Дневники
Шрифт:
Он повел меня в доки посмотреть, как берут портовых рабочих на разгрузку судна. Придя туда, мы увидели человек 200, стоявших кольцом, и сдерживавшую их полицию. Выяснилось, что ждет разгрузки судно с фруктами, нужна рабочая сила и между грузчиками завязалась драка; чтобы остановить ее, потребовалось вмешательство полиции. Через некоторое время вышел агент компании (называется стивидором, если не ошибаюсь) и начал выкликать фамилии, а вернее, номера бригад, заранее нанятых этим же днем. Затем ему понадобились еще 10 человек, и он стал обходить кольцо, выбирая там и сям по одному. Он останавливался, выбирал человека, хватал за плечо и тащил вперед, совсем как на ярмарке скота. Наконец он объявил, что это всё. Среди оставшихся раздалось подобие стона, и они побрели прочь: из двухсот человек наняли полсотни. По-видимому, безработным докерам надо записываться дважды в день, иначе считается, что они работали (поскольку работа большей частью поденная), и из пособия за этот день вычитают.
На меня произвело впечатление то, что в Ливерпуле реконструкция трущоб идет энергичнее, чем в большинстве городов. Трущобы все еще очень мрачные, но уже много муниципальных домов и квартир, сдаваемых за небольшую плату. Рядом с Ливерпулем есть немаленькие города с исключительно муниципальными
16
По-видимому, 3: общая комната и 2 спальни. [Рукописное примечание Оруэлла.]
Тут надо отметить несколько интересных моментов. Переселением занимаются почти исключительно муниципалитеты, и его, как говорят, проводят безжалостно по отношению к частным владениям и готовы отчуждать трущобные дома без компенсации. Здесь, таким образом, мы имеем дело с социалистическим законодательством, хотя проводят его местные власти. Но муниципалитет Ливерпуля почти целиком консервативный. Кроме того, хотя переселение осуществляется из бюджетных средств, т. е., как я сказал, это мера социалистическая, саму работу выполняют частные подрядчики и можно предположить, что здесь и в других местах подрядчиками будут друзья, братья, племянники и т. д. муниципальных деятелей. То есть в какой-то момент социализм от капитализма уже нелегко отличить, государство и капиталист сливаются в одно.
На другом берегу реки Мерси, биркенхедском (мы приехали туда по туннелю под рекой) вы имеете Порт-Санлайт, город в городе, построенный мыловаренной компанией «Леверхалм» и ей принадлежащий. Здесь великолепные дома со сравнительно маленькой квартирной платой, но, как и с муниципальным жильем, масса ограничений. Глядя на муниципальные здания на одном берегу и на дома «Леверхалма» – на другом, трудно определить, какие из них чьи.
Другой момент вот какой. Ливерпулем фактически управляют католики. Римско-католический идеал, по крайней мере в трактовке писателя типа Честертона-Бичкомбера {41} , всегда поддержка частной собственности против социалистического законодательства и «прогресса» вообще. Писатель типа Честертона хочет видеть свободного крестьянина или иного частного собственника, живущего в собственном домике, пусть даже без водопровода и канализации, а не раба на зарплате в отличной муниципальной квартире, связанного по рукам и ногам удобствами и т. п. Так что ливерпульские католики идут против подразумеваемых положений своей религии. Но полагаю, если бы Честертон и ему подобные поняли, что католики могут завладеть аппаратом местной и других властей, даже когда те именуются социалистическими, они заговорили бы по-другому.
41
Честертон-Бичкомбер: Г. К. Честертон, приверженец католической церкви, издатель, плодовитый писатель, создатель образа священника-детектива патера Брауна. Он опубликовал первую профессиональную статью Оруэлла на английском («Газета за фартинг», A Farthing Newspaper, 1928, CW, X, pp. 119–121). Колонку «Бичкомбер» в «Дейли экспресс» завел в 1924 году Дж. Б. Мортон (1893–1979), тоже католик. Колонка была умеренно сатирической, и ее не раз уничижительно поминал Оруэлл в своей колонке «Как мне угодно» (As I Please, № 30 (23 июня 1944), CW, XVI, pp. 262–265).
Ни деревянных башмаков, ни головных платков в Ливерпуле. Возвращаясь на автомобиле, заметил, что они вдруг возникают чуть западнее Уигана [17] .
Пытаюсь устроить себе возвращение в Лондон морем, если Г. найдет мне место на грузовом судне.
Купил два латунных подсвечника и корабль в бутылке. Г. считает, что меня надули, но подсвечники красивые.
На Уоллес-роуд, 154, Шеффилд. Когда приехал, всюду глубокий снег на холмах. Каменные стенки между полями, как черная оторочка на белом платье. Но тепло и солнечно. Впервые в жизни видел, как совокупляются грачи {42} . На земле, не на дереве. Интересная манера ухаживания. Самка стояла, раскрыв клюв, а самец ходил вокруг нее, и казалось, что кормит ее.
17
В Уигане все говорят, что деревянные башмаки отошли. Только, по моим наблюдениям, в бедных кварталах клоги носит каждый второй, и есть магазины (я думаю), где ничего другого и не продают. [Рукописное примечание Оруэлла.]
42
совокупляются грачи: во всех изданиях «Дороги на Уиган-Пирс» до CW, V, 16, в 16-й строке – «брачуются грачи». Во второй корректуре было «спариваются», но даже это издатель счел слишком грубым. Согласно письму Эйлин Блэр Голланцу от 17 января 1937 года, Оруэлл первоначально написал «совокупляются», как в дневнике.
Воспоминания о Уигане. Горы шлака, дым, ряды закопченных домов, липкая грязь в следах деревянных башмаков, на углах стоят плотные женщины с младенцами, укутанными в платки, груды уцененного шоколадного лома в кондитерских витринах.
Этот дом: две наверху, две внизу, общая комната, примерно 14 футов на 12, гостиная значительно меньше. В общей – раковина и медная посуда, газа нет, туалет снаружи. Плата – около 8 1/2 ш. Погреба 2. Муж без работы (К. О. П. {43} – был кладовщиком на фабрике, она закрылась, и все были уволены), жена-поденщица, 6 п. в час. Один ребенок пяти лет.
43
К. О. П. – Комитет общественной помощи, орган местной власти, куда могут обратиться не получающие пособия.
Джеймс Браун, 45 лет, но выглядит моложе. У него деформированная правая рука и одна ступня. Дефекты врожденные, он боится, что это может передаться потомству, и потому не женится. Из-за этого ему трудно было найти постоянную работу. Несколько лет работал в цирке конюхом, клоуном и наездником в «Диком Западе»: видимо, мог управляться с поводьями, несмотря на руку. Сейчас живет один и по какой-то причине не получает пособия, иногда что-то подкидывает район и помогает брат. У него одна комната с открытым очагом, печки нет, готовить не на чем. Страшно озлоблен и говорит, что истинный социалист должен ненавидеть буржуазию и даже отдельных конкретных ее представителей. Тем не менее хороший малый и всегда рвется помочь. К его политическим настроениям примешивается обычный местный патриотизм йоркширца, и в разговорах он часто сравнивает Лондон с Шеффилдом, к невыгоде первого. Шеффилд превосходит Лондон во всем. Пример: с одной стороны, застройка в Шеффилде неизмеримо лучше; с другой стороны, таких убогих трущоб, как шеффилдские, в Лондоне не найдешь. Заметил, что, помимо обычной нелюбви между северянами и южанами, есть еще неприязнь между йоркширцами и ланкаширцами и вдобавок местечковая неприязнь между йоркширскими городами. Здесь как будто никто не слышал о других местах на юге Англии, кроме Лондона. Если ты приехал с юга, значит, ты кокни, сколько бы это ни отрицал. Северянин южанина презирает и в то же время обеспокоен тем, что последний лучше умеет жить, и он всячески хочет произвести на южанина впечатление.
Очень долгий, изнурительный день (продолжаю запись 4 марта), мне показали все уголки Шеффилда. Я пересек весь город где пешком, где на трамвае. Днем он показался мне одним из самых ужасающих мест, какие я видел. Куда ни кинешь взгляд – один и тот же ландшафт, колоссальные трубы, извергающие дым, где черный, где с розовым оттенком (говорят, из-за серы). Серой воздух пахнет все время. Все дома чернеют через год или два после постройки. Остановившись где-то, я подсчитал, сколько мне видно фабричных труб, насчитал 33. Но в небе был, кроме дыма, туман, и в ясный день я насчитал бы больше. Сомневаюсь, что в городе есть хоть одно архитектурно пристойное здание. Город холмистый (говорят, построен на семи холмах, как Рим), всюду улицы с закопченными дрянными домишками, пересекаются под острыми углами, мощенные булыжником, нарочно неровным, чтобы лошади и пр. не скользили. Ночью холмистость создает красивый эффект: смотришь с одного холма на другой и видишь цепочки фонарей, мерцающих, как звезды. Время от времени над литейными встают столбы пламени (сейчас многие работают в ночную смену) и светят сквозь дым и пар красивым розовым светом. Если заглянуть внутрь, видишь огромных огненных змей – докрасна и добела (на самом деле лимонного цвета) раскаленные заготовки, из которых прокатываются рельсы. В центральной – трущобной – части города небольшие мастерские «маленьких боссов» – мелких предпринимателей, по большей части изготовляющих ножи, вилки и пр. Кажется, никогда в жизни не видел столько разбитых окон. В некоторых мастерских едва ли найдется хоть одно целое окно – не поверишь, что дом обитаем, пока не увидишь внутри работающих там – молодых женщин, как правило.
Город сносят и отстраивают с необычайной быстротой. Среди трущоб повсюду зияния с грудами кирпичей на месте снесенных домов, а на всех окраинах растут кварталы новых муниципальных домов. Эти гораздо хуже, во всяком случае с виду, чем в Ливерпуле. И расположение их ужасно унылое. Один такой, позади которого я живу, стоит на самой вершине холма, среди жуткой вязкой глины, и обдувается ледяными ветрами. Надо отметить, что жители трущоб, переехав в эти новые дома, будут платить за жилье больше, тратить больше на отопление. И во многих случаях будут дальше от работы и больше тратить на транспорт.
Вечером меня повели в методистскую церковь, где раз в неделю собирается некое общество (они называют себя «Братством» {44} ) слушать лекцию и дискутировать. На будущей неделе выступает коммунист, к явному огорчению священника, объявившего об этом. На этой неделе другой священник говорил о «чистой и грязной воде». Его лекция состояла из невероятно глупых и бессвязных рассуждений о «Приключениях чернокожей девушки, отправившейся на поиски Бога» {45} Бернарда Шоу и т. п. Большая часть слушателей не поняла ни слова и была настолько непереносима, что мы с Брауном и его другом почти не слушали, а последовавшие разговоры и вопросы были настолько непереносимы, что мы с Брауном и его другом Биннсом улизнули, проводили Биннса до дома, вернулись домой, после чего я написал заметки. Б. говорит, что большинство членов этого Братства безработные и готовы вытерпеть что угодно ради теплого места, где можно провести несколько часов.
44
Братство: в «1984» О’Брайен объясняет, что те, кто прочел книгу Голдстейна, станут полноправными членами Братства, противостоящего государству (CW, IX, p. 182).
45
«Приключения чернокожей девушки, отправившейся на поиски Бога» Джорджа Бернарда Шоу, 1932. Автор, надев личину наивной, но умной и любознательной чернокожей девушки, совершает философическое путешествие, задаваясь такими, например, вопросами, как: «Почему Бог – мужчина?» В предисловии Шоу объясняет, что взялся писать эту повесть, застряв в Книсне (Южная Африка) на пять недель «африканским летом и английской зимой 1932 года». Он намеревался написать пьесу, но обнаружил: «Пишу рассказ о чернокожей девушке». Написав его, «продолжал размышлять над его смыслом».