Дневники сына человеческого, или Хроника Кумранских манускриптов
Шрифт:
На той стороне под навесом, покрытым шкурами и ветками сикомор, паломники разглядели человека в верблюжьей шкуре, накинутой поверх обнажённого тела. Никогда и ни один пророк ещё не являлся народу таким, но, видимо, для постоянного жития в пустыне никаких одежд больше не требовалось.
Иоанн Креститель встречал каждого вновь пришедшего, выслушивал каждого и каждому в отдельности что-то советовал.
Затем он подводил к реке пришедших принять таинство, черпал глиняной плошкой воду из Иордана, обливал пришедших с головы, читая при этом молитву Всевышнему. После исполнения Крещения Иоанн провозглашал воистину жгучим голосом проповедь, которая поражала в сердце любого пришедшего. Это ли не разговор самого Иеговы со своими творениями через уста пророка?
Все знали и понимали сказанное. Никто не задавал пророку глупых бытовых вопросов и не требовал предсказаний природных тектонических бедствий, ибо всё, что даётся, приходит от Бога. Люди приезжали сюда, чтобы получить Крещение и жить с благословением и любовью, ибо любовь не бывает в прошлом, она всегда присутствует только в настоящем и будущем!
Паломники из Енгадди тоже подошли к воде. Хотя водяные струи Иордана не казались чистыми родниковыми струями, но от воды веяло такой блаженной человеку энергией, что каждый сразу понимал: с Крещением ему будет дарована человеческая возможность разбираться хотя бы в своих житейских поступках и казусах.
Старший Послушник первый вошёл в воду, чтобы принять таинство Крещения. Сначала всё было, как всегда, и пророк не сразу заметил Иисуса среди пришедших. Но когда Иоанн Креститель окропил Иисуса водой, Старший Послушник поднял голову. Взгляды их встретились, и непонятная дрожь охватила пророка, тем более что совсем рядом, прямо над головой окрещенного паломника, пролетел белый голубь.
– Не ты ли Мессия? – всё ещё дрожа, спросил Креститель.
Окрещенный им Незнакомец ничего не ответил, или просто ему пока что нечего было ответить пророку. Иисус лишь попросил благословения у Крестителя, скрестив руки на груди. Пророк Иоанн, ничего больше не говоря и не спрашивая, простёр над головой новоокрещённого свои руки, и обряд был закончен. А когда крестились и остальные, все пятеро тут же отправились назад в Енгадди, стараясь не задерживаться в Иорданской купели. Так просил Закхей.
– Послушай, Иисус, – обратился один из спутников к Старшему Послушнику, – почему ты ничего не ответил Иоанну Крестителю? Ведь он не спрашивал тебя ни о чём несусветном.
– Мне пока нечего ответить, – Иисус даже опустил глаза, отвечая на вопрос брата. – Мне действительно нечего ответить, потому что я – такой же, как и вы, Сын Человеческий. Но готовит ли меня Отец к подвигу задруги своя – этого не можем знать пока ни вы, ни я. Никогда нельзя бежать впереди стада верблюдов и оглашать воздух ненужными беспричинными криками. Это знал даже предтеча Крестителя Моисей, поэтому пока не поднялся на Эльбрус и не получил скрижалей с Заповедями Господа нашего, он не спешил никому об этом сообщать. Всему своё время.
– Может, я и ошибаюсь, прости меня, – возразил один из послушников. – Но человек всегда что-то должен отвечать, ежели выбрал свой путь. Тем более, тебя спрашивал не простой прохожий, а пророк. Или я не прав?
– Мне пока нечего ответить, – кротко повторил Старший Послушник.
Надо сказать, вопрос Крестителя тревожил Иисуса с самого раннего детства: когда он был ещё несмышлёныш, но уже чувствовал Бога в себе и вокруг; когда задавал этот же вопрос матери и доподлинно знал, что Саваоф – настоящий Отец. Только говорить об этом!..
Во всяком случае, мама никогда не приветствовала таких разговоров. И недаром. Просто она всегда чувствовала то, что Иисусу ещё предстояло познать и почувствовать. Что ему надо вырасти в человеческом теле как человеку. Всему своё время.
Мудрецы Енгадди угадали сразу необычность мальчика, когда встретили его в кафедральном храме Иерусалима на Пасху. Он за годы жизни в монастыре прошёл пять посвящений и сам стал Иерофантом, но считал себя лишь Старшим Послушником – никогда не садись сам в Красный угол. Если достоин, то и место найдут, и честь окажут.
Между Енгадди и Мёртвым морем в одной из пещер была отшельническая келья, куда и хотел отправиться Иисус после принятия Крещения. Первосвященник с радостью принял вернувшихся паломников, а, выслушав Иисуса, одобрительно кивнул головой.
– Тебе после принятия Крещения надо побыть одному, – промолвил Закхей. – Потому что с нами Господь разговаривает только, когда мы отделяемся от толпы, от стада и стремимся познать путь Небесной истины. А путь у каждого один, и только свой. Дорог и тропинок много, но свой путь никогда нельзя переплетать с остальными. Знаю, именно сейчас тебе, Иисус, будет дан выбор, каким путём идти. Готов ли ты?
– Да, я знаю, что должен принять решение и прошу благословить меня, – Иисус скрестил руки.
Первосвященник встал в позу Оранты, произнёс молитву и жестом отпустил Старшего Послушника.
Иисус шёл из Енгадди и размышлял о грядущем. Мало кто из молодых обращается мыслями к грядущим временам. Камо грядеши? – этот вопрос возникает обычно в критических ситуациях, либо от самой банальной человеческой безысходности. Иисус же чувствовал, что Крещение станет переломным моментом его земной жизни. А выбор переломного момента должен состояться именно сейчас. Но будет ли то, что он ожидает?
Тропинка вилась между кунжутом и виноградником, потом круто стала подниматься в гору. Не так далеко от города возвышавшийся горный массив звал подняться ближе к небу и в то же время предупреждал крутизной склонов об опасностях, стерегущих человека в любой момент жизни. В одной из скал находился неприметный с виду вход в пещеру, обрамлённый вырезанными в скале дорическими колоннами. Много позже примерно такие же были вырублены в Иосафатской долине в Убежище Апостолов.
Войдя в пещеру, Иисус огляделся. Несмотря на помпезный вход с колоннами, сама пещера была крохотной. Скорее не пещера, а живописный грот, частично висевший над пропастью. В сторону Мёртвого моря в скале было прорублено отверстие. Водная морская гладь простиралась далеко к северу и действительно своей неподвижностью очень походила на мёртвое пространство, но никто и никогда не смог бы ответить, когда это море умерло.
Между морем и скалой виднелось ущелье, где приютилось множество ухоженных виноградников и кустов кунжута, среди которых затерялась тропинка, невидимая из кельи. По ней совсем недавно прошагал Иисус, отправляясь навстречу будущему. Но уже сейчас казалось: как это было давно!
Пещера, хоть и маленькая, но славилась своей намоленностью. Сюда приходили ессеи, если надо было побыть наедине со Всевышним. Являлся ли Саваоф к кому-либо здесь на свидание? – это было неизвестно. Во всяком случае, о беседах с Господом, тем более личных, разглагольствовать в общине не разрешалось.