Дни черного солнца
Шрифт:
Он покосился на меня. Я слушала с открытым ртом.
— А потом в один прекрасный день мужчина получил свободу. — Хадо раскинул руки. — Всю первую ночь своего нового существования он смотрел на звезды и плакал. Но уже на следующее утро он кое-что понял. Он понял, что наконец-то сможет умереть. Веками он об этом мечтал, а теперь… теперь ему не хотелось. Наконец-то ему досталась полная жизнь, целая жизнь в его единоличном распоряжении. Можно мечтать и исполнять эти мечты. И было бы… очень неправильно… растратить все это попусту. Или вообще отказаться.
Я
— Я…
И замолчала. Я собиралась сказать «понимаю», но это было бы неверно. Ни один смертный, равно как, вероятно, и бог, не мог представить себе той жизни, которую прожил Хадо. Помнится, Солнышко назвал Лил и Датэ детьми Нахадота. Так вот, передо мной было еще одно порождение Ночного хозяина, самое странное из всех.
— Это я вижу, — сказала я наконец. — Но… — Движением руки я обвела белые стены Неба. — Но жизнь ли это? Быть может, что-нибудь более обычное и земное…
— Я провел всю жизнь, служа власти. Я страдал за нее… Вынес больше, чем ты себе можешь представить. И вот я свободен. Что ж мне теперь — уехать в деревню, выстроить домик и овощи разводить?.. Найти подругу, которую я мог бы терпеть; родить и воспитать ораву отпрысков?.. Стать простецом вроде тебя, беззащитным и без гроша в кармане?..
Забывшись, я мрачно насупилась, и он усмехнулся:
— Власть — вот все, что я знаю. Из меня получится неплохой глава семьи, как тебе кажется? Вот возведут меня в чистокровные…
По-моему, он говорил искренне, и это-то и было самое страшное.
— Полагаю, лорд Арамери сделает превеликую глупость, если подпустит тебя сколько-нибудь близко к себе, — проговорила я медленно.
Хадо покачал головой. Ему было смешно.
— Ладно. Пойду отыщу для тебя лорда Итемпаса.
Странно было слышать это имя в применении к Солнышку… Я рассеянно кивнула, и Хадо направился к двери. Он был уже у порога, когда неожиданная мысль осенила меня.
— А что бы ты сам выбрал? — спросила я. — Ну, будь ты на моем месте? Что бы ты выбрал? Жизнь на цепи — или все-таки смерть?
— Я и за саму возможность выбора сказал бы спасибо.
— Это не ответ.
— Конечно не ответ. Но если так уж хочешь знать, я выбрал бы жизнь. Если бы передо мной в самом деле был выбор, я остался бы жить.
Я нахмурилась, размышляя над услышанным. Хадо помедлил возле двери и сказал еще:
— Ты провела немало времени среди богов, эру Шот. Скажи, ты разве не заметила? Да, они живут вечно, но многие из них еще более одиноки и несчастны, нежели мы. Почему, думаешь, они с нами возятся? Потому, что мы учим их ценности жизни. Вот я на твоем месте и жил бы — хоть ради того, чтобы позлить их. — Он невесело рассмеялся, потом вздохнул и отвесил мне насмешливый поклон: — Приятного вечера.
— Приятного, — отозвалась я.
И вот он ушел, а я все сидела и думала, думала…
Я поела, не ощутив вкуса, повинуясь больше привычке, чем необходимости. Потом опустила голову и задремала…
Еще не продрав глаз и не распрямив затекшей спины, я услышала и узнала его дыхание. Я была так измучена телом и душой, что заснула прямо за столом, у остатков еды, преклонив голову на сгиб здоровой руки. Вскинувшись, я стукнулась рукой в перевязи о край стола, но вместо безумной боли толчок породил лишь вполне терпимый спазм. Я поняла, что божественные сигилы почти завершили работу.
— Привет, — сказала я. — Спасибо, что дал мне поспать.
Он ничего не ответил, но я уже привыкла к этому.
— Что с тобой приключилось?
Он передернул плечами. Он сидел за тем же столом, напротив меня, достаточно близко, чтобы я могла слышать его движения.
— Меня расспрашивали в Белом зале. Потом мы пришли сюда.
«Могла бы и сама догадаться», — подумала я, но вслух этого не произнесла. Таков был Солнышко: соблаговолил хоть что-то рассказать, и на том спасибо.
— А куда ты пошел после того, как тебя доставили сюда? — спросила я.
И мысленно побилась сама с собой об заклад, что он ответит: никуда. И он не разочаровал меня:
— Никуда. Не важно.
Я не сдержала улыбки. Как здорово! Уже долгое, долгое время у меня не было ни причины, ни желания вот так улыбнуться, просто и от души. Я улыбнулась и невольно вспомнила о давно минувших днях, о той невозвратимой жизни, когда беспокоиться приходилось только о том, как бы обеспечить завтрашний обед да проследить, чтобы Солнышко не залил кровью мои ковры. Я едва ли не расцеловать его была готова за это напоминание.
— А тебе вообще что-нибудь важно? — продолжая улыбаться, осведомилась я. — Ну хоть что-нибудь?
— Нет, — сказал он.
Опять этот ровный, холодный голос, начисто лишенный чувств. Я подумала, что приближаюсь к пониманию, насколько это неправильно для него, существа, некогда олицетворявшего свет и тепло.
— Врун несчастный, — припечатала я.
Он промолчал. Я взяла в руки маленький нож, который принесли вместе с едой. Мне нравилось, как лежала в ладони его чуть шершавая деревянная рукоять. Честно говоря, я ожидала, что во дворце под названием Небо пользуются более изысканными материалами — фарфором там, к примеру, или серебром. Ан нет, практичное и обиходное дерево и здесь было в ходу. Хотя, возможно, это какая-то дорогая порода.
— Для тебя важны твои дети, — сказала я. — Ты боялся, что Датэ сумеет навредить твоему прежнему возлюбленному, Ночному хозяину. Значит, тебе и на него не наплевать. А если бы ты хоть самую чуточку постарался, ты бы, может, и Сумеречную госпожу сумел полюбить… если, конечно, она захотела бы связаться с тобой!
Опять молчание.
— Я думаю, для тебя очень многое имеет значение. Даже больше, чем хотелось бы тебе самому. На самом деле жизнь еще не исчерпала для тебя возможностей…
— Чего ты хочешь от меня, Орри? — спросил Солнышко.