Дневники 1932-1947 гг
Шрифт:
И еще много говорили.
Зина позавчера уехала в Ригу к Зое.
21 августа.
Уже три дня продолжается собрание актива редакции, посвященное постановлению ЦК о «Правде». Доклад сделал Поспелов, выступали все новые члены редколлегии, завы, замы, литработники и проч.
Сегодня у нас опубликовано решение ЦК о ленинградских журналах «Звезда» и «Ленинград». Вопрос этот рассматривался на заседании оргбюро ЦК. Туда пришел и т. Сталин. Кроме журналов обсуждался вопрос о кинофильме «Большая жизнь» 2 часть (режиссер Луков). Вообще ЦК очень энергично взялся за идеологию. Поспелов формулирует так: главнейшая задача партии — воспитание новых членов, вторая — улучшение работы газет, являющихся важнейшим средством идеологического воздействия партии на массы.
Еще зимой Оргбюро на каждом заседании рассматривало вопрос о воскресных номерах областных и республиканских газет. На каждом заседании обсуждалось по 2–3 газеты и принимались развернутые, очень конкретные решения. К составлению предварительных обзоров привлекались и правдисты, несколько обзоров написал я, Сенька и пр. Газеты доставлялись на самолетах. Потом на эти газеты давались у нас обзоры. Так — целая серия заседаний. Потом взялись не только за воскресные номера, н и вообще — за газеты. Тоже — на оргбюро.
Потом взяли несколько крупнейших провинциальных редакторов (в т. ч. Григоряна из «Зари Востока») и сделали их инструкторами Управления пропаганды ЦК. Они ездят с бригадами, обследуют газеты, и затем выносятся решения ЦК — пространные и развернутые. Григорян не так давно ездил в Ростов, смотрел «Молот», другие — в Курск и еще забыл куда, и недавно вынесено решение. Сейчас Григорян обследует «Известия».
Создана газета Управления пропаганды, редактирует ее сам Александров «Культура и жизнь», крепкая, резкая. Выходит раз в декаду. Писатели и артисты боятся ее страшно.
Потом решение о «Правде».
В этом свете надо рассматривать и обсуждение журналов на Оргбюро логическое продолжение начатой большой работы. Сегодня на нашем совещании выступил Вс. Вишневский, который был на заседании оргбюро, слушал все и принимал участие в обсуждении и подготовке резолюции. Он рассказывал о заседании, причем сказал, что за каждое слово Сталина — отвечает полностью, что не переврал его. Я записывал по ходу рассказа Вишневского, и вот эта запись. Сегодня мы опубликовали постановление ЦК о журналах, завтра идут резолюции ленинградского партактива, где выступал Жданов, послезавтра — его доклад. Полагаю, что и высказывания Сталина будут опубликованы, так как они обращены к очень широкой аудитории.
Вот, что рассказывал Вишневский.
4 сентября.
Так замотался, что только сегодня собрался продолжить. А тут дела шли одно за другим — передовые, задания, несколько дней сидел на процессе Антонова и K°, — просто дыхнуть было некогда. Спал опять по 4 часа, а организм просит себе 8–9, да и только.
Итак — Вишневский (даю его словами).
— Заседание оргбюро происходило в Мраморном зале заседаний, на 5-м этаже, где мы и раньше встречались — писатели с т. Сталиным до войны. Последняя такая встреча была осенью 1940 года, когда разбиралось дело Авдеенко, пришедшего в телячий экстаз от Черновиц. И то, что т. Сталин опять пришел побеседовать с нами в этот зал — я рассматриваю, как восстановление традиции встреч с писателями.
т. Сталин был одет не в военное. Заседание началось в 8 ч. вечера (9 августа) и кончилось без десяти 12. т. Сталин сидел на краю стола, внимательно слушал, подавал реплики и два раза выступил с речью.
Доклад о «Звезде» и «Ленинграде» делал т. Александров. После говорили другие, в частности редактор Саянов. Он выступал путано и нервно. Когда он говорил о рассказах Зощенко, Сталин бросил реплику:
— Зачем печатаете эти вещи, ни уму, ни сердцу ничего не говорящие? Зачем печатаете этот балаган?
Саянов бормотал, что не подозревал реакционной сущности произведений Зощенко и Ахматовой.
т. Сталин сказал:
— А мы обязаны подозревать. Мы журнал делаем не для узкой группы лиц.
Саянов говорил, что рассказ об обезьяне был для детей написан. Сталин заметил:
— А Ваш журнал для детей делается? Извините, что прервал. Продолжайте.
Когда говорил Лихарев и смущался, Сталин поддержал его: «Говорите смелее!»
Когда говорили об Ахматовой, Сталин сказал:
— Почему мы должны идти на поводу устарелых вкусов престарелой дамы? За войну она написала только два патриотических стихотворения (и тут же сказал — какие). [62]
62
Эту реплику об Ахматовой мне сказали потом со слов Поспелова — ЛБ.
Выступал поэт Прокофьев. Тут разгорелся следующий диалог. Прокофьев говорил, что в Ленинграде 259 писателей, из них только немногие пишут.
Сталин: А вы что — только ленинградцев признаете?
Прокофьев ответил, что писатели уезжают в Москву.
Сталин: А вы подайте счет Москве!
Прокофьев говорил, что ленинградские издатели горят, убытки составляют миллионы рублей.
Сталин: Товар плохой.
Когда зашла речь о тех же произведениях, Сталин спросил его:
— Украшает Ленинград то, что вы написали о приключениях обезьяны?
Выступал Вишневский, говорил о коротком рассказе, о новелле — ее не ценят, в том числе и материально: работы много ювелирной, а оплата огульная.
Сталин: Да, материальный вопрос имеет очень серьезное значение.
Вишневский говорил, что многие писатели забронированы от критики высоким званием или Сталинской премией. Нужно все равно критиковать за плохие вещи.
Сталин: Правильно!
Затем Сталин взял слово. Он сказал:
— Наши журналы не могут быть аполитичными. Есть некоторые литераторы, которые считают, что политика — дело политиков, а их дело — лишь хорошо писать. Это неверно. С подобными литераторами мы разойдемся.
Он заговорил о Зощенко.
— Зощенко войны не заметил, накала войны не заметил. Не нам же по Зощенко перестраиваться. Пусть он лучше по нам перестраивается или убирается ко всем чертям. Задача литературы — воспитывать боевую добрую молодежь в духе Ленина. Вот ваша главная задача. (Он это повторил несколько раз — ЛБ).
Далее он продолжал:
— Много вредят приятельские отношения в литературе. Они вырастают из аполитичного отношения к жизни и борьбе. Не надо бояться критики. Кто не критикует — тот трус. У нас есть редакторы ответственные и безответственные. Должен быть во главе один человек, который имеет моральное право критиковать, который имеет право на это, который будет обучать молодых, который берет в свои руки полную ответственность. Там (в редколлегии) должны быть настоящие люди, а не олухи царя небесного. У нас журналы — это журналы народа, а не отдельной группы. Все, что мы делаем, должно быть подчинено интересам народа, а не Зощенко, Ахматовой и прочим. Если мы будем делать им уступку, у нас не будет журнала, это — не наша пресса. Журнал «Ленинград» своей задачи не выполнил. Видно, в Ленинграде мало материала. Поэтому, в целях рационализации там нужно иметь один журнал, а не два. А со временем в Ленинграде будет пять журналов, он этого заслуживает. Здесь было сказано, что приходят военные (в журналы, со своими литературными опусами — ЛБ) и требуют. Военные бывают всякие. У нас под ружьем были миллионы человек. За свои раны и заслуги они получили должное. А теперь подходим по качеству. Нам в литературе «солдаты» не нужны. Дает что-нибудь нужное — честь и слава, не умеет — не надо.