ДНК

Сигурдардоттир Ирса

Полицейский опять с силой выдохнул; чесночный дух снова донесся до Хюльдара, и он непроизвольно отступил назад. Его так и подмывало предложить пожилому коллеге никотиновую жвачку, которую он теперь, пытаясь бросить курить, всегда носил с собой в кармане.

– Я понимаю, такое никто не мог предположить.

Хюльдару не хотелось отчитывать полицейского за то, что тот не догадался позвонить на работу родителей. Одного звонка в больницу отца было бы достаточно, чтобы узнать, что тот находится на конференции за границей. И тогда поиски девочки могли начаться раньше.

– Я оставил Халлдора дожидаться слесаря с инструментом, а сам вернулся в дом соседки. Ее скорее разбирало любопытство,

чем беспокойство, и она стала наседать на меня с вопросами. Я не стал распространяться по поводу моих опасений – там на кухне как раз завтракали пацанята…

Он описал, как мальчики, сидя за столом, во все глаза таращились на него и какими растерянными они выглядели, когда их увозили в полицейской машине. И как ему хотелось пристукнуть чертову соседку, увязавшуюся за всей процессией до самой машины, нагоняя на мальчишек страх бесконечными восклицаниями типа «а что вообще происходит?». В конце концов ее водворили назад, в дом, и теперь она торчала в окне, наблюдая за манипуляциями Рикхарда во дворе, видимо, не веря в то, что он полицейский.

– Когда слесарь отомкнул входную дверь, я сначала позвонил в дверной звонок, но ответа не получил. Потом постучал в дверь в прихожую – она была закрыта, как и дверь в спальню родителей.

– Вы были в перчатках?

Краснота на щеках полицейского проступила ярче.

– Нет…

Нужно было отдать ему должное, он даже не попытался оправдаться.

– У нас в системе есть ваши отпечатки пальцев? А также вашего напарника?

– Конечно. По крайней мере, мои. Не могу отвечать за Халлдора, но у него тоже должны были снять, когда он поступил на работу.

– Хорошо. – Хюльдар оторвал взгляд от блокнота. – Как вы действовали после того, как открыли дверь в спальню родителей? К чему-нибудь прикасались?

Полицейский отрицательно покачал головой:

– Нет. Халлдора сразу затошнило, и он побежал на улицу, а я подошел к женщине, чтобы убедиться, жива ли она. Хотя был почти уверен, что нет. И одновременно позвонил в отделение.

– Вы пощупали у нее пульс?

– Да.

– Где?

– На шее. Пульса не было. И вообще тело на ощупь было холодное; тут же стало понятно, что она мертвая. И пульс не нужно было искать, я сделал это просто на всякий случай. Мало ли…

– То есть вы дотронулись до тела не только в области шеи?

Полицейский снова покраснел; теперь краснота залила не только его лицо, но и всю шею до самого воротника.

– Да…

– Вам нужно показать криминалисту, в каких местах вы прикасались к ней. Он будет снимать отпечатки пальцев на теле. – Хюльдар закрыл блокнот. – Пойдемте со мной.

Они вошли в спальню. Встретившее их в дверях зловоние заставило Хюльдара с теплотой подумать о чесночном дыхании полицейского. Элиза лежала поперек кровати. Голова ее была обмотана серебристым скотчем так, что не было видно ни глаз, ни носа, ни ушей. Виднелась лишь часть лба, над которым торчали вверх волосы. Страшнее всего обмотка выглядела в области рта, где скотч плотно удерживал воткнутую в самую глотку Элизы металлическую трубку. К трубке был прикреплен шланг, извивающийся змеей до стоявшего в изголовье кровати пылесоса. Неудивительно, что молодому полицейскому при виде этой картины стало дурно.

Становилось ясно, какой была смерть женщины. К счастью, сейчас было мало что видно из-под блестящей обмотки; под ней скрывалась посмертная гримаса.

Судмедэксперт стоял, склонившись над женщиной; он только что прибыл и еще не успел облачиться в специальный комбинезон. Поодаль, в углу комнаты, прикручивая к камере объектив, стоял его ассистент.

Эксперт покачал головой:

– Неприятная картина…

– Да уж… – Хюльдару нечего

было к этому добавить; он чуть посторонился, чтобы в дверях стал виден полицейский. – Вот он прибыл на место первым. Его отпечатки есть на шее пострадавшей; он также пальпировал тело в других местах, чтобы проверить температуру тела. Хотите, чтобы он показал где?

– Нет, не сейчас. Я не хочу, чтобы в комнату еще кто-то заходил, пока мы здесь не закончим. Его показания подождут. Вам тоже лучше пока подождать в коридоре.

Хюльдар повиновался, проклиная себя за небрежность. Чем он был лучше пожилого полицейского?

Судмедэксперт тем временем влез в комбинезон, а его напарник принялся со всех сторон фотографировать Элизу. Яркая вспышка била в глаза, но с каждым разом становилось все легче ее переносить. Закончив фотографировать тело, напарник переключился на обстановку в комнате, включая стены и пол. Встав на колени, чтобы сфотографировать под кроватью, он вдруг снова вскочил на ноги.

– Что за черт?! – указал вниз. – Здесь под кроватью ребенок!

Хюльдар, забыв инструкции судмедэксперта, ринулся в комнату и, бросившись на колени, задрал белую, спускавшуюся почти до самого пола, оборку. Под кроватью, сжавшись в комок и обхватив руками голову, лежала одетая в ночную сорочку маленькая девочка. У Хюльдара радостно стукнуло сердце, когда худое тельце чуть вздрогнуло. Это, должно быть, дочь Элизы и Сигвалди. Та, которую повсюду искали. Повсюду, кроме самого места преступления. Никому и в голову не пришло, что ребенок мог не дать о себе знать, не выйти из укрытия после того, как на место явились работники полиции.

Хюльдар еще не успел ничего сказать, когда его позвали из коридора:

– Мы нашли кое-что на кухне; вы должны это увидеть.

В данный момент следователь представить себе не мог, что может быть важнее того, что он видел под кроватью. Кухня могла подождать.

Глава 3

Одинокая муха монотонно сражалась с крошечным окошком под самым потолком подвальной комнаты. Силы ее, видимо, были уже на исходе, жужжание становилось все тише, удары по стеклу – все реже. Если б она только знала, что было снаружи, куда она так рвалась, ради чего готова была пожертвовать собственной жизнью! А снаружи, окруженное пожухлыми кустами, раскинулось снежное покрывало. Не очень комфортно для маленькой мухи – в подвале, по крайней мере, было тепло. Но она упорно продолжала колотиться о стекло, не обращая внимания на усыпавших пыльный подоконник мертвых сородичей, явно проигравших ту же битву. Давно пришло время смахнуть с подоконника это кладбище, но Карл решил подождать, пока оно не пополнится последней и самой стойкой мухой. В противном случае ему пришлось бы браться за тряпку дважды, что было отнюдь не самым любимым его занятием.

Карла тяготила непривычная тишина в доме. Раньше он даже не заметил бы жужжания мухи. Перевел взгляд на пожелтевший потолок, через который с верхнего этажа не доносилось ни звука. Сколько раз он мечтал об этом? Вот так сидеть в совершенной тишине, сосредоточившись только на том, что хотел слушать, – без постоянного отвлекающего шума сверху, без необходимости влезать в громоздкие наушники, от которых в конце концов начинали ныть ушные раковины… Ничто не отвлекало его сейчас, кроме разве что изрядно подуставшей мухи; но, как ни странно, это не приносило ему ожидаемого удовлетворения, в голове не палили радостные петарды, а самодовольная улыбка так ни разу и не тронула его губ. Да и неудивительно – ведь все его мечты, исполнившись, смахивали на выдохшуюся «кока-колу». Впрочем, на этот раз разочарование было сильнее обычного – слишком долго он лелеял эту мечту о тишине…