Дневники св. Николая Японского. Том ?I
Шрифт:
В два часа были в Ханда, встреченные, как везде, иными за станцию вперед, почти всеми на станции. В церковном доме, в молельной комнате, устроенной под крышей, отслужили молебен и приветствовали Церковь. Из детей трое прочитали главные молитвы и Символ, прочие заартачились и не стали, должно быть, и не знали. Сказано поучение о том, что Ангелы— Хранители даются детям при крещении, чтоб вести их в Царство Небесное, и что родители должны воспитывать детей для неба, а не для земли только.
Сошедши вниз, исследовали по метрике Церковь. Крещено 68, но из них 11 принадлежат к Церкви Ёносака, записанных в метрике здесь, потому что тогда еще не было метрики Еносака; 20 — в других местах теперь, 2 умерли, одна женщина вернулась в протестантство, откуда пришла было с мужем, бросившим ее потом, один — охладевший; остается здесь хороших христиан 33, и из других мест пришедших (врач Давид Ниеми с женой и сыном и прочими) 7, всего сорок. Из сего числа 16 — в Ханда. 9 — в Такетоё. 1]/2 ри от Ханда, 5 в Такахама. 2 ри от Ханда, 4 в Камезаки. 1 ри.
Сицудзи 1;
Мужское и женское собрания начаты были, но скоро прекратились, ибо никто не приходил на них.
Жертвуют христиане в месяц 2 ены, из которых 1 ены 80 сен идет на наем дома, 20 сен на прочее.
Катихизатор Матфей Мацунага еженедельно два раза бывает на проповеди в Такетоё, один раз в Камезаки, два раза в месяц в Такахама и один раз в месяц в Токонабе, 3 ри от Ханда. Последнее, вероятно, лишнее, ибо не может успешно проповедывать во всех пяти местах.
После исследования провели меня на квартиру к христианину Петру Такеуци, жене его Марии и матери ее, еще язычнице. Пообедав здесь и поговорив со старым знакомым, врачом Давидом Ниеми (жена Нина, сын, 13 лет, Акила), в семь часов отправился в церковный дом, где опять собрались христиане, и отслужена была вечерня, после которой спустились вниз, и началось женское симбокквай. Я думал — не готовили ль опять адресов, и чтобы скрыть эту rubbish от посторонних, сказал, чтобы говорители обернулись к нива и в том же направлении сели слушатели; язычникам же, много которых собралось поглазеть и послушать — со стороны улицы, не могло быть слышно. Первыми проговорили приготовленное три отрока, лет 14–15, и оказалось, что приготовили очень порядочные вещи, которые с пользою могут услышать и язычники. Тогда, по моему совету, говорящие обратились лицом к улице, христиане пересели против них; сказано было язычникам, что они могут войти и слушать; моментально наполнилось остальное пространство комнаты; множество еще стояло снаружи; и началось снова энзуцу — тех же юношей, потом женщин; почти все говорили очень хорошо приготовленное, но только Мария Такеуци, мол, хозяйка, сказала блистательно хорошо — ясно, громко, раздельно. В заключение просили меня сказать что–нибудь; я сказал — о необходимости для христиан посвящать себя со всеми своими делами Богу, распределившему людям их обязанности; речь направлена была к христианам, касаясь по возможности и язычников. Кончившим поучение, сказал еще о необходимости для мужчин здесь основать симбокквай и вести его неленостно, для женщин — поднять их заброшенный симбокквай, что наши подобного рода собрания — зиждутся на примерах Священного Писания — общества святых Жен Мироносиц и прочих, что главное в симбокквай — тщательно готовить кооги и хорошо произносить их и прочее; в заключение предложил посоветоваться между собою и при мне же здесь утвердить заведение собраний.
20 июля/1 августа 1892. Понедельник.
Ханда.
Утром, с восьми часов, обедница; слово — объяснение молитвы Господней, начиная со второго прошения, ибо первое — вчера объяснено, с прошением в «хлеб наш насущный» к соблюдению воскресных и праздничных дней, которых здесь не соблюдают, — Посещение христиан; всего были в четырех домах (дом Такеуци, где живу, пятый): три в городе, четвертый — Луки Ямасита, чиновника, за городом; Давид Ниеми угостил обедом. Чтобы взглянуть на местность, завернули за город на небольшой холм, откуда отлично видно все по направлению к морю; за узкой полосой залива виднеется берег провинции Микава. Ханда — небольшой город, занятый больше всего производством уксуса; нигде нет таких больших производителей сего продукта, как здесь. Мы бегло осмотрели один завод, кажется, самый большой в Японии; почти все количество винных выжимков (касу) получается из Оосака; из них дней в сорок выходит уксус; выжимки потом на удобрение полей; отсюда выходит в год 80000 больших бочонков уксуса, каждый средне в 1 1/2 ены; напротив сего завода другой, почти такой же большой. — Производится в сих местах также большое количество «сакё», а в последнее время начали варить и европейское пиво.
С трех часов начался симбокквай: христиане и христианки, собравшись в церковный дом, внизу, произносили речи; первая речь была — Давида Ниеми, наполовину адрес, что, мол, в Нару и так далее, наполовину речь, обращенная к христианам, что мы, мол, соль земли, а свойство соли — предохранять от гниения и придавать вкус, так мы должны делать это для нашей страны; речь — умная; дай Бог, чтобы сам он следовал ей; катихизатор говорил, что он совсем перестал усердствовать в Церкви, не как в Какенгава, где он много делал это, боится обнаруживать себя христианином, чтобы не потерять пациентов. Потом говорил Павел Цуцихира из Такетоё, и плохо; в заключение о. Матфей произнес о необходимости молитвы, и я — о христианской ревности. Кончилось угощением всех холодным обедом из суси. Во время его христиане и христианки окончательно решили начать и вести здесь месячные симбокквай на общих для сего учреждения основаниях; тут же избраны и говорящие для следующего раза. Между прочим, для сих собраний поставляется условием, чтобы следующее за кооги угощение не превышало 10 сен; в Накасу кёоквай, чтобы это действительно исполнялось, делают так: складываются для сих угощений, берут из
С восьми часов началась проповедь для язычников. Говорил сначала Матфей Мацунага, катихизатор, и говорил очень порядочно, только торопливо; неладно было еще, что свернул речь на пользу от религии для государства и остановился на сем более, чем следовало; вообще же говорить способен, сверх чаяния, ибо я когда–то думал о нем, что он к катихизаторству совсем не способен. Я сказал обычную начальную язычникам проповедь. Во время речи один нахал пытался перебить и поставить свои возражения; я остановил его и сказал, что после проповеди приму его вопросы. И предложил ему сделать свои возражения после проповеди, но человек оказался именно не больше, как нахалом; волнующимся, сердитым, кричащим голосом пытался говорить что–то против моей проповеди, обзывая меня гордецом (гооман); с трудом ловя смысл его возражений, я сделал тут же несколько дополнений к проповеди, обращаясь ко всем, и затем на дальнейшие его безалаберные придирки отказался что–либо отвечать; он провозгласил победный клич вместе с десятком бонз, сидевших рассеянными в числе слушателей, и, кажется, именно выставившими его намеренно. Полицейские были наготове тут же, чтобы прекратить скандал, если бы он начался; один вышел и стал так близко, чтобы мгновенно достать крикуна, если бы то нужно было; полицейский же потом ждал моего выхода из церковного дома и провожал до квартиры; знать, тот возражатель — заметная для полиции личность. — До входа на проповедь он что–то много кричал снаружи дома, мешая слушать речь Мацунага; полиция остановила его безобразничанье там; говорят, — бродячий энзецука, живущий вот подобной работой.
После проповеди следует допускать только разумные и спокойные возражения, и на них давать объяснения. С подобными же, как выше, людьми совсем не вступать ни в какие словопрения: Апостолом запрещены пустые споры.
21 июля/2 августа 1892. Вторник.
Ханда. Такетоё.
Утром, вХанда, пришел врач Давид Ниеми и многодельного спрашивал — про посты, при нерукотворный образ, про предания и прочее; видно, что вникает серьезно в христианство. И как, однако, нужно нам быть осторожными в наших изданиях: сначала Ниеми принял историю письма Спасителя к Авгарю и нерукотворного образа за истину, а потом Семен Мии в своей статье в Сейкёо— Симпо выставил, что это вымысел; Ниеми сокрушается и основательно, а Мии какие же новые авторитеты открыл, чтобы отвергать сказанное?
С поездом в девять часов сорок три минуты отправились в Такетоё и чрез двенадцать минут были там. В доме Павла Цуцихира (жена Марина) отслужили краткий молебен, сказано несколько слов поучения, потом посетили остальные три дома христиан; четвертый — Павла Нагао, бывшего бонзы, потом чиновника, ныне ямаси (как откровенно грубо выражается катихизатор Матфей Мацунага, что не следует, ибо такими отзывами можно только делать себя врагом и окончательно отталкивать людей от Церкви) не посетили; Нагао встретил меня на железной дороге, доведя до дома Цуцихира, и потом куда–то стушевался, сказав, что дома не будет.
Вернувшись, с Павлом Цуцихира осмотрели его завод сои и мисо, выпускающий первого продукта в год до 500 больших бочонков и соответствующее количество мисо (400 бочонков). Производятся так: в чан накладываются бобы, наливаются водой; два часа мокнут и разбухают; отсюда извлеченные поступают в цилиндры над паром на двенадцать часов, а распаренные в кадуи, где их давят и растирают ногами, обутыми для того в соломенную обувь, ибо для голых ног нестерпимо горячо. — «Отчего не чем другим, а ногами?» — спросил я Павла. «Оттого, что скорее всего». Растертая масса обращается в комки величиной с кулак; комки в три дня просыхают несколько и покрываются плесенью; потом их разламывают на мелкие куски и так оставляют сохнуть целый месяц; куски также плеснеют и высыхают точно камни. Тогда массу кусков кладут в чан и наливают рассолом; в чан обыкновенно входит 20 коку бобовой массы в кусках и 10 коку рассола (в рассоле же на 10 коку воды берется 5 коку соли), — и так, чан, покрытый сверху, оставляется стоять на целый год; по прошествии года из чана выцеживают жидкость, — это и есть соя, прямо отсюда поступающая в продажу, а густая масса, оставшаяся в чане, — мисо, тоже отсюда поступающая на рынок. Если из мисо хотят еще извлечь сою, то мисо наливают водой и после известного процесса опять процеживают — это низший сорт сои, идущий за 1 1/2 ены бочонок, тогда как соя первого процесса — 5 ен; выжимки после второго процесса идут на удобрение полей.
Сходили на холм — анзайсё, где построен домик, откуда Император смотрит на маневры; побыли в нем и с балкона любовались видом, который действительно хорош: прямо полоса берега, залив, за которым берег провинции Микава; направо — зелень полей, рощи и холм, налево — Ханда и другие поселения виднеются вдали; Такетоё тянется разорванною линиею внизу перед домом Императора, отделенным небольшим пространством поля и полосой железнодорожной линии, которая кончается у залива направо; отсюда по железной дороге идет грузы угля, доставляемого из копей на Киусиу для питания главной железнодорожной линии. Взошли потом выше домика, на вершину холма, где стоит навес, из–под которого Император смотрит на движение войск сухопутных и морских; пред навесом налево — небольшая сосна, посаженная Императором, направо — еще меньшее сосновое деревцо, посаженное наследником.