ДНЕВНИКИ
Шрифт:
1 покаяния (греч.).
Четверг, 14 октября 1976
Разговор вчера, перед моей лекцией, с Виктором Осташковым, молодым "диссидентом", недавно из Москвы. Его привез ко мне Андрюша Трегубов, другой диссидент, уже слушающий в семинарии лекции. Осташков склоняется к буддизму. Короткий спор, восторженная реакция на лекцию (о крещении)… Удивительное – у обоих – горение, занятость главным, "единым на потребу".
Разговор с матерью Н.Н. (аборт). Что бы сказал Христос? "Иди и больше не согрешай"1 ? Почему нам все так сложно? От малой любви, малой веры?
Понедельник, 18
Два дня в Ричмонде штат Виргиния]. В субботу retreat в новом "миссионерском" приходе. О. Де Трана. Присутствует много англикан, и в центре споров – вопрос о священстве женщин. Постепенно, очень постепенно начинаю "чувствовать" контуры подлинного ответа. О.Георгий и Мэри Энн Де Трана показывают мне город, когда-то столицу южан. Я уже был в Ричмонде и раньше. Но любуюсь снова осенью, садами, колоннами и пропорциями капитолия, построенного Джефферсоном.
Вчера вечером, почти сразу после возвращения с аэродрома, собрание – прием у нас семинарских девочек. Все тот же вопрос: Церковь "должна" найти для нас дело. Мы должны перевоспитать Церковь. Безнадежность, плоскость этого подхода. Слава Богу, многие из них это чувствуют… Но живут они в эпоху, где все определяется "борьбой". И это извращает всякую перспективу.
Читал в аэроплане и в своей комнате, вечером, в Ричмонде Eric Sevareid'a ("Not So Wild a Dream")2. Думал: вот если бы Солженицын прочел несколько таких книг, прежде чем читать мораль "Западу" вообще и Америке в частности! Как все легко и просто издалека, с высоты птичьего полета.
Разгар действительно золотой, действительно багряной американской осени…
Вторник, 19 октября 1976
Ужин у нас вчера вечером с архиеп. Василием Кривошеиным. Несомненно порядочный человек, открытый, терпимый и т.д. Но странное чувство: вот он провел не то пятнадцать, не то двадцать лет на Афоне, простым монахом, но, в сущности, ужинал с нами вполне светский человек, живущий хотя и прилично, но "церковной кашей", ограниченной всей этой смутой, современной церковной перспективой и ситуацией. В этом нет ничего плохого, ничего низкого, напротив – он кажется почти идеалом "образованного архиерея". Мои мысли не о нем, а о том, в чем последний смысл этих ученых копаний в мистическом опыте Максима Исповедника или Симеона Нового Богослова.
Сегодня утром – мороз, неподвижность, в прозрачном воздухе, золотых деревьев. И в этом свете, в этой красоте – банальные новости и объявления по радио кажутся хулой, безобразием, дьявольщиной…
1 Ин.8:11.
2 Эрика Севарайда ("Не такая уж дикая мечта") (англ.).
Среда, 20 октября 1976
Вчера вечером лекция о "молитве и богослужении". Лекция в конце концов против псевдорелигии, псевдодуховности, разлив которых меня ужасает. "Глазами своими будете смотреть и не увидите, ушами – слушать и не услышите… И не обратитесь"1 . Это относится с абсолютной точностью к современным православным: подавляющее большинство их хочет другое, видит другое, слышит другое. Другое по отношению к тому, что Церковь дает видеть, дает слышать, призывает любить. Особенно ясно видно это в наших студентах, в этой молодежи, зачарованной именно "религией".
Пятница, 22 октября 1976
Письмо от Никиты. В ответ на мои размышления об упадке православного богословия он пишет:
"…боюсь, что причины богословского упадка очень глубокие (и отчасти общие для всех религий). Большое творческое богословие как будто рождается от столкновения веры с крупными философскими сдвигами, так родилась (Ориген) и продолжалась патристика; возродилось богословие от встречи с немецкой философией, либо отталкиваясь от нее (славянофилы), либо претворяя ее (Булгаков). Сейчас нет оплодотворяющей системы. Господствующие течения – марксизм, фрейдизм, структурализм – все откровенно безбожны, а в итоге, как всякое безбожие, – бесчеловечны. Они только разъедают богословие. Отсюда те неизбежные редукции, о которых Вы так правильно пишете… Меня часто охватывает головокружение перед бездной между замыслом Бога о Православии и его малым значением в мире…"
Завтрак вчера с Сережей в ресторане напротив ООН. Всегдашнее удовольствие от общения с ним, любованье его умом, скромностью, добротой. И, вместе с тем, "уязвимостью".
Поездка в среду в Yale Divinity School2 . Удовольствие от общения с умными людьми – после утомления дешевым триумфализмом, свойственным большинству наших студентов.
Маленький фон уныния в душе, и, как всегда, поразительный, "в самую точку" ответ на него Апостола и Евангелия.
Суббота, 23 октября 1976
Первое – за много недель! – спокойное утро дома и даже некая растерянность от этого спокойствия. Привожу в порядок денежные дела. Только что позвонили Андрею в Париж. Радость от контакта с ним.
1 Ср.: Мф.13:15% "Ибо огрубело сердце людей сих и ушами с трудом слышат, и глаза свои сомкнули, да не увидят глазами и не услышат ушами, и не уразумеют сердцем, и да не обратятся, чтобы Я исцелил их".
2 Йельский богословский институт (англ.).
Среда, 27 октября 1976
Вечер у Трубецких с вл. Сильвестром. Чтение вечером в кровати "Современных записок" (1929-1930гг.). Как далек от нас этот золотой век эмиграции! Несколько строчек Г.Адамовича: так, в этом тоне никто не пишет. Violence1 и мелочность во всем, торжествующая в наши дни.
Четверг, 28 октября 1976
Отождествление веры, христианства, Церкви с "благочестием", с какой-то одновременно сентиментальной и фанатической "религиозностью" – как все это утомительно, так же как разговоры об "уставе", о "духовности", весь этот испуг, рабство. "Жизнь с избытком"2 , Царство Божие – низведенные на степень благочестия. И за всем этим – этот страстный интерес к самому себе, к своей "духовности". Всегда занимающий меня вопрос – почему все это столь многих людей так неудержимо привлекает?
"Зато слова: цветок, ребенок, зверь…" (Ходасевич)3. Думаю об этих словах, смотря на золотые, пронизанные послеобеденным солнцем деревья за окном, на кошку, на идущих из школы детей. Это меня в сто раз больше обращает к Богу, чем все богословские и религиозные разговоры вместе взятые. И еще приходит в голову: "Qui vous a dit que l'homme avait quelque chose a faire sur cette terre…"4 . Это эпиграф к книге H. de Montherlant "Le Service Inutile"5 , которую я прочел лет тринадцати-четырнадцати и которая навсегда поразила меня.