Дневники 1932-1947 гг
Шрифт:
Первым меня поздравил Сенька Гершберг: с Красной Звездой. При этом он объяснил словами Поспелова: у меня, мол, есть Красное Знамя и Трудовое, поэтому — Звезда, у Сеньки — две Звезды, поэтому — Трудовое.
Поспелов рассказывает, что докладывал лично Маленкову о каждом, характеризовал работу всех остальных. т. Сталин прочел весь указ от первой до последней фамилии.
Сегодня печатаем Указы, приветствие ЦК и другие материалы. Завтра митинг. По поручению Сиволобова я написал приветствие Сталину.
Сенька, в связи с награждением, выпускает 12-ти полосный «Правдист». Я написал для него «Из дневника журналиста» (о
Вчера были у меня Титлов и Аккуратов. Беседовали под стенограмму о предстоящем полете. От нас полетит Бессуднов.
28 сентября.
Во вторник, 25-го сентября погиб Аминтаев. Он поднимался утром с Подольского аэродрома, а днем со Щелковского аэродрома с той же целью ушел в воздух Романюк. Оба — на «Спитфайерах-9», оба шли на 12.5 км., чтобы оттуда прыгать с затяжкой. Я поручил Капырину следить за Аминтаевым, а Реуту — за Романюком.
Часа в 2 дня я позвонил по вертушке генерал-лейтенанту Затевахину командующему воздушно-десантными силами.
— Ну как с Аминтаевым?
— Плохо.
— Разбился?!
— Нет, но плохо. Сейчас выясняем.
Больше я от него ничего не мог добиться. Позвонил тогда в Щелково генерал-лейтенанту Данилину.
— Ты не знаешь, что с Аминтаевым?
— Нет. А что?
Рассказал ему. И спросил у него про Романюка.
— Набрал 12800. Прыгнул. Сейчас ищем его. Летчик сел.
Через час приехал из Подольска Пафнутий Капырин и рассказал: самолет набрал 12500, Аминтаев приподнялся, чтобы прыгать и свалился на дно кабины. Летчик вниз. Врачи констатировали смерть. Полагают, что удушье, видимо, что-то с шлангом. Так считают Байдуков и Кокки, с которыми я говорил. А Романюк прыгнул благополучно, падал 12 км, на 800 метрах раскрылся.
Жаль Аминтаева — всего несколько дней назад был у меня, живой, энергичный, уверенный.
В среду 26 сентября вечером поехал с Аккуратовым к Галаю. Небольшая, скромная квартирка из двух маленьких комнат на пятом этаже на тихой улице Стопани. Молодой, высокий, с очень живым, еврейским лицом. Очень миловидная жена. Сынишка уже спит. Нас, видимо, ждали, накрыт стол, виноградное вино. «В этом доме водки не пьют» — извинилась хозяйка Зоя, не помню отчества, Галая зовут Марк Лазаревич.
За столом речь зашла о перелете. Галлай говорил образно и довольно остроумно о своем проекте и треволнениях.
— Заявление Шахурину я дал еще три месяца назад. Сказал, что поддерживает, но до сих пор никуда не доложил. А время уходит: надо машину строить, испытывать, тренироваться. Прошу вас помочь.
Я выразил некоторое сомнение в выборе конструктора Месищева.
— Другого нет, — ответил Галлай, — все-таки его Пе-8 наиболее близко подходит к нашим требованиям. Ее следует модифицировать, забить баками, приспособить.
— Какую скорость вы будете держать?
— Конструктор обещает среднюю около 500. Мы делаем скидку на встречный ветер и считаем, что чистый летный путь вокруг Земли займет 55 часов, время на земле — 15 часов. Тогда мы побьем рекорд Юза на двадцать часов и долбьемся такого результата, что наш рекорд долго никто не сможет побить. Ныне, при современном состоянии авиации, его можно улучшить лишь часа на 2–3, но отнюдь не на двадцать, а из-за этого никто лезть не станет.
— Земля может задержать.
— Да. Поэтому я считаю, что во все пункты посадки
— Контрольные полеты?
— Это когда будет готова машина. Тогда обязательно сходим по всему советскому маршруту, до границы.
— Как будет оборудована машина?
— Я передал конструктору технические условия, он их принял. В машине должно быть тепло, удобно — это очень важно в длительном перелете. Будет два штатных места над баками, звукоизоляция, можно курить. Вообще, на мой взгляд, довольно демонстрировать сверхчеловеческую выносливость. Я. например, предполагаю на последнем этапе выбрать время и всем побриться, одеть чистые воротнички, надушиться — выйти из машины пижонами.
Он очень интересовался моим мнением — утвердят ли его проект, особенно — учитывая, что он малоизвестный летчик, еврей и не Герой Советского Союза. Я расхохотался, и он понял мой ответ.
— А вот первое соображение имеет резон, — сказал я. — Вы знаете рассказ Микулина о том, чем отличается опытный конструктор от неопытного? Обоим дают задание — определенные параметры. Неопытный делает в точку, тщится и срывается. Опытный делает по заданию и чуть ниже. И когда у него срывается основное, он говорит: да, не получилось, но вот готово в первом приближении. Так и вы должны иметь запасной вариант.
— Какой? Я уже думал об этом. Вот, например, можно пролететь по границам всего СССР. Впрочем, это будет, пожалуй, не легче кругосветки, но зато все время — на своей территории.
— Да, это не легче, — подтвердил Аккуратов.
— Такой проект был, — сказал я. — Виктора Евсеева. Это — стоящее дело.
— Ну вот видите, я и не знал, — сказал хозяин. — А какие вы еще знаете неосуществленные проекты?
— Супрун предлагал пролететь от западных до восточных границ Советского Союза без посадки.
— Это очень интересно и показательно, — воскликнул Галлай (видимо, дошло!).
Мы стали говорить вообще о возможных перелетах. Их осталось чуть на земном шаре. Кругосветка. Из Москвы в Австралию без посадки, или в Бразилию. Через два полюса. Из Москвы в Москву без посадки вокруг света, это проект как-то развивал мне Громов, говорил о возможностях авиации.
— Так у вас экипаж сколько? — спросил я.
— Пять. Два пилота, штурман, радист, инженер.
— А вам Валентин говорил о шестом?
— Говорил, — засмеялся Валентин.
— Да, он мне говорил о вас, — подтвердил Галлай. — Честно говорю: с большим удовольствием. Вы человек известный в авиации, и мы знаем, что вы не подведете. Вы пользуетесь крупным именем и авторитетом. Мы, конечно, заинтересованы в том, чтобы перелет был освещен, как следует в печати — это тогда будет обеспечено. Наконец, Ваше участие разгрузит нас от многой организационной работы на земле, в частности, от бесед с корреспондентами. Так что — принципиально я целиком «за». Трудность только в том, что мною уже даны технические условия конструктору, но я думаю, что он сможет их переучесть. Да кроме того, в современном аэроплане возможности резерва очень большие. Ну-ка прикинем: 80 кг. вашего веса — это 10 минут полета. Никакой роли на таком маршруте не играет и не спасает.