Дневники
Шрифт:
Вот почему трагически рано оборвавшаяся артистическая жизнь Мордвинова завершилась созданием образа необыкновенной силы и ярко современного смысла — созданием образа человека-красавца, истинного партийца, рабочего-труженика Василия Забродина в пьесе Исидора Штока «Ленинградский проспект».
Сам Мордвинов так определил живую думу своего творчества: «Народ желает видеть в своем герое то лучшее, что он — народ — о себе знает».
Это «лучшее» в своем народе Мордвинов всегда знал и стремился раскрыть в своем искусстве. Это «лучшее» он находил в самом себе, ибо был истинным сыном своего народа, ибо был артистом русским, народным: в высоком первоначальном, обязывающем и прекрасном смысле этого слова.
Мордвинов был великолепным русским человеком — чистым, сильным, преданным фанатично и несломимо тому делу, которому служил. Да, он именно служил театру. Огромно было в нем чувство ответственности, огромна была его преданность тому искусству, в которое он верил, его стойкость — непоказная, постоянная, не поддающаяся соблазнам и проверенная тяжкими испытаниями.
Мордвинов ушел от нас душевно молодым. Вспоминаю, Как ученически послушно, доверчиво и до опьянения увлеченно работал он — как бы совсем заново — над последним вариантом «Маскарада». Работа, работа, работа — а силы Мордвинова явно убывали. Нам, его товарищам, не очень верилось, что этот могучий организм серьезно подточен, излишней мнительностью казались жалобы Николая Дмитриевича на недомогание. А он задыхался. Задыхался и подчас с трудом доигрывал спектакль…
Теперь мы знаем — это не была мнительность. И жалобы Мордвинова были лишь подтверждением преодолеваемой им болезни — он выступал и вновь выступал на сцене, рассчитывая побороть немощь. И снова здесь звучит в полную силу богатырский характер Мордвинова, его презрение к слабости, утверждение воли к жизни.
Мордвинов ушел от нас. Как оценить то, что потеряли мы, потеряв Мордвинова? Не просто одним человеком, одним актером стало меньше — от нас ушел удивительный, редкий человек и с ним что-то остро ощутимое, значительное, прекрасное, может быть, в чем-то не до конца разгаданное, но бесконечно драгоценное.
Он был одним из первых среди нас и таким оставался до конца дней своих. Своей несокрушимой силой и верой, своей стойкостью и рыцарской преданностью искусству он утверждал высокую миссию театра, утверждал жизнь в ее неисчерпаемости и красоте, веру в завтрашний день театра. Он умножал силы каждого, кто был рядом с ним, кто объединялся с ним такой же верой в дело, доверием товарищу по театру, а главное — своей мечтой о театре и верой в то, что мечта эта чиста и непреложна. Мордвинов был дорог нам верой в возможности человеческие — «сегодня, здесь, сейчас» создавать искусство театра, зовущее людей быть чище и выше.
Мордвинов ушел от нас, полный неосуществленных замыслов.
Но мы знаем — это проверено временем — он останется с нами в строю, на передовой линии борьбы советского театра за свое историческое достоинство, за обязательство быть театром, вторгающимся в жизнь, вдохновляющим, сверкающим и мужественно добрым. Память о Мордвинове — не тоска о нем и не боль, а обязывающая нас ответственность. Этой памятью должны мы гореть, выжигая из быта своего обывательщину, суетное, сварливое, завистливое, ничтожное…
Казалось бы, я много написал, но все же чего-то существенного не сумел выразить, самого важного для понимания, что же такое был Мордвинов? — так, кажется, и не сказал. Есть такая игра — загадываю человека: скажем, если он птица, то какая? если пейзаж, то какой?
С кем же тогда сравнить Мордвинова?
Орел? — да, орел, конечно. А пейзаж? Вот тут труднее — то ли это бескрайние российские леса, долины, то ли лермонтовские дикие кавказские ущелья? Орлом степным ли, горным ли, но обязательно с головой гордого Демона, картинно-величаво парил в своих мечтах над миром Николай Мордвинов. И как рассказать о нем, единственном и неповторимом, как передать чувство благодарности и восхищения, которые вызывает этот замечательный актер, этот прекрасный человек?
Сергей Апостолов
Сценический путь Н. Д. Мордвинова
«Отдать всего себя делу и через него людям, их счастью, радости… не великое ли это назначение актера?»
Николай Дмитриевич Мордвинов, был ярким представителем того поколения актеров, которые пришли на сцену с победой Великой Октябрьской социалистической революции и впервые в истории прокладывали путь к созданию масштабных, героических образов новой эпохи. Советский театр только еще зарождался. Драматургия нового времени делала свои первые шаги. Дореволюционный русский театр искал применения своим силам и традициям в новых условиях. Победа рабочего класса, грандиозные политические и социальные преобразования вызвали небывалую активность народа, особенно молодежи. Познать свершившееся, учиться, найти и утвердить себя в раскрепощенном потоке жизни — к этому стремились молодые люди тех лет. Был среди них и юный Николай Мордвинов. Он родился 15 февраля 1901 года в маленьком городке Ядрине, что на реке Суре, притоке Волги. Там же учился в начальной школе, а потом в реальном училище. К этой поре можно отнести первые театральные знакомства и увлечения юного Мордвинова, связанные с любительским театром. Он участвовал в ученических спектаклях, которые ставил» преподаватель литературы. Позднее Мордвинов сам организовал в школе драматический кружок. Сильное влечение испытывал Мордвинов к чтению, к книгам. Ему даже поручали организовывать библиотеки и называли «книжником». Призванный на службу в армию, Мордвинов вскоре оказался зачисленным в артистическую труппу, руководителем которой был уже профессиональный режиссер. Азы театральной науки не пропали даром. Вернувшись из армии в родной Ядрин, Мордвинов был назначен местным военкомом руководить любительским кружком. Основные же, поворотные события в творческой судьбе Мордвинова произошли в 1924–1925 годах. Началось с того, что он был командирован в Москву держать экзамен в Центральный техникум театрального искусства и был принят после огромного конкурса. Однако первая попытка получить театральное образование закончилась неудачей. По истечении года Мордвинова признали профессионально непригодным. Надо было обладать незаурядной выдержкой, силой воли, а главное, огромным влечением к искусству, чтобы не отступить, не сломаться. И Мордвинов идет держать экзамены «а Драматические курсы под руководством Ю. А. Завадского. Надо сказать, что среди большого числа различного рода студий той поры, расплодившихся с неимоверной быстротой, курсы Ю. А. Завадского были серьезным начинанием. Творческие принципы учителей Завадского — К. С. Станиславского и Е. Б. Вахтангова, а также его собственный театральный опыт «серьезные устремления, влекли сюда молодежь, вселяли надежду на интенсивную творческую работу.
Несмотря на открывшийся перед экзаменаторами полный набор провинциальных штампов — ложный пафос, наивную жестикуляцию, а также чрезвычайную замкнутость и растерянность, Мордвинова приняли на курсы. Покоряла таящаяся где-то в глубине природная сила, самобытность, а под наивными внешними наслоениями (неминуемая дань моде!) угадывались незаурядные актерские данные.
Первые годы ученичества складывались для Мордвинова нелегко. Непросто было сразу избавиться от укоренившихся привычек и штампов, требовалось время, чтобы войти в столичную жизнь, познать своих учителей, сдружиться с товарищами. Мордвинов много читал, упорно учился, он умел извлечь полезное для себя из любого факта или примера окружающей его жизни.
На успехе первой же ученической работы Мордвинова сказалось, конечно, то, что Петр в «Лесе» А. Н. Островского был во многом ему сродни: русский характер, тоска по вольной жизни, зависимость от самодуров и толстосумов «темного царства». Все это было знакомо с детства, Островский был понятен и близок Мордвинову. Надо было играть себя в предлагаемых обстоятельствах. Совсем иная ситуация сложилась в работе над другой ролью, которой суждено было стать первой значительной победой Мордвинова уже как актера-профессионала. К этому времени драматические курсы были переименованы в Театр-студию под руководством Ю. А. Завадского и включены в число государственных театральных коллективов, регулярно дающих представления.
В 1927 году, к 10-летию Октябрьской революции, театр решил показать инсценировку «Рассказа о простой вещи» Б. Лавренева. Первоначально Мордвинов предполагал, что в новом спектакле ему будет поручена роль большевика-подпольщика Орлова, и он сможет показать себя на материале близкой ему действительности. Это был довольно распространенный для пьес тех лет образ, в котором черты внешней характерности еще очень довлели над глубиной проникновения в существо образа. Ему был присущ также налет интригующей загадочности — переодетый Орлов действовал под именем французского коммерсанта Леона Кутюрье. Как бы там ни было, желание Мордвинова не удовлетворили, и Н. П. Хмелев, приглашенный для постановки, поручил Мордвинову роль Соболевского — матерого белогвардейца, лютого врага Советской власти.