Дневники св. Николая Японского. Том V
Шрифт:
(Но Боже, что за скверное расположение духа эти последние дни! Редко это бывает, но крайне тягостно. От утомления ли душевного? Вечно одно и то же, скучное, беспросветное! Боже, дай бодрость!)
4/17 сентября 1902. Среда.
Условие заключено на напечатание «Страстной Службы» по конец ноября.
Матфей Нива кончил собирание печатей в пользу оо. Савабе; всего набралось девяносто восемь, в том числе восемнадцать — перешедших со стороны противников, у которых таким образом осталось всего девяносто четыре подписи и печати, на четыре меньше, чем у оо. Савабе. Теперь надо будет собрать здешних священников и учинить совет, что дальше делать.
О. Павел Савабе не захотел отправиться в Сиракава, не убедил его Сергий
5/18 сентября 1902. Четверг.
Утром возмутила статья в сегодняшнем номере «The Japan Daily Mail» под заглавием «Russia in Manchuria», в которой говорится: «Hochi Shinbun» объявляет, что в прибавление к шестидесяти миссионерам, прибывшим недавно из России для пропаганды в Манчжурии, прибыло вновь сто сорок русских миссионеров для Манчжурии, что уже составлены и напечатаны пятьсот разных книг для этого широкого прозелитизма и прочее. Издатель «Japan Mail» присоединяет к этой нелепице свои соображения, злостные для России, по обычаю. — Я написал к нему письмо с кратким объяснением, сколько членов ныне в нашей Китайской Миссии — всего–то восемь, с Епископом Иннокентием и двумя диаконами в том числе (иеромонахов пять; новые: Неофит, Симеон и Пимен; прежние Аврамий и Николай в Ханькоу).
В «Japan Mail» сегодня также извещалось, что Mr. Geil будет в три часа в доме «Общества молодых людей» говорить «о новейшем духовном возбуждении в Австралии», которого он же был одним из главных виновников. Так как недавно в «Japan Mail» уж очень расхвалены были его ораторские способности, то пошел послушать. Действительно, говорит хорошо — свободно, оживленно, с умеренной жестикуляцией, с мелькающей на лице улыбкой, но предмет–то был совсем не одушевляющий и мало интересный; только и слышались цифры — сколько когда собиралось слушать его и других с ним — так и сыпал тысячами, с добавлениями в конце, столько–то было «converted», как будто он ораторствовал в Мельбурне и других там городах не христианам, а язычникам. Начал он лекцию и кончил ее молитвой, которую пели и присутствующие. В конце не обошлось без сбора денег, в шляпы здесь же назначенных для того. На собрании было человек полтораста, почти все — миссионеры и миссионерки. Geil говорил, видимо, щадя свой голос, так как ему приходится говорить лекции ежедневно два или три раза в разных местах — сегодня он до трех часов где–то уже ораторствовал, в три часа здесь, а с семи опять здесь же, для большой аудитории японцев, с переводом его речи с английского на японский. — И человек этот, не духовный, а светский, послан на свое дело (исследовать состояние Миссий по всему свету) не какою–нибудь духовною корпорациею, а «деловыми людьми» (business men). Господи, скоро ли православие воспитает в своих чадах такую ревность к вере?
Посланник Александр Петрович Извольский был сказать, что Петербургский Митрополит прислал свое благословение ему вынести Церковь из дома наружу отдельной постройкой и в то же время выразил сожаление, что строят Церковь — уже стены возвели — без освящения основания: «Я–де был на даче, архитектор не знал, что надо освятить, так вас никто не известил, что постройка начата».
6/19 сентября 1902. Пятница.
О. Симеон Мии пишет, что назначенный катихизатором в Кёото Акила Хирота, прежде прибывший туда, но вновь отлучившийся, — в миссийском доме, при Церкви, прежний же катихизатор Иоанн Исохиса выведен на квартиру в город (весьма кстати, ибо женщины его семьи весьма сварливы, заводили пререкания и дрязги на миссийском месте); пишет также, что Женская школа все более принимает цветущий вид, просит сто тридцать пять ен в уплату за оконченную поделкой клиросную балюстраду, каковые деньги ему тотчас же и посланы.
Был доктор Антон Михайлович Издебский, служащий на Манчжурской железной дороге; просил повенчать его с сестрой милосердия; документы — только его паспорт, на котором означено, что он холост, и ее билет, на котором даже не прописано, что она девица; хочет повенчаться для того, чтобы ее тотчас же отправить в Россию. Конечно, я отказал:
7/20 сентября 1902. Суббота.
В «Japan Daily Mail» сегодня напечатано мое письмо, что в Китае с Манчжуриею наших миссионеров не двести, а только восемь. Редактор сделал к нему примечание: «Rumor has quite outdone itself on this occasion». Еще бы! Но врать, конечно, не перестанут.
8/21 сентября 1902. Воскресенье.
Праздник Рождества Пресвятой Богородицы.
Между принявшими Святое крещение сегодня была молодая слепая женщина из Асакуса. Марфа Макино; по светлому и радостному выражению ее лица видно было, что душа ее ныне во свете; редко встречаются такие счастливые лица. Храни ее Господи!
По Литургии служил благодарственный молебен о своем выздоровлении князь Стефан Доде. Этому тоже Господь посылает благодатное счастье за его искреннее благочестие; за время своей болезни он научил Христианской вере свою сиделку, взятую из госпиталя Красного Креста. Она была сегодня здесь за богослужением и после у меня вместе с братьями Доде. Я позвал учительницу Текусу Сакай и поручил ей дальнейшее научение сиделки до приведения к крещению, если Бог сподобит ее оного.
9/22 сентября 1902. Понедельник.
О. Павел Косуги просит жалование уже за ноябрь и еще на лечение пособие. Просто нестерпимая боль и терпение лопается беспрестанно бросать Божьи деньги в помойную яму! Хоть бы малость был годен этот несносный Косуги! Бесплодная смоковница, да еще хиреющая, а туда же: золото на нее навешивать надо…
Драгоман посольства Арт. Карл. Вильм вернулся из отпуска и привез Катерине Накаи от ее крестного о. Вл. Влад. Буховецкого, ныне кончающего курс в Медицинской Академии, подарок — часы и еще кое–что, говорил также, что Фёдор Янсен, которого он видел в Академии, здоров и благополучен. Мы позвали Катерину Накаи и сестру Янсена и порадовали их подарком и добрыми вестями.
10/23 сентября 1902. Вторник.
Исаия Мидзусима приходил с кучей запросов и недоумений, собравшихся к нему из разных Церквей и требующих разрешения. Чего–чего там нет! «Что такое небо?» «Где оно?» «Если Иоанна убил Ирод, то как же он потом мог написать Евангелие?» и прочее подобное. Но больше всего вопросов: «Почему нет толкований на все Священное Писание?» «Почему Церковь не снабжена ими?» Толкования почти на весь Новый Завет уже переведены, из Ветхого Завета — на Книгу Бытия из Пятикнижия тоже; кроме того, прекрасная История Ветхого Завета Богословского, переведенная, может служить некоторого рода толкованием. И всего этого мало! Не переваривши и части того, что уже есть, жадничают дальнейшего и негодуют, что его нет. Однако трудная для управления будет Японская Церковь. Такие произвольные легкомысленные, вечно жадничающие нового христиане едва ли составят здравую, правильно развивающуюся и плодоносящую для Царства Божия ветвь Церкви Вселенской.
11/24 сентября 1902. Среда.
Лионский праздник.
Учащиеся отдыхали; мы с Накаем до обеда тоже, что дало мне случай написать в Россию директору Хозяйственного Управления о том, чтоб высылаемо было содержание Миссии прежним способом — векселем, который можно разменять в любом банке, где лучше размен, не через Русско—Китайский банк.
После обеда, с двух часов было у меня собрание священников, оо. Петра Кано, Романа Циба, Симеона Юкава и Феодора Мидзуно, для рассуждения о деле христиан в Коодзимаци. До сих пор то один, то другой из священников были в отлучке, и собрание состояться не могло. Все они уже во всей подробности знают дело, частию от меня по прежним сообщениям, частию из других источников, все уже читали и прошение христиан обеих сторон. Тем не менее я резюмировал все доселе бывшее и предложил на рассуждение, чем решить ныне все?