Дневники герцогини
Шрифт:
Но больше всего она надеялась, что дневник у него и герцог его не читал.
— Спустимся в мой кабинет, Шарлотта. — Его голос ласкал ее слух. — Я не способен мыслить здраво, когда вы рядом с моей постелью. Да, ваш дневник у меня.
Она боялась спросить, читал ли он его. У нее голова шла кругом от радости, что дневник не пропал. Герцог провел ее в темный кабинет. Если Харриет и обыскала эту комнату, то не оставила видимых следов своего присутствия.
Но нет никаких признаков, что Харриет в доме. Куда
— Садитесь на софу, Шарлотта, — предложил герцог. — Думаю, вы не возражаете, что я называю вас по имени. — Он ждал, пока она сядет. — Учитывая, что мы хорошо знаем друг друга, это кажется вполне естественным.
— Вы читали мой дневник… Какое унижение! Как вы могли?!
— Это было нелегко, поверьте. Однако, к вашей чести, он захватил все мое внимание.
— Не думаю, что заслуживаю чести за то, что сделала.
— Или написали? — Он сел рядом.
Она опустила веер на колени.
— Ну? — выжидательно посмотрел на нее Уинфилд.
Шарлотта посмотрела на него:
— Что «ну»?
— Помнится, сокровищем был поцелуй герцога.
— Ах это. — Она слегка взмахнула веером. — Я это выдумала. На самом деле я в игре не участвовала.
— Я знаю. — Он поднял руку. Его пальцы скользнули по ее лицу, теплые, ловкие, неторопливые. — Но я играю, и я требую поцелуя.
Она подавила судорожный вздох. Вторую руку он положил ей на затылок. Шарлотта почувствовала, как рассыпались ее волосы, когда он вытащил шпильки из тяжелого узла. Слова, которые так легко приходили, когда она описывала герцога в дневнике, теперь оставили ее. Или она оставила свои вымыслы.
Но когда он, наклонившись, поцеловал ее, Шарлотта поняла, что ее влечение к нему — не игра фантазии. Это отчаяние. Бесспорная потребность. Она закрыла глаза, сдаваясь. Его губы уговаривали ответить. Ее губы приоткрылись, и его поцелуй влек ее в темноту, соблазнял ее на… на что? Она не знала. Но он знал. Ее голова упала на его руку. Его язык скользнул в ее рот, герцог целовал ее, пока дрожь наслаждения не пробрала ее до костей. Она словно плыла, невесомая, в своей первой встрече с распущенностью.
— Этого вы хотели? — спросил он.
— Я… Да…
Уинфилд прижал ее к спинке дивана, ее плечо скользнуло между подушками. Он не шевельнулся. Его полуприкрытые глаза, в которых светилась победа, смотрели на нее с жаром слишком сильным, чтобы его вынести. Шарлотта чувствовала, как этот жар растекается по ее жилам до кончиков пальцев.
Он склонился над ней. Его тело твердое, возбужденное, он до мозга костей мужчина. Медленно подняв руку, он исследовал ее груди. Сладкая боль пронзила Шарлотту. Она выгнула спину.
— Я могу отнести вас наверх, в мою спальню…
— Нет! Я не могу. Вы не можете.
Беспощадная улыбка растекалась по его затененному лицу. Его рука поглаживала лиф ее платья.
— Мы
— Почему? — мягко спросил он. — Мы делали это в вашем дневнике, что подразумевает согласие, если не решительное приглашение. Конечно, со мной не советовались. Но не могу себе представить, что я отказал бы вам, если бы вы попросили.
— Я забралась в ваш дом не затем, чтобы начать связь, — с негодованием произнесла Шарлотта, глядя на его ироническую мину.
— Но вы забрались, и вы в моих руках. Вы знаете, что собственность — это девять десятых закона?
— Собственность? — выпрямилась она.
— Хотите бренди?
— Да, — сказала Шарлотта, хотя этот напиток обычно сразу ударял ей в голову.
— Я бы, пожалуй, тоже выпил.
Харриет стояла у двери кабинета не веря своим глазам. Она сразу узнала герцога. Но кто эта длинноволосая леди, над которой он склонился и целует с таким увлечением, что никто из них не замечает, что у них есть зритель?
О Господи! Шарлотта! Не может быть. И все же это она.
Харриет отпрянула.
Что делать?
Она не может допустить погибели Шарлотты.
Но с другой стороны, нельзя допустить, чтобы она потеряла мужчину, которого так желала. И Уинфилд явно желает ее, хотя как безвредная забава обернулась губительной интерлюдией, было для Харриет загадкой. Но сейчас не время задаваться этим вопросом.
Она-то думала, что Шарлотта случайно захлопнула дверцу шкафа и оказалась в ловушке, а на самом деле она в капкане объятий герцога, воплощая в жизнь один из эпизодов дневника, на страницах которого началась эта любовная связь.
Она выглядела такой беззащитной, когда сидела на софе, сжимая веер, что стремление защитить одолело в Гидеоне зов плоти. Он чувствовал себя негодяем из-за того, что заставил ее раскрыть карты.
— И давно вы ведете дневник?
— Дневники. С тех пор как научилась писать.
Он глотнул бренди.
— Вы всегда были так изобретательны?
— Я приукрашивала правду. Я хотела написать свою жизнь как волшебную сказку. И никогда не предназначала свои писания для чужих глаз. Там не все вымысел.
— Вымысел? Приукрашивала? Ах, мой озорной ангел, там даже имена не изменены. Но должен признаться, мне любопытно… как долго меж нами любовная связь.
— Год, — со вздохом прошептала Шарлотта.
У него брови поползли вверх.
— И вы за все это время ничего мне не сказали? И где именно это началось?
— В абонементе библиотеки, — с улыбкой призналась она.
Он тоже улыбнулся и забрал у нее пустой бокал.
— Жаль, что я не знал. По крайней мере я бы послал вам цветы, чтобы отметить годовщину.