ДНК
Шрифт:
– Там кто-то ходит.
Элиза рывком садится на кровати, ее сердце колотится в груди, хотя она и понимает, что ничего страшного не случилось.
– Доченька, это тебе приснилось. Помнишь, мы говорили об этом? То, что видишь во сне, бывает только во сне.
С раннего возраста Маргрет мучили ночные кошмары. Оба ее брата, как и их отец, выключались по вечерам мгновенно, и о них можно было забыть до самого утра, но дочери ночь редко приносила покой. Сколько раз они с мужем вскакивали от ее пронзительного плача… Врачи говорили, что она должна это перерасти, но прошло уже два года, а ситуация нисколько не изменилась.
Девочка трясет головой, покачивая медно-рыжими кудряшками.
– Я не спала, –
– Может, тебе показалось? Со мной такое часто слу… – Элиза замолкает на полуслове. – Тс-с!
Она произносит это больше для себя. В коридоре царит тишина, а звук, который она вроде бы услышала, скорее всего, ей просто показался. Дверь из спальни наполовину открыта, и Элиза пытается разглядеть, что там, в коридоре, но не видит ничего, кроме темноты. А что там еще может быть? Вся их домашняя утварь самая что ни на есть обыкновенная; вряд ли какой-нибудь вор решит залезть в их обшарпанный, некрашеный дом. Хотя, конечно, он один из немногих на улице, где окна не обклеены снизу доверху значками охранной сигнализации…
Маргрет снова наклоняется к уху матери:
– Мне не показалось, там кто-то есть. Я видела его из коридора. – В ее тихо звучащем чистом голосе нет и намека на сонливость.
Включив ночник, Элиза тянется к мобильному телефону. Может, будильник показывает неправильное время? Вполне возможно, он много чего пережил на своем веку, и не припомнить, сколько раз ему пришлось лететь на пол. Может, уже и не стоит отправлять Маргрет в постель? Может, уже пришло время начинать утренние хлопоты? Наливать в тарелки простоквашу, посыпать ее мелассовым сахаром и надеяться, что у нее будет достаточно времени выполоскать из волос шампунь, пока дети едят завтрак? Но телефона нет ни на тумбочке, ни на полу, хотя она хорошо помнит, что взяла его с собой в спальню на случай звонка от Сигвалди – они договаривались, что он сообщит сразу, как доберется до места… Или она ошибается?
– Маргрет, сколько сейчас времени? – Дочь ни за что не хотела, чтобы ее называли Магга [1] .
– Я не знаю. – Та вглядывается в темноту коридора и, снова повернувшись к матери, шепчет: – Кто приходит в гости ночью? Только кто-то плохой…
– Нет! Никто не приходит по ночам, вот и всё!
Элиза не чувствует убедительности в собственном голосе. А что, если ребенок прав и к ним действительно кто-то залез? Она встает с кровати. Пол ледяной, и ей приходится от холода поджать пальцы ног. Одета Элиза в одну только футболку Сигвалди, и неприкрытые ноги тут же покрываются пупырышками.
1
Уменьшительное исландское имя от Маргрет. – Здесь и далее прим. пер.
– Лежи спокойно, я пойду посмотрю. А потом, когда вернусь, мы сможем заснуть, не беспокоясь. Хорошо?
Натянув до самых глаз одеяло, Маргрет кивает и чуть слышно бомочет ей вслед:
– Осторожно! Он плохой!
Слова дочери отдаются в ушах Элизы, когда она выходит в коридор, мысленно убеждая себя, что беспокоиться не о чем, что никого постороннего в доме нет, однако опасения Маргрет посеяли в ней сомнение. Ну почему это не могло случиться прошлой ночью, когда Сигвалди был дома? Разве это справедливо?
В доме прохладно, и, чтобы согреться, Элиза скрещивает на груди руки, но это не помогает. Включенный ею свет резко бьет по глазам. Дверь в комнату сыновей легко скрипит – они спят.
В ванной тоже никого нет, а в комнате Маргрет на нее таращатся рассаженные на полке куклы. Их
Ни в коридоре, ни в выходящих в него комнатах никого нет, и не видно никаких признаков чужого присутствия. Но какие это должны быть признаки? Следы на полу? Брошенный окурок? Расколотый цветочный горшок? Вряд ли. Осторожно переступая, Элиза продвигается в сторону гостиной и кухни – и все больше успокаивается. Проникающего с улицы света уличных фонарей достаточно, чтобы убедить ее, что у Маргрет, видимо, как всегда, разыгралось в темноте воображение. В гостиной никого нет; пустая миска из-под попкорна все еще стоит на своем месте перед телевизором, вокруг журнального столика разбросаны кубики «Лего» – все выглядит в точности, как было оставлено вечером. Вот паникерша! На губах Элизы появляется улыбка – но в ту же секунду снова исчезает. Раздвижная дверь между кухней и нишей в гостиной, которую они используют в качестве столовой, закрыта.
А эта дверь никогда не закрывается!
Медленно, с замирающим сердцем, Элиза подходит ближе; подошвы слегка липнут к холодному паркету, тревога и смятение растут с каждым шагом. Наконец, задержав дыхание, она осторожно прикладывает ухо к гладкой поверхности. Сначала ничего не слышно, но внезапно Элиза вздрагивает и в испуге отстраняется от двери – на кухне кто-то передвигает стулья.
Что же делать? Ее охватывает дикое желание рвануться со всех ног назад в спальню и спрятаться под одеялом. Этот, на кухне, должен скоро закончить свои дела и убраться восвояси. Элизе наплевать на вещи – грабитель может брать все, что ему угодно, только пусть поскорее проваливает. Но какого черта он делает на кухне? Ей показалось, будто он уселся за обеденный стол, и у нее мелькнула мысль, что, может, это Маргрет или кто-то из мальчишек незаметно прошмыгнул на кухню мимо нее?.. Нет, исключено.
Тем временем из кухни послышалось, как незваный гость, кажется, встал из-за стола, и Элизе не пришло ничего лучшего в голову, как снова припасть ухом к двери. Теперь до нее доносится, как открываются и закрываются ящики – один, другой, затем еще и еще, пока не доносится бренчание столовых приборов. Или ножей. Наступившая за этим короткая тишина прерывается звуком раздвигающейся маленькой дверцы в кладовку. Какого грабителя интересуют консервные банки и пакеты с крупами и сухими завтраками? Или швабры, мусорные совки, тряпки, ведра и пылесосы? Вместо того чтобы успокоиться от такого поворота, Элизе становится все больше не по себе. Никогда не знаешь, чего ождать от тех, кто ведет себя нелогично.
Она неслышно отходит от двери и юркает в гостиную. Ее телефон должен быть на журнальном столике. Или в ванной? Вот уже два года, как они решили отказаться от домашнего телефона, и сейчас Элиза впервые об этом жалеет.
Бросив взгляд в сторону прихожей, она на секунду застывает, раздумывая, может, ей лучше выбежать на улицу и закричать, в надежде разбудить соседей? Но тогда пришлось бы оставить детей одних в доме с грабителем – человеком, который, возможно, уже вооружился кухонным ножом… Нет, она не может убежать от детей. Вместо этого идет в направлении коридора и уже почти успевает исчезнуть в нем, когда слышит, как раздвигаются створки кухонной двери. Отчаянным прыжком преодолев последние сантиметры, она ныряет в коридор и быстро и бесшумно затворяет за собой дверь. Накрывший ее ужас не позволяет ей оглянуться и проверить, идет ли за ней кухонный пришелец.