напрасное усилие по теням догадаться о мыслях.
Природа накануне катастрофы спешит раздать — разбросать свое золото нам и будто говорит: спешите, спешите, берите скорее.
За семь лет, как бросил именье Барышников, мухи так засидели окна, что едва различишь роскошные пейзажи.
— Живем, дожидаемся, пока народ поумнеет и правительство поглупеет.
Живем, как муха, запечатанная между рамами.
Пища: картошка, хлеб — приправы нет.
Ночь без спички.
21 Октября. В понед. 5 окт. выпал 1-й зазимок, и мороз был в 5° с ветром.